Опалённые крылья мечты

— Сколько?

Небритый мелкий мужичок, в ватной телогрейке, валенках и треухе, оглядев Ольгу, изрек:

— Тыща.

— Пятьсот, — отрезала Оля.

Продавец пожевал губами, без выражения произнес:

— Ищи дальше.

Разозлившись, Ольга подалась вперед, так что мужик отшатнулся, прошипела зло:

— Лучше пятисотка в кармане, чем ветка в глазу!

Мужичок покосился опасливо, поскреб затылок, рассудительно изрек:

— Ладно, бери за пятьсот. Красивой девушке не жалко.

Купюра исчезла в мозолистой ладони. Подхватив елку, Ольга пробралась тем же маршрутом обратно, распахнув дверь, положила деревце вдоль прохода, бросила короткое:

— Погнали.

Вернувшись на базу, ненадолго задержались у подъезда, завершая процедуру перекура, так некстати сорванную Славой у больницы. Ольга подхватила елку, потащила наверх, на третьем этаже ее догнала Веснушка, предложив помочь, а на пятый поднялись уже все вместе. Под пристальным взглядом разводящей елку занесли в комнату, и тут же, не отвлекаясь, принялись подыскивать место. Остановились на промежутке между шкафом и балконной дверью, где, словно специально, оказалось пустое пространство. Пока суетились, устанавливая елку в наполненное снегом ведро, найденное в дальнем углу балкона, Ольга достала несколько листов блестящей бумаги, припомнив детские навыки, принялась вырезать снежинки.

С третьей попытки установили елку, для большей устойчивости приклеив скотчем к стене. Тут же начали украшать, развешивая получившиеся снежинки на кусочки все того же скотча. На шум заглянула Мара, некоторое время скептически созерцала бурную деятельность, затем ушла, а через минуту вернулась с большой картонной коробкой, сказала задумчиво:

— Для другого готовила, но… берите, чего уж теперь.

Под крышкой обнаружились ровные ряды разноцветных блестящих шаров, а на дне, прикрытая скрученными в жгуты многочисленными полосками фольги, зеленой змеей свернулась гирлянда.

Через несколько минут содержимое коробки перекочевало на елку. Веснушка некоторое время бродила с фольгой в руках, оценивающе поглядывая на вершину елки, затем приволокла из кухни табуретки, создав некое подобие пирамиды, взгромоздилась на самый верх. Глядя, как она раскачивается на неустойчивой подставке, Рози произнесла:

— Интересно, засчитываются ли возникшие во время праздничных приготовлений переломы, как производственная травма?

Сова проследила за ее взглядом.

— Зависит от того, на кого упадет Веснушка: если на тебя, вряд ли, а вот долети она до разводящей…

Седая взглянула на часы, сказала ровно:

— На все развлечения у вас полтора часа, потом выезжаем на заказ.

Из спальни выглянула Белка, услышав последние слова, ахнула:

— Работать в новогоднюю ночь?!

Разводящая мазнула по ней взглядом, ответила ровно:

— Тебя не коснется. Оплатили четверых.

* * *

Высокую крышу роскошной усадьбы заметили издали. Недавно отстроенная, она блестела яркими красками в лучах заходящего солнца, возвышаясь над частными домиками, словно средневековый замок над лачугами крестьян. Вблизи дом показался еще больше, Слава присвистнул, когда, выбрав место для парковки, заглушил мотор неподалеку от металлического забора, сказал с завистью:

— Чтоб я так жил.

— Пива меньше пей, — отняв помаду от губ, Пышка оценивающе разглядывала в зеркальце полученный результат, — авось к пенсии накопишь.

Вячеслав легкомысленно ответил:

— Не стоит оно того. Всю жизнь вкалывать, чтобы в старости запереться в четырех стенах, пусть даже таких больших и красивых. — Повернувшись, он поднял указательный палец, сказал назидательно: — К тому же без пива жизни нет, это еще в школе проходили.

— По-моему, это говорилось о воде, — насмешливо произнесла Ольга.

— Так пиво — та же вода, только лучше, — ответил Слава в тон.

В беседу вклинилась Разводящая.

— Вы закончили? Тогда позвольте пару слов. В доме два выхода, один сзади. Забор одинаково высокий со всех сторон, но справа поленница, легче будет перепрыгнуть. Слева от ворот собачья будка, в ней на цепи «Мастифф», возможно два, не разглядела. По этому, если приспичит подышать свежим воздухом, имейте в виду.

— Что-то не так? — Сова пристально посмотрела на разводящую.

— На всякий случай. — Та ответила не менее пристальным взглядом:

— А что страшного в мастиффах? — полюбопытствовала Пышка. — Они же на привязи.

— В темное время могут отпустить. Все, инструктаж закончен, на выход. — Седая указала глазами на дверь.

Девушки выбрались из машины, гуськом направились к дому. Пройдя через узкую калитку, вырезанную в массивных чугунных воротах, оказались на крыльце, не обнаружив привычного электрического звонка, подергали за свисающую со стены цепочку с медным шаром на конце. Из глубины дома донесся глухой звон колокола. Через минуту дверь отворилась. В проеме, загородив массивной фигурой проход, возник парень: рубашка расстегнута, грудь бугрится мускулами, а с толстой, как у быка, шеи свешивается толстая золотая цепь, с подозрением оглядев девушек, прогудел:

— Девочки по вызову?

— Нет, мы почту разносим, — едко ответила Рыжая, — вам посылка.

— Заходите. — Смерив дерзкую взглядом, парень посторонился, пропуская.

Внутри дом не отличался гротеском: несколько комнат по обеим сторонам коридора, ведущая на второй этаж лестница. Пол в прихожей заставлен обувью, а с позолоченных крючьев во множестве свешиваются кожаные пальто, между которыми отливают синевой несколько женских шуб.

Не дожидаясь, пока девушки разденутся, спортсмен скрылся в глубине дома, откуда вскоре появились двое не менее кряжистых парней. От них несло алкоголем и терпким запахом лосьона. Идущий чуть впереди, судя по толщине цепи, количеству золотых перстней и снисходительно-брезгливому выражению лица, старший, критически оглядел девушек, сказал недовольно:

— Каких-то задохликов привезли. — Он кивнул на Ольгу: — У вас посисястее нет? А то, как доски, в самом деле.

Сердце застучало испуганно, но Ольга с достоинством ответила:

— Не размер важен, а как пользоваться вещью. Не маленький, должен бы знать.

— Че? — старший прищурился, — это ты мне?

Стоящий рядом блондинистый парень хлопнул товарища по плечу, отчего под потолком заметалось эхо, сказал примирительно:

— Миш, ты чего до баб дободался? Нормальные девки.

— Нормальные за языком следят, и за зубами, — процедил старший с раздражением.

Из-за их спин вышел невысокий коренастый мужик в неброском костюме, его лицо украшала ухоженная бородка, сказал укоризненно:

— Мишок, я с тебя удивляюсь. Совсем запился, со шлюхами ругаться?

Старший ответил, защищаясь:

— Так они дерзят! И не я их вызвал, а Пахан. Пусть сам теперь и разбирается.

Блондин поправил выбившуюся из брюк рубаху, произнес задумчиво:

— Пахан не разберется, он наверху спит.