Опалённые крылья детства
Шрифт:
– Только попроси прощения и сразу пойдёшь гулять -
Но упрямое маленькое создание твердило
– Не буду!
–
Иногда она простаивала в углу часами, пока кто-либо не сжалится над ней, но прощения так и не просила, однажды даже уснув в углу, и мама осторожно уложила её в кровать. Был какой-то сильный стержень в характере этого ребёнка, обломать который никому не удавалось. И ещё одна особенность характера прослеживалась у Маринки уже с раннего детства. Она не любила принимать помощь от кого бы то ни было. На желание любого помочь ей в чём-либо, девочка говорила – Я сама! – за что в семье её часто звали самаколкой или упрямицей. Елена часто говорила младшей дочке, когда с ней что-либо происходило или даже просто так – Горюшко ты моё луковое… -
Говорила, конечно, не нарочно, но как бы обрекая ребёнка на горестные страдания и слёзы. Ну почему нельзя было говорить – Радость ты моя.
3
Шестилетняя Маринка крепко держалась за мамину руку, боясь затеряться в вокзальной суете, и с нетерпением выглядывала поезд, который должен был привезти отца, находившегося, по словам матери, в длительной командировке. Маринка не видела отца почти два года. Как же она скучала по нему! Он всегда казался ей, трусливой и непоседливой девчонке, большим и сильным, героем её историй и мечтаний. Рядом с ним она чувствовала себя защищённой от всего и от всех. Все её детские страхи растворялись в сиянии его смеющихся глаз и в теплоте, исходившей от его больших, уверенных, сильных рук. Как же она любила этого человека! И как ждала его возврвщения! Поезд остановился, и маленькое сердечко замерло от восторга при виде отца. Она затерялась в его объятиях
– Папа, папочка, как же я соскучалась по тебе! Разве я плохая девочка, что ты не хотелменя видеть так долго? Отец опустил девочку на землю.
– Я тоже тебя очень люблю и тоскую по тебе. Просто не всегда получается так, как хочется.
–
Он вручил дочурке огромную коробку.
– Это мне? Что это?
–
– Дома посмотришь -
Маринка вопросительно обернуась на маму Елену и увидела её грустное лицо с глазами, полными слёз – Почему ты плачешь, мамочка? Разве ты не чувствуешь себя счастливой!? Ведь папка приехал! – Мама молча прижала дочку к себе. Потом Маринка с гордостью шла по перрону, находясь между родителями и счастливо держа их обоих за руки.
Едва перешагнув порог квартиры, которую они разделяли вместе с родителями Елены, нетерпеливая девчонка уселась прямо на пол, чтобы побыстрее открыть интригующую её коробку. Она никогда не получала таких больших подарков. Её большие глаза стали огромными, увидев содержимое коробки. Дыхание остановилось от восторга. Она не смела даже и мечтать о таком подарке. Это была огромная красивейшая кукла с почти настоящими кудрявыми волосами, в шикарном капроновом платье, с моргающими и движущимися глазами, могла говорить – Мама – а если повернуть ключик в спине и держать её за ручки, она передвигала ножками. У Маринки не было особенно много игрушек и почти не было настоящих кукол. Она шила, как получалось, их сама, иногда с помощью бабушки, из тряпочек или мастерила из картона, сама шила им платьишки и очень любила играть со своими куколками. А тут такое чудо! Как же она могла не любить отца!? В её маленьком добром сердечке хватало места и для жалости ко всем животным в округе, и для любви ко всем близким людям. Она очень любила свою мамочку, деда с бабулей, другую бабушку, обожала старшую сестричку Светланку и всем всегда старалась помогать, за что получила в семье прозвище Золушки. Но к отцу у неё было особое отношение.
У куклы уже было имя, написанное на коробке – Рита. С какой же нежностью Маринка прижимала к себе это сокровище и даже спать улеглась вместе с ней, уступив кукле большую половину своей кровати. Сама она прижалась к стенке, чтобы, не дай Бог, не повредить это создание. Открыв утром глаза, первое, что она увидела, было улыбающееся лицо отца.
– Вставай, спящая красавица, а то проспишь все мечты.
–
– Какие мечты, папочка?
У Маринки было много желаний, об исполнении которых она мечтала, но одним из самых больших было поступление в балетную школу. Эта маленькая, вечно прыгающая и скачущая девочка страстно любила балет. Она с замиранием сердца, почти не дыша, смотрела все балетные представления по телевидению, пытаясь потом копировать увиденные движения и приспосабливая вокруг талии тюлевые накидушки с подушек, представляя себя балериной. Бабушке надоело смотреть на вечно оголённые подушки и помятые накидушки. Она сшила внучке настоящее белое балетное платьишко – пачку с пышной короткой юбочкой в несколько слоёв из плотной марли, осчастливив этим непоседливое создание. После этого Маринка усаживала деда с бабушкой на диван, а если кто – либо приходил в гости, то и их рядком, и устраивала балетные представления,
основным номером которых был любимый танец умирающего лебедя из Лебединого озера Чайковского. Она всегда танцевала его последним, потому что в сцену угасания лебедя вкладывала столько сил и эмоций сопереживания, что после этого не в состоянии была больше танцевать в ближайшие пару часов. Так неужели и это?!! Неужели и эта мечта воплотится в реальность с приездом отца?!! Маринка вопросительно посмотрела на своего кумира.– Умывайся, одевайся, пойдём поступать в балетную школу. – Девочка ушам не поверила, застыла в паузе, потом буквально слетела с кровати, понеслась к умывальнику и через пять минут уже стояла у двери с балетным платьицем в руках.
– Тебе не нужно это платье сегодня.
–
– Как это без этого платья? Я возьму его с собой. – Возьмёшь в следующий раз, если будет нужно, а сегодня оставь его дома.-
– Нет! – Ну ладно, упрямое создание, пошли.
–
Они шли по центральной улице города к огромному Дворцу Культуры, в котором находился филиал балетной школы от Театра Оперы и Балета. Маринка крепко уцепилась за руку отца, а в другой руке с гордостью держала белое платьишко так, чтобы все вокруг могли его видеть.
Какой же важной и счастливой она чувствовала себя!
Когда они подошли к студии, то сразу услышали размеренные звуки пианино и строгий женский голос, доносившиеся из-за закрытой двери. Отец потихоньку приоткрыл эту дверь и, улучив момент, попросил преподавательницу выйти к ним. Маринка заглянула внутрь и не поверила глазам: у станков стояли, делая упражнения, девочки в тёмных купальничках и белых специальных тапочках. От досады противно ёкнуло сердечко. Вышла балетмейстерша и молча, вопросительно оглядела пришедших. Она сразу оценила ситуацию и без лишних слов безапелляционно заявила
– Приём в балетную школу закончен две недели назад, и уже начались занятия. Приходите на следующий год.
–
Маринка готова была умереть на месте от разочарования. Она прижалась в угол раздевалки, уткнулась лицом в скомканное от досады любимое платье и громко разрыдалась. Музыка в классе остановилась. На шум прибежали девочки и уставились на необычную картину. Маринка была похожа на затравленного зверька. Остановить её горькие рыдания было невозможно. Сердце старой учительницы обмякло, не выдержав такого напора отчаянья, и она громко, строго сказала
– Успокойся, рёва. Иди домой, приведи в порядок свои чувства, а завтра приходи, посмотрю, на что ты способна. И чтоб больше никаких слёз!
И никаких платьев! Приноси с собой купальник и тапочки.
–
Так Маринка поступила в балетную школу, без экзаменов и конкурсов. Она прозанималась в этой школе шесть долгих лет, четыре раза в неделю, а в периоды выступлений каждый день, никогда, ни при каких условиях не пропуская занятий, как бы не было трудно. У неё было две учительницы, бывшие балерины из Театра. Первая, Эмилия Фёдоровна, обычно проводила повседневные занятия. Она была очень строгой, всегда ходила вдоль станков, где девочки делали упражнения, с длинной палкой – указкой в руке и в любой момент могла ударить ей по невыгнутой коленке или по невывернутому носочку. Было довольно больно, но девочки терпели. Они безумно любили балет и готовы были к любым испытаниям. Балет – это упорный труд. Но как же все радовались, когда приходила другая, главная учительница, Мария Трофимовна. Она тоже была строгой, но её приход почти всегда означал подготовку к постановке танцев или представлений. Сначала обычно все возбуждённо радовались, а потом нервно ожидали распределение ролей. После этого продолжался упорный труд до седьмого пота, бесконечные репетиции, отработка движений и синхронности. Но это уже были танцы. И когда всё отточено, какое же это непередаваемое чувство слияния души, движений, почти невесомости тела и ритма музыки! Ради этого стоило трудиться, безумно уставать и не обращать внимания на боль в суставах.
Когда отработка танцев в классе почти заканчивалась, Мария Трофимовна говорила – А сегодня идём в костюмерную выбирать наряды. – Как же девчонки любили этот момент! Они возбуждённой стайкой проносились по Дворцу, взлетая на верхний четвёртый этаж, почти не касаясь ступенек, к заветной двери костюмерной, за которой скрывалось волшебство перевоплощений. Маринка медленно ходила вдоль рядов костюмов на вешалках и маникенах, как будто попадая в другой мир, мир сказок и грёз. Она рисовала в уме картины, соответствующие каждому стилю нарядов, сопровождая это музыкой и маленькими историями. Этот особенный мир блеска и пышности, яркости и нежности, лиричности и неистовства, трагедий и торжеств побед настолько завораживал её, что она забывала о времени и о том, зачем пришла сюда. Костюмерша теряла терпение и шла на поиски девочки, которая как всегда выбирала костюмы последней.