Опасная игрушка

– Живы, - недобро усмехнулась прямо ему в лицо. Ну ее покорность. Надоело уже изображать из себя послушную рабыню.
– Не боишься, говорят его месть ужасна.

– Не боюсь. Я могу и пальцем тебя не коснуться, а просто отдам приказ казнить, - ответил аллэрн довольно холодно и сухо.
– Танцуй.

– А музыка?
– как же живы воспоминания о похожем разговоре.

– Музыка? Будет тебе музыка, - достал из кармана какой-то музыкальный инструмент.

Ласково коснулся флейты, в его руках, отдельные кусочки инструмента, которые он извлек из одежды, срослись в единое целое. Удивление помешало как-то прокомментировать его действия. А потом полилась нежная мелодия. Я никак не могла поверить в реальность происходящего. Мелодия прервалась и на меня взглянули ледяные серые глаза:

– Танцуй. И возможно я сохраню тебе жизнь.

– Да ну, - гордо вздернула подбородок, но со стула на котором сидела поднялась.
– Ты не Бог Любви, чтобы распоряжаться моей жизнью.

– Танцуй, - и снова приник к флейте губами.

Будь все проклято. Как же все надоело. И эта полужизнь-полустремление. До чего я дойду в попытке достигнуть цели? Где моя гордость, где мои принципы? А были ли они у меня?

Больше вопросами задаваться не стала, а вступила в эту льющуюся мелодию. Не стала думать и над сюрреалистичностью картины. Жестокий аллэрн извлекающий из музыкального инструмента восхитительные звуки, и его рабыня-танцовщица. Расскажи кому засмеют. Но мелодия была так талантлива, так жива, что не смогла я свою сущность удержать в рамках разумного поведения. И очень скоро я кружилась в танце забыв обо всем. Мелодия и я остановились одновременно. Глаза Третьего странно блестели когда он смотрел на меня. Я тяжело дышала, и в голове билась одна мысль: "Посмотреть в глаза и улыбнуться!". Еще одна подлость? Сколько их уже на моем счету? Мужчина улыбнулся мне сам, вызвав приступ изумления. Не контролируя себя, растерянно улыбнулась в ответ, с ужасом наблюдая за тем, как затуманиваются глаза аллэрна.

Во мне задрожала каждая жилка: "Сейчас или никогда!" и я не удержалась, постаралась выравнять свое дыхание, подлаживаясь под его ритм. Дальше все пошло по накатанной. История повторяется. Как глупо. И правильно ли я делаю, что бегу? Может он не такое чудовище, как показался мне когда-то? Но сделанного не возвратишь. И этот то ли дар, то ли проклятье, сражать взглядом наповал, все решил за меня в этот раз. Еще не хватало в поклонниках Тэйтана иметь.

В этот раз прихватила плащ без вышивки. Попросила Третьего открыть мне портал. И приказала ему после моего ухода проспать двое суток. Лишить его воспоминаний обо всем произошедшем, как-то рука не поднялась. Знаю слабость. Знаю глупость. Но хватит уже подлостей.

В этот раз портал попросила открыть просто за пределы жилья аллэрна. Глупость с непроходимым лесом решила не повторять. В городе найду где укрыться. Удостоверение личности на всякий случай взяла с собой. Но проку от него беглянке? Ладно, разберемся.

У ограды жилья Тэйтана меня ждала неожиданность. В виде непроходимого леса. Кто знал, что он предпочитает резиденцию в такой глуши? Но времени на раздумья не было. Приходилось все решать в режиме он-лайн. И клятву про семь раз отмерить я как-то быстро позабыла. И как оказалось зря. Пока я размышляла куда идти, за меня опять все решила судьба.

– Вот и ты, - злой Цеталион двигался прямо на меня.
– Думаешь я так легко дам тебе уйти? Это такой дурак как Тэйтан может тебе верить. Но не я. Я умнее чем он. И свидетельница в твоем лице мне не нужна. Судьи дураки и Тэйтан дурак.

– Так ты знаешь, что это не я убила Лэксанелла, - подстроиться к его дыханию никак не получалось.

– Конечно знаю, - усмехнулся он, прижав меня к дереву броском, и заглядывая прямо в глаза.
– Это я его убил. Надоело ждать, когда место Третьего освободится.

– Зачем тебе я?
– испугалась знатно и на этой почве начисто забыла как дышать, и обо всех своих способностях тоже.

– Если кто-то из магов догадается проверить говоришь ты правду или нет, то они узнают, что ты не убийца. А меня такая версия событий не устраивает, - парень рванул плащ на мне.
– И почему ты так меня волнуешь? Почему бы и не поразвлечься. Все равно ты уже покойница.

– Только через мой труп, - с трудом вспомнила о том как дышать.

Удар по лицу сбил меня с подстройки к его дыханию. И еще один. Хлестко. Сильно. Больно.

– Очень просто, - темнота в глазах мешала видеть его злую усмешку.
– Сверну твою тонкую шейку. И все дела.

Еще один удар по лицу, и треск разрываемой ткани вызвал во мне панику.

– Что ты делаешь?
– разбитые в кровь губы плохо слушались.

– Убиваю тебя, - рассмеялся аллэрн.
– А сначала получу все то, что когда-то хотел получить.

Я не могла понять почему не действует установка. Когда-то я запретила ему приближаться ко мне. Может на аллэрнов внушение действует как-то иначе? Или я что-то неправильно сделала? Надо успокоиться, взять себя в руки, и снова воздействовать на него. Иначе он убьет меня. А стоит ли бороться? В голове шумело. В глазах плясали цветные точки. Тело болело. Сильно нажав на мои плечи, он поставил меня на колени. Мое сопротивление аллэрн легко проигнорировал, просто пару раз пнул куда-то в область ребер, заставив согнуться пополам и хватать воздух раскрытым ртом. После схватил за волосы, поднял мою голову и с издевкой сказал:

– Ну и как тебе? Думала я буду преклоняться перед твоей красотой? Ничего подобного. Ты просто сейчас отсосешь у меня и раздвинешь ножки по первому моему требованию. А потом я отправлю тебя к Богам.

Никак не удавалось поверить, что это происходит со мной. От одной только мысли о подобном ходе событий меня вырвало.

– Не нравится?
– пнул меня еще раз Цеталион.
– Ничего, сейчас тебе понравится. Открой рот, тварь.

Пусть он убьет меня, но никогда не подчинюсь ничему подобному. Унизится до того, чтобы выполнять приказы этого недомерка.

– Никогда, - с трудом удалось разлепить заплывшие глаза.
– Отсоси у себя сам.

Торжествующая усмешка на лице молодого аллэрна сменилась бешенством:

– Сейчас посмотрим, - снова ухватил он меня за волосы.

Закрыла глаза, чтобы не видеть, как он расстегивает штаны. Если только попробует... то откушу его детородный орган. Мало не покажется. Очередные пинки в живот, в ребра, в лицо уже не чувствовала, мир уплывал от меня. И когда его рука отпустила мои волосы, я ощутила только радость избавления. Ни знакомые голоса, ни заботливые руки уже не воспринимались мной как реальность. Урбан и торн из таверны казались просто видениями. Видениями из невозможного сна. И темнота стала благословением. Благословением, которое скрыло от меня то, что я послужила главным толчком к началу восстания. Смерть Цеталиона и избитая до полусмерти я, показались некоему торну хорошей причиной, чтобы начать все сейчас, не дожидаясь назначенного срока.