Опасная любовь

А вот очаровать Марджери, похоже, в намерения Эмилиана не входило, чему Ариэлла была очень рада, потому что чувствовала, что этот мужчина – настоящий ловелас. Но сейчас он вел себя как высокородный и безупречно воспитанный аристократ.

Марджери пожелала цыганам доброго пути.

– Ну что, возвращаемся домой? – спросила она своих спутниц. – Мне очень хочется поболтать с твоей мачехой, Ариэлла. А потом, думаю, я удалюсь на отдых до ужина.

Ариэлла посмотрела на Эмилиана.

Он ответил ей холодным, враждебным взглядом. Зажав в тисках остывшую подкову, он снова принялся разогревать ее в пламени костра.

«Он хочет, чтобы я ушла» , – подумала девушка, с трудом сглатывая комок в горле.

– Думаю, я ненадолго останусь здесь, – спокойно произнесла она.

Эмилиан не поднял на нее глаз, но напрягся всем телом.

– Я надеялась поговорить с женщинами. Боюсь, другой возможности может и не представиться.

В глазах Марджери плясали веселые чертики.

– Исследование на местности? – поддразнила она.

– Это отличная возможность, – ответила Ариэлла.

Эмилиан, казалось, полностью ушел в созерцание подковы, которая по цвету напоминала раскаленные угли. Девушка понимала, однако, что он внимательно прислушивается к каждому сказанному ими слову.

– Очень хорошо, но, как мне кажется, тебе тоже нужно отдохнуть после полудня. Не забывай, что сегодня вечером Симмонсы дают деревенский бал в честь Первого мая.

Не успела Ариэлла и рта раскрыть, как Диана быстро сказала:

– Нет, его перенесли на конец недели.

– Значит, я что-то напутала. Диана?

Диана взяла Марджери под руку, и они удалились.

Ариэлла же не двинулась с места.

Эмилиан вынул подкову из костра и положил ее на пень. Отбросив тиски в сторону, он рывком распахнул полы рубашки и, взяв в руки молот, с силой опустил его на подкову.

– Подойдешь ближе, – сказал он, – и тебя опалит пламя.

Ариэлла отлично понимала, что он говорит вовсе не о пламени костра.

– Нервничаешь, мисс де Уоренн? – с издевкой произнес он, наконец удостаивая ее взглядом своих холодных серых глаз.

– Да, я ужасно нервничаю, – призналась девушка, понимая, что бессмысленно скрывать правду.

– Ты вернулась, из чего я могу заключить лишь одно – ты хочешь обжечься. Должен предупредить тебя: задержись ты подольше – глубоко пожалеешь о последствиях.

– Думаю, ты как та собака – лаешь больше, чем кусаешь, – молвила девушка. – Прошлой ночью ты повел себя как настоящий джентльмен, узнав о моем статусе.

Он презрительно фыркнул:

– Ты совсем ничего не знаешь о цыганах и уж точно ничего не знаешь обо мне.

– Верно. – Она помолчала немного, затем продолжила: – Но я надеялась, что при свете дня нам удастся спокойно обсудить произошедшее.

– Нечего тут обсуждать. – Он отвернулся.

Итак, он собирается снова отвергнуть ее? Неужели он не понял, что она чувствовала прошлой ночью? И неужели он не замечает ее интереса и симпатии сейчас? Ариэлла прикусила губу.

– Я надеялась узнать побольше о вашей культуре, – начала было она, – и очень обрадовалась, что вы еще не уехали.

Он напрягся, некоторое время молча глядел на подкову, потом повернулся к девушке лицом.

– Я не намерен становиться частью твоего исследования на месте , мисс де Уоренн, – сухо произнес он.

Она напряглась всем телом.

– Это несправедливо. Ты и понятия не имеешь, о чем говорила Марджери.

– Полагаю, она имела в виду именно то, что сказала.

– Не стану отрицать, я очень любопытна и хочу узнать как можно больше об образе жизни цыган. Но… я вернулась потому, что прошлой ночью мы повздорили. – Взгляды их встретились. – Я не хочу спорить с тобой.

– Этим утром, ты хочешь сказать. – Посмотрев на девушку в упор, Эмилиан надел толстые перчатки и взял подкову. Подойдя к вороной кобыле, он похлопал ее по крупу, потом поднял ее заднюю ногу и приложил подкову к копыту, проверяя, хорошо ли она подходит.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – сказала Ариэлла ему в спину, но он не обратил на нее внимания. – Я надеялась, что настроение твое после нескольких часов сна улучшится, но, как вижу, надежда моя была напрасной.

Он выпрямился и посмотрел на девушку в упор пронзительным взглядом.

– Я не спал вовсе, мисс де Уоренн. И настроение у меня на редкость отвратительное.

Ариэлла была уверена, что сна он лишился именно из-за их вчерашней встречи. Осознание этого взбудоражило ее. Он мог сколько угодно изображать равнодушие, но в действительности тоже был задет.

– Это справедливо для нас обоих, – пробормотала она.

Выражение его лица стало жестким.

– Снова пытаешься спровоцировать меня? Прошлой ночи тебе было мало? Или таков способ соблазнения, принятый у девственниц?

Ариэлла удивилась:

– Ты говоришь так, будто я преследую тебя забавы ради, хотя в действительности это не так! Я понятия не имею, как соблазнить мужчину!

Он сорвал с рук перчатки.

– Прошлой ночью ты хотела, чтобы я преследовал тебя, – и не смей этого отрицать! Ты жаждала моих объятий и моих поцелуев. Я безошибочно угадываю, когда женщина посылает мне подобное приглашение, мисс де Уоренн. И прошлой ночью твоя страсть была очевидна. Ни секунды не сомневаюсь, что ты родилась соблазнительницей.

Ариэлла была удивлена услышать подобное мнение о себе, потому что в обществе ее считали слишком независимой, умной и образованной.

– Ты первый мужчина, Эмилиан, заставивший меня мечтать о поцелуях, – тщательно подбирая слова, призналась она, – и первый мужчина, разбудивший во мне страсть. Ты единственный, кого мне хотелось поцеловать. Прежде я никогда не понимала, из-за чего столько суеты или почему мой брат и кузены столь неутомимы в своих любовных похождениях. Не думаю, что я вообще осознавала прошлой ночью, что творю. Но не стану отрицать, что, когда мы встретились, со мной что-то произошло. И это было восхитительно! – пылко воскликнула она.

Воцарилось молчание.

Ариэлла трепетала.

– Я надеялась, что утром мы сможем начать все сначала.

– Ах да, я совсем забыл, что ты жаждешь не только моих поцелуев. Ты хочешь стать моим другом и узнать меня получше! Если хочешь, можешь прийти ко мне ночью, но, хотя ты и станешь утверждать, что намерена лишь поговорить, мы оба будем знать, что это не так.

Девушка поняла, что настрой Эмилиана ничуть не изменился. Он относился к ней столь же враждебно сейчас, как и тогда, когда впервые узнал о ее невинности.