Опасная бритва Оккама

Однако ни руководство компании, ни ее акционеры не пошли на такой шаг, справедливо полагая, что «денежный выигрыш не компенсирует неденежный проигрыш». Анализ убедил их, что капитализация корпорации (в том числе и понимаемая как возможность с выгодой продать ее акции) в этом сценарии упадет.

Мы приходим к пониманию существования «неденежных» форм капитализации. Впрочем, и в рассмотренных выше примерах: ни бренд КГБ, ни знаменитая картина Леонардо да Винчи не могут быть оценены исключительно в долларах или евро.

Нерыночной формой капитализации является власть. Топливно-генерирующая компания, принимая на себя социальные функции (а как иначе можно назвать обслуживание заведомо неплатежеспособных и невыгодных клиентов?), тем самым де-факто принимает участие в управлении территорией. Ее формой капитализации оказывается участие менеджеров и акционеров в принятии тех или иных решений и влияние на позицию органов власти. Из сугубо производственной она переходит в управленческую позицию, что свидетельствует об очень высоком уровне капитализации.

Формой капитализации может быть также понимаема о очень широком смысле безопасность. Речь может идти о безопасности корпорации от государства, о безопасности самого государства, о высокой или низкой безопасности жизненных стандартов на определенной территории.

Наконец, высшей нерыночной капитализацией территории или корпорации становится субъектность, понимаемая здесь как возможность и право стратегировать: заявлять и осуществлять значимые проекты, вести культурную и социальную деятельность, быть представленным в истории233.

233 Строго говоря, национальное государство (National State) представляет собой результат нерыночной капитализации так называемой национальной корпорации, способ включения этого элитного слоя в историю.

Заметим, что и власть, и безопасность, и субъектность (то есть проектность) объекта не могут быть определены в реальном времени. Речь идет о характеристиках, длящихся из некоторого прошлого в некоторое будущее; в известном смысле все оценки неденежной капитализации подразумевают оценку настоящего из будущего. Но в действительности с денежной капитализацией дело обстоит точно так же! Речь ведь идет о предполагаемом обращении активов на рынке: мы оцениваем капитализацию актива не по сегодняшней, а по завтрашней его стоимости234.

234 Сугубо формально: для того чтобы принять решение о продаже актива, выставить его на торги и найти покупателя, потребуется время, за которое цена его может измениться. То есть, грубо говоря, сегодняшняя котировка акций определяет вчерашнюю капитализацию актива, его сегодняшнюю капитализацию оценит завтрашнее состояние котировок.

Предполагая, что главным содержанием исторического процесса на данном этапе развития является фазовый переход, мы приходим к выводу, что сейчас нам надо рассматривать не одну, а три принципиально разные капитализации.

Во-первых, индустриальная капитализация, определяемая уровнем развития производственного и финансового капитала.

Во-вторых, традиционная капитализация, определяемая уровнем безопасности территории в условиях весьма вероятной постиндустриальной катастрофы с неизбежной социальной и технологической деструкцией.

Наконец, когнитивная капитализация, определяемая представленностью территории в создающемся пространстве когнитивного Будущего (в первом приближении, уровнем развития высших форм капитала – человеческого и социального, частными проявлениями которых являются знаниевый, культурный, цивилизационный, фазовый капитал).

Так что капитализация всегда имеет дело с будущим, а это значит, что, воздействуя на будущее, можно в очень широких пределах менять капитализацию. Так, собственно, акторы и поступают. Например, декапитализация территории, брендов, технологий, ассоциированных с СССР, была осуществлена под предлогом того, что у этой страны нет Будущего. Декапитализация «грязных» промышленных производств 1960-х годов была проделана через концепцию экологического кризиса (косвенным следствием, с которым организаторы проекта не могут справиться до сих пор, стала политическая капитализация экологических движений). Декапитализация производства фреонов имела своим источником байку о разрушении – опять-таки в непроверяемом будущем – озонового слоя. Современные разговоры о глобальном потеплении имеют, разумеется, ту же природу, равно как и «прогнозы» о неизбежном разделении России на три и более частей. Кстати, такие прогнозы имеют обыкновение проектно сбываться. Так что к ним следует отнестись серьезно.

Со своей стороны я рекомендовал бы начать в мировом информационном пространстве работу по представлению США и Европейского союза как стран, лишенных когнитивного Будущего. Тем более что этот прогноз скорее всего, сбудется даже без активной проектной деятельности – ввиду перекапитализации соответствующих территорий.

РУССКИЙ МИР И ЛАТВИЯ: ПРОБЛЕМЫ УЧАСТИЯ В ЕВРОПЕЙСКОМ ПРОЕКТЕ

Не спеши, глашатай, не труби сбора,

Погоди – недолго терпеть:

Нет, еще не завтра, но уже скоро

Риму предстоит умереть <...>

Ветер поднимается, звезда меркнет,

Цезарь спит и стонет во сне...

Скоро станет ясно, кто кого свергнет

И кого убьют на войне.

М. Щербаков

I. Европейский когнитивный проект

Что такое ЕС?

Самуэль Хантингтон, популярный американский публицист и геополитик, проводит по восточной границе Польши рубеж между европейской и «слявянско-православной» цивилизациями235. В этом есть определенный резон, хотя возникает ехидный вопрос: «какой границы и которой Польши?». Не случайно Польша то расширялась до космических масштабов, включая в себя и Литву, и Смоленск, и едва ли не Москву, то прекращала свое существование в очередном разделе. Просто в США, где велико значение польской диаспоры, не принято писать и говорить, что не Россия, а именно Польша является типичным «разделенным государством», ибо находится на геополитической «пустоши».

235 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. СПб.: Terra Fantastica. М. ACT, 2007.

Восточным рубежом Европы исторически была не Висла, а Одер. Славянская же культура формировалась к востоку от линии Западная Двина–Днепр. И Европа, и Россия стремились закрепить пустоши за собой, что обусловило непрерывные военные конфликты и перманентную политическую нестабильность на всей оспариваемой территории. Восточная Пруссия, Польша, Галиция, Молдавия и Валахия – не субъекты, но объекты международной политики: пространство хантингтоновского столкновения цивилизаций. Величие Польши в том и состоит, что, развиваясь в поле центробежных политических сил, она сумела не только создать и пронести сквозь века собственную государственность, но и построить самостоятельную культуру – не чисто западную и не чисто восточную.

Сегодня Россия, проигравшая Третью Мировую (холодную) войну, оттеснена даже не к днепровскому рубежу, а далеко за него, а Европейский союз строит планы очередного расширения на восток, предполагая, очевидно, что современная геополитическая конъюнктура сохранится надолго...

Сегодня ЕС – это 373 миллиона человек (США – 268 миллионов, Россия – 110 миллионов) и 9,2 триллионов долларов совокупного ВВП. По этому показателю Евросоюз несколько уступает США с их 9,9 триллионами, но значительно превосходит Россию (чуть больше 0,5 триллиона «белого» ВВП).