Опасное положение

Тесса вынула из кармана пальто латексные перчатки, медленно подошла и стала разбираться.

Женская сумочка из дорогой коричневой кожи – видимо, итальянская. Смартфон. Айпод. Мужской бумажник. Еще один смартфон. Две связки ключей: одна от «рейнджровера», другая от «мерседеса». Два айпэда. Красный швейцарский нож, полностью сложенный. Розовый блеск для губ, пачка наличных и две пластины жевательной резинки в серебристой обертке.

Сумочка и одна связка ключей, скорее всего, принадлежали жене. Бумажник, складной нож, вторая связка ключей и один из смартфонов – мужу. Остальное – типичный набор современной школьницы – Эшлин.

Содержимое карманов и сумок целой семьи специально выложили посередине обеденного стола, словно подношения на алтарь.

Тесса встретилась взглядом с Диди.

– Два телефона? – спросила она.

– Три. Телефон Либби в сумочке. Мы связались с оператором. Ждем факс с детализацией звонков и сообщений за последние сорок восемь часов. По предварительной информации, ни с одного из телефонов после двадцати двух ноль-ноль вчерашнего дня не звонили. На номер Эшлин поступило несколько эсэмэсок от обеспокоенных друзей, но ответных сообщений не последовало. В двадцать один сорок восемь была последняя исходящая эсэмэска с ее номера, около полуночи – последняя входящая, четвертая по счету, от ее лучшей подруги Линдси Эдмистон. Та просила немедленно ответить.

– Преступник застает семью врасплох, – начала рассуждать Тесса вслух. – Жертвы не успевают воспользоваться телефонами. Он оглушает их из тазера. Отсюда конфетти на полу. Потом связывает их и отбирает все личные вещи.

– Ограбление то еще, – язвительно заметила Диди.

– Ты права, – согласилась Тесса. – Никакое это не ограбление. Смартфоны, сумку и бумажник взяли бы в первую очередь. Зачем их оставлять?

Интересно, была ли семья в сознании, когда их обыскивали? Скорее да, чем нет. Шокер оглушает только временно. В момент включения тока через тело жертвы проходит разряд, поражающий все нервные окончания. Мучительная боль прекращается после выключения тока, и человек остается на ногах. Именно из-за этого полицейские предпочитают тазеры, а не газовые баллончики. Перцовый аэрозоль делает из пораженного бесформенную массу в соплях и слезах, которую нужно как-то усадить в патрульную машину. А вот пары-тройки выстрелов из тазера хватает, чтобы нарушитель как миленький сел сам – лишь бы больше током не били.

Итак, Денби, вероятнее всего, были в сознании, связанные и запуганные, пока преступник выкладывал их личные вещи на стол. Родители поняли, что происходит не ограбление, а нечто пострашнее. Более личное.

– Раз ты решила ничего не трогать, – сказала Диди, – открою тебе небольшой секрет.

Тесса терпеливо ждала продолжения.

– Под этой горой электроники семейные драгоценности: обручальное кольцо, свадебные кольца, пуссеты с брильянтами, золотые серьги, два колье и «ролекс». В ломбарде за них дали бы как минимум сто тысяч долларов.

– Охренеть, – не сдержалась Тесса.

– Я и говорю. Ограбление то еще.

– Так, ладно. Что там за система безопасности?

– Электронная. Как в тюрьмах, которые строила фирма Денби. В двери встроены замки со стальными ригелями. Управляются через контрольную панель. Вбей один код – и система автоматически закроет все входы и выходы. Вбей другой – и все замки автоматически откроются. Не исключено, что есть коды для разблокировки конкретных внутренних или внешних дверей. Кроме того, везде стоят датчики. Если дверь или окно пытаются открыть вручную, срабатывает сигнализация, и система оповещает охранную компанию.

– И в полшестого, когда пришла экономка, все было отключено?

– Да. Она удивилась, потому что Джастин Денби требовал, чтобы замки запирали всегда, независимо от того, был кто дома или нет.

– Основы выживания в большом городе, – сухо прокомментировала Тесса и задала резонный вопрос: – А кто знал коды?

– Члены семьи, экономка и охранная компания.

– Часто меняли?

– Раз в месяц.

– Систему можно отключить вручную: перерезать провода или вроде того?

– В охранной компании сказали, что любая манипуляция с проводами привела бы к включению сигнализации. К тому же тут двойная проводка: и оптоволокно, и кабель. Я не совсем разобралась, но Джастин Денби знал в этом толк и у себя дома установил все грамотно. В чрезвычайной ситуации – скажем, при пожаре – охранная компания могла открыть дом для служб экстренного реагирования, но таких запросов не поступало. Тот, кто проник в дом, знал, что делал.

– Экономка заходит через гараж. А сами хозяева? – спросила Тесса, повернувшись к детективу.

– Если пешком, то через парадную. Если Либби на машине, то через гараж. Однако Джастин и Либби собирались в ресторан. В таких случаях они брали машину Джастина.

– То есть он свою машину в гараж не ставил?

– Нет. Гараж одноместный. Надо полагать, Джастин его галантно уступил жене. У них есть еще одно парковочное место: им пользуется экономка. Видимо, Джастин редко бывает дома, поэтому, как правило, держит свою машину в корпоративном гараже и ездит на служебном транспорте. А когда возвращается с работы, паркуется на улице, как простой смертный. – Диди закатила глаза.

– А где была Эшлин?

– Сидела дома, пока родители развлекались.

Тесса прокрутила ситуацию.

– Значит, дочь дома. Родители возвращаются. Заходят с улицы… Злоумышленник уже внутри. Он нападает на Джастина и Либби в передней.

– Злоумышленник или злоумышленники?

– Думаю, их было несколько. Одному человеку с тазером троих не захватить. Кроме того, Джастин – строитель. Босс говорит, он мужчина крупный, в хорошей форме.

– Крупный, – согласилась Диди. – И в очень хорошей форме.

– В общем, злоумышленники. Один или двое в передней. Фактор внезапности. Родители в шоке. Остается девочка.

– Кого схватили в первую очередь: родителей или ребенка?

– Ребенка, – не задумываясь, ответила Тесса. – Стоит взять ребенка – и родители в твоих руках.

– Точно. И здесь один из похитителей чуть не оплошал. Идем на третий этаж. Там комната девочки.

Глава 5

На неделе, когда мне исполнилось одиннадцать, я потеряла отца. При мысли о нем я всегда вспоминаю бисквитный торт с пестрой посыпкой на сливочной глазури и тающими свечами в центре. До сих пор чувствую запах воска и слышу «С днем рождения» – песню, которую я никогда не пела своему ребенку и никогда не спою.

Папа разбился на мотоцикле. Не надел шлем, как выяснилось.

После аварии голубые глаза мамы потухли навсегда. «Естественный отбор», – ворчала она, а у самой тоска на лице. Впервые в жизни я ненавидела отца и очень сильно по нему скучала.

Лишившись его зарплаты электрика, мы с мамой хлебнули лиха. Раньше она работала неполный день в химчистке за углом, и денег хватало. У нас были уютная квартирка в рабочем районе Бостона, старенькая подержанная машина для мамы, мотоцикл по выходным дням для папы. Одежду мы покупали в торговом центре, а если маме хотелось шикануть – в распродажном магазине. Мне не приходилось волноваться ни о куске хлеба, ни о крыше над головой. Друзья мои тоже были из небогатых семей, и друг другу никто не завидовал.

Мы держались на плаву, однако у нас не было возможности купить страховку или хотя бы откладывать на черный день. Смерть отца смела процентов семьдесят семейного дохода, и пособие по потере кормильца эту брешь не закрыло. Маме пришлось перейти на полную ставку, а потом подрабатывать уборщицей: два раза в будни и каждые выходные. Я ходила с ней, помогала мыть, чистить, пылесосить. Так и началась наша борьба за выживание.

Прощай, уютная квартира, здравствуй, клетушка в убогом муниципальном доме, где кишат насекомые и жильцы засыпают под звуки стрельбы. По пятницам мама включала газовую плиту, а я стояла рядом с баллончиком «Рейда». Убив штук двадцать-тридцать тараканов, мы садились праздновать перед крошечным черно-белым телевизором – смотрели сериал.