Опаленные крылья мечты

– Хорошо.
– Ольга светло улыбнулась.
– А после того, как вы пришли - еще лучше.
– Она поскребла ногтем белесую корку гипса, сказала с ноткой грусти: - Только не знаю, когда теперь смогу заниматься. Хоть бы к началу учебы выписали. А то с такой ногой на занятия прийти... Ой, а чего вы все с такими смешными одинаковыми пакетиками?
– Оля обратила внимание, что все девушки, включая Марью Ивановну, держат большие серебристые пакеты, украшенные затейливым разноцветным рисунком.

– А это мы тебе гостинцев принесли.
– Ирен выступила из-за спин девочек, положила пакет на одеяло.
– Выздоравливай быстрее.

– Да, Олечка, выздоравливай.

– Лечись.

– И возвращайся к нам скорее.

Девушки сложили пакеты в небольшую горку.

– Это все мне?!
– Ольга в замешательстве уставилась на блестящую, хрустящую при каждом прикосновении, кучу пакетов.

– Конечно.
– Марья Анатольевна поднялась со стула.
– Кушай, набирайся сил. До конца лечения как раз хватит. Ну и с соседками поделишься.
– Она обвела взглядом остальные кровати, откуда с любопытством наблюдали за происходящим Ольгины соседи по палате.
– А мы пошли. Пошли, пошли!
– она жестом перекрыла все возражения.
– Хватит на первый раз, и так еле пропустили. Да и Ольге покой нужен, посмотрите, бледная какая.

Девочки по-очереди обняли подругу, и вышли из палаты. Последняя вышла Мария Анатольевна.

– Подождите! Соревнования-то как прошли, что-нибудь взяли?
– встрепенулась Ольга.

– Ира первое получила, - обернулась тренер, - больше ничего.
– Она чуть нахмурилась.
– Соперницы оказались сильные, сильнее даже чем я предполагала. Девочки, в основном, до такого уровня не дотягивали, только Ира, да ты. Но... видишь, как сложилось.
– Она улыбнулась, добавила ободряюще: - Да ты не переживай: спорт - спортом, но на этом жизнь не заканчивается. Отдыхай, выздоравливай. Постепенно начнешь снова заниматься, восстановишь форму. Все медали твои будут. Если, конечно, не бросишь.

Ольга негодующе сверкнула глазами.

– Я никогда не брошу!

– Кто знает, кто знает.
– Мария Анатольевна взглянула с сомнением.
– После потрясений люди часто переосмысливают жизнь.
– Она вышла, притворив за собой дверь.

– Любят они тебя, - заметила с кровати напротив девушка со строгим лицом. Она куталась в накинутый на плечи пестрый халат, обе руки покрывала толстая корка гипса.

– Сама не ожидала, - улыбнулась Ольга.
– Пришли такой кучей, еще и с врачом поругались. Кошмар!

– Помню, у нас в студенческие годы, ребята тоже были дружные, - откликнулась пожилая женщина с дальней кровати.
– Я как-то руку сломала, упала на катке, так ко мне каждый день ходили, яблоки носили да мандарины. Как раз накануне Нового Года.
– Она вздохнула.
– Так и встретила в больнице. У нас в отделении елку поставили, прямо в холле, и телевизор.
– Она снова вздохнула.
– Хорошие времена были, добрые.

– Раньше и горы были выше, и леса зеленее.
– В комнату зашла хмурая девушка с повязкой через правый глаз.
– Вас послушать, так сейчас одни сволочи вокруг.

– Настроение плохое?
– сочувственно поинтересовалась Ольга.

– С возвращением.
– Девушка повернула голову.
– Мы уж думали - не очухаешься: сутки пластом лежала, жизни ни в одном глазу. А тут, гляди, встала, живая вся из себя. Да еще и подарков понатащили.

– Так все плохо?

– А чего хорошего?
– здоровый глаз собеседницы колюче сверкнул в ее сторону.
– Видишь, красавица я теперь, синеглазка - одноглазка. Мой ненаглядный решил, что два глаза роскошь, вот и помог прихорошиться.

– Девушка нагнулась к тумбочке, щелкнула засовчиком, долго шарила рукой, вглядываясь здоровым глазом в темное нутро, наконец чертыхнулась, сказала с досадой: - Сигареты кончились! Ничего не понимаю, вчера еще были, а сегодня уже нет: то ли сама скурила, то ли взял кто. Меня, кстати, Люсьен звать, а по-простому - Люська. Если куришь - будем часто пересекаться. Здесь все дороги в курилку ведут. Ладно, пойду, стрельну у кого-нибудь, что-то ломает без сигарет, - девушка вышла.

– Грубая баба.
– Девушка с загипсованными руками резко встала.
– Грубая и неприятная!

Пожилая женщина вздохнула:

– Оксана, пусть ее - молодая, глупая.

Оксана выдохнула зло:

– Дура она, дура и шалава! Потому и глаз выбили, что живет не по-человечески. Только я понять не могу, почему вы, Анастасия Викторовна, ее защищаете.

– Оксаночка, я ведь тоже молодой была, - Анастасия Викторовна улыбнулась.
– Все по молодости глупости творят, куда без этого? А через них ума набираются.

– Нет, не все. Кто-то головой думает, а учится на чужих ошибках. И не собирает мужиков сотнями, довольствуется тем, что есть. У меня парень тоже не сахар, так что теперь, на улицу нестись собирать кого попало?

Анастасия Викторовна лишь вздохнула.

– А давайте подарки распаковывать!
– сменила тему Ольга.
– Еще успеем наругаться, времени хватит, а подарки все же не каждый день.

– И то верно, - согласилась Оксана.
– Только распаковывать тебе, у меня ручки не рабочие.

Ближе к вечеру приходили родители, оставив после себя смутное ощущение домашнего уюта и целую гору вещей. Погружаясь в сон, Ольга с улыбкой вспоминала, с каким восторгом Павел щупал гипс, а мать, нахмурившись, перечисляла содержимое многочисленных пакетов.

ГЛАВА 4

Скрипнув, отворилась дверь, возникло благообразное, обрамленное сединой лицо Эразма Модестовича. Главврач, шустрый старичок с хитрым прищуром веселых глаз, любимец больных и гроза персонала, совершал очередной утренний обход.

– Доброе утро, дорогие дамы, - он шутливо наклонил голову.
– Вижу, кто поживее - уже на процедуры убежали. Вот и хорошо, значит выздоравливают.
– Врач зашел в палату, окинул взглядом забитый книгами подоконник, сказал с одобрением: - Просвещаетесь, барышня? Это хорошо. Больница такое место, где и почитать и подумать можно. Торопиться некуда. Как поживает наша нога?

– Здравствуйте, - Ольга улыбнулась врачу. Эразм Модестович поражал сочетанием противоречивых качеств: мягкий и обходительный с больными, в отношении подчиненных он был жестким и требовательным.
– Как нога?
– она пожала плечами.
– Я даже не знаю, зудит немного.

– Это хорошо, что зудит, - доктор потрогал лоб, попросил сказать "А", затем вставил в уши трубочки стетоскопа и стал слушать.
– Дышите... Так, хорошо. Еще дышите. А теперь не дышите... Замечательно.

Повесив стетоскоп на плечи, он внимательно взглянул на Ольгу.

– Ну что ж, моя дорогая, книжки - хорошо, но надо и физкультурой заниматься. Вы, насколько я помню, увлекались гимнастикой? Значит, с нашей программой справитесь. Как вам наша больница, хорошо ли кормят, не обижают ли?
– он взглянул вопросительно.