Опасное материнство. Семья для сироты

Я открываю от возмущения рот. Да как... он...

— Они не мокрые. — хмыкает он, заметив мой взгляд.

— Сам ты свинья! — вырывается у меня, и я выдираю руку. — Там была сушилка! У тебя что, день будет неудачным, если ты не оскорбил меня?!

— Я не слышал звука сушилки.

— Значит, ты глухой. — фыркаю я. Застрелиться можно, это что вообще было? Сочувствую его будущей жене. Он просто конкретный тиран - и да, я не помыла руки, потому что в туалет не ходила. Однако, подмечать такие детали - это просто ненормально!

— Серьезно? Мне кажется, что это ты лгунья. — усмехается Эмир. — Пойдем уже. И на.

Он кидает мне в ладошки пачку влажных салфеток, а мне хочется взять и этой пачкой стукнуть его. Но вместо этого я молча достаю пару салфеток и тщательно вытираю ладони.

Молчи, Лия. Тебе недолго осталось потерпеть. Всего лишь до конца этого дня! И после я никогда, никогда, никогда больше не встречусь с Эмиром, и никогда больше не стану проводить “всего лишь одну ночь” с мужчиной!

***

Когда мы возвращаемся обратно, то Арина, на удивление, не выбегает нас встречать. Да и вообще стоит подозрительная тишина.

На мой недоуменный взгляд вглубь квартиры, Даниил, открывший дверь, поясняет:

— Она на кухне, если что.

— А с ней все в порядке? — я чувствую укол тревоги в сердце. — Она не заболела?

Парень пожимает плечами.

— Да нет. Сидит тихо, играет.

Арина и “тихо” - понятия слабо совместимые. Поэтому слова Даниила меня совершенно не успокаивают.

Как только я, сняв обувь, хочу пройти к Арине, мне преграждает дорогу внезапно выросшее перед моим носом тело по имени Эмир.

Однажды я его ударю. Ей-богу. Потому что обычно люди его роста более вежливые, и, чтобы я могла общаться с ними, глядя в глаза, а не в грудь, они встают немного подальше, а не как Эмир.

— Не спеши расстраивать Арину, Лия. — произносит он, а я задираю голову наверх.

— Чего?

— У тебя проблемы со слухом? Не разубеждай ее пока в вашем родстве.

— Вот еще. — фыркаю я. — Как бы я к ней тепло не относилась, я не могу удочерить ее, Эмир, и лучше это сказать ребенку сразу, а не когда я уйду и она будет страдать и гадать, что произошло и почему мама исчезла. Ее отцом будешь ты...

— А ее матерью - ты. — перебивает меня Эмир, прежде чем я успеваю закончить фразу "...и, может, когда-нибудь найдется несчастная женщина, которая согласится выйти за тебя замуж и стать настоящей мамой Арины".

Не сдержавшись, я бью его кулаком в пресс. Такое чувство, что кулак натыкается на рельефную сталь. Терминатор чертов!

— Эмир!

— До вечера. — он поднимает руку и хлопает меня по макушке, как ребенка, отчего я вообще выпадаю в осадок. — У тебя должно хватить совести не сбегать и не бросать ребенка одного, так что рассчитываю на тебя.

— Я и не собираюсь сбегать! Мне не с чего! — рычу я, а Эмир внезапно тихо и саркастично смеется. Спустя пару секунд хлопает входная дверь и его смех уже слышится приглушенным с лестничной площадки.

— Идиот! —шикаю я ему вслед, жалея, что он не слышит, а после направляюсь на кухню.

Арину я нахожу практически в том же месте, где она и сидела до моего ухода. Она перебирает крупы из миски в миску с задумчивым лицом, а я, присев рядом с ней, дотрагиваюсь до ее лба. Он вроде прохладный, но разве может этот ребенок так спокойно себя вести? Она даже голову не повернула, когда я зашла.

— У тебя что-то болит? — спрашиваю ее я. — Покажи, где.

— Нет. — следует короткий ответ.

— Тошнит?

— Нет.

— Тогда что не так? Тебе тяжело играть?

— Я не хочу, чтобы ты уходила. — внезапно произносит Арина. — Ты ругалась и говорила, что ты не моя мама.

Мне хочется от бессилия закрыть лицо рукой. Я думала, что с кухни это не слышно, и говорила, понизив голос, но Арина стала все равно свидетелем нашей с Эмиром ругани. Ей всего три года, да, но глупо считать, что дети в этом возрасте ничегошеньки не понимают. Они ведут себя, как дети, быстро устают, и не стесняются плакать, но большинство взрослых вещей прекрасно осознают. И всю ситуацию она прекрасно поняла.

— Малыш, но я всего лишь няня. Тетя, которая дружит с тобой и помогает.— я глажу ее по голове, но она никак не реагирует на ласку. — Однажды у тебя появится самая лучшая мама на свете, поверь, а мы с тобой можем остаться друзьями. Разве это плохо?

— Я хочу, чтобы ты была моей мамой. —- вздыхает тихо Арина, а я закусываю губу. Как ей объяснить, чтобы не расстроить еще больше? Не рассказывать же, что для этого мы с Эмиром должны терпеть друг друга до конца жизни, а меня это совсем не устраивает?

Лия

Лия

Я не смогу выйти замуж за Эмира лишь из-за разбитых чувств этого маленького ребенка, по какой-то странной причине назвавшего меня матерью. Она мне нравится, но не настолько же, чтобы жертвовать собой!

— Арина... — произношу я, протягивая руку к ее слегка уже растрепавшимся волосам, чтобы погладить по дурацкой "пальме", которую соорудил на ее голове Эмир, как Арина внезапно всхлипывает. Моя ладонь тут же замирает.

Ох, кажется, мне срочно нужны ускоренные курсы детской психологии, потому что малышка ставит меня в тупик. У меня нет профессионального образования. Я всего лишь люблю детей, и этого недостаточно, чтобы бережно и правильно убедить Арину в том, что я - не ее мама.

Или же нужен психолог для меня, потому что детские слезы разбивают мне сердце. В данный момент я на грани того, чтобы сдаться и пообещать ей все, что угодно, потому что девочка начинает всхлипывать все жалобнее и жалобнее, а потом вообще внезапно давится.

— Эй-эй, тихо, успокойся... — пугаюсь я грядущей истерики и хлопаю ее по спине, чтобы немного отвлечь и привести в чувство, и в этот момент Арина, хмуро взглянув на меня заплаканными глазами, бормочет:

— Ладошку.

— Что? — не понимаю я, но протягиваю ей ладонь. Девочка наклоняется и спустя секунду на мою руку вперемешку с соплями и слюнями плюхаются несколько сушеных красных фасолин.

— Эм... Арина! — возмущаюсь я, чувствуя, как сердце испуганно подпрыгивает. — Давай плюй все остальное! Нельзя пихать это в рот, можно подавиться! Ты что?!