Опасное желание: научиться управлять мужчинами

Виола поняла, что Алиса не блефует и действительно никуда не пойдет, если всё сейчас не объяснит. У неё мелко задрожали руки от страха. Столько лет она ждала удобного момента, специально тайком откладывала деньги все эти годы, обучила Алису, вложила в неё столько своей магии, чтобы пробудить в ней нимфу, сколько могла. Она уже чувствовала, что на убеждение Алисы выступить в «Запретном плоде» потратила за этот день последние силы, её собственный резерв теперь на исходе и будет восполняться не один месяц.

Нимфа опустила плечи, взгляд её потух, она села на краешек стоящего позади кресла. И начала свой рассказ:

– Как я говорила, в моей семье было много братьев и сестер. Я хотя и была мисси, второе сословие, но в нашей семье всё время не хватало денег ни на что. И, конечно, когда приехал грэт Габриэль, тогда ещё очень моложавый мужчина в расцвете сил, и предложил взять меня в Школу Нимф на свое попечение, мать очень обрадовалась. Меня взяли в школу в пятнадцать, что противоречило всем правилам. Это было странно, казалось я уже никогда не догоню своих сверстниц по знаниям… Но грэт Габриэль знал, что делал. Он сразу распознал во мне истинную нимфу. Он был таким богатым, красивым, галантным…, – Виола вспоминала те дни и мутная пелена застелила глаза, взгляд остекленел, а голос стал глухим.

Алиса видела, что перед ней уже не та роскошная красавица, которую она встретила в «Усталом путнике». Алиса неожиданно поняла, что Виола старше её, лет на пять точно, а то и больше. И вроде бы ничего не указывало на возраст девушки, но она вдруг показалась очень уставшей от жизни и такой ранимой. Тем временем Виола продолжала:

– Он не просто меня взял в Школу Нимф, он лично обо мне заботился. Я тогда ещё не понимала почему. Я считала, что невероятно крупно повезло. Меня любят и ценят, меня взяли в Школу Нимф в пятнадцать, Школа длится до двадцати лет. По условиям договора я должна была отработать столько же, сколько и училась, то есть всего пять лет. Я рассчитывала, что в двадцать пять буду абсолютно свободной, а со своими знаниями и внешностью обязательно найду богатого грэта и выйду замуж. Габи делал мне дорогие подарки и оказывал недвусмысленные знаки внимания. Потом был наш первый раз…, – она едва улыбнулась, – Габи был потрясающим любовником. Собственно, почему был? Он такой и есть до сих пор. И я вдруг ощутила, что превращаюсь в настоящую нимфу. Я знала, что так и будет, ведь матушка меня предупреждала. Но это было так восхитительно… я обожала Габи, между нами была невероятная страсть. Когда мне исполнилось двадцать лет, Габи сказал, что любит меня и не хочет, чтобы я работала нимфой и обслуживала других мужчин. Он предложил мне отработать пять лет в качестве его личной любовницы. А что мне тогда надо было? Его любовь, его внимание, крыша над головой, немного денег. В общем-то, и всё. Я настолько потеряла голову от Габи, что даже и думать не могла предложить ему жениться на мне. Кто он, а кто я? Он – знатный грэт с хорошей родословной, потрясающей внешностью и невероятный в постели. А ещё разница между нами в двадцать лет. По возрасту я скорее могла бы стать женой его сыну, Грегору, – он криво ухмыльнулась, – в общем, всё было хорошо, но в один прекрасный момент я вдруг забеременела. Я была в шоке, разумеется, сразу рассказала Габи об этом. Он повел себя как настоящий джентельмен, сказал «оставляй ребенка». Мне даже показалось, что он был рад. Конечно же, он был рад! Потом много позже я узнала, что он всё спланировал так специально и исправил противозачаточные чары так, чтобы я забеременела. Мы, нимфы, обладаем такой странной способностью, что можем забеременеть лишь от того, кого любим. И Габи понимал, что добиться от меня ребенка он сможет, лишь постепенно привязывая меня к себе. Это была многолетняя тонкая первоклассная игра с его стороны.

Губы Виолы подрагивали, из правого глаза скатилась одинокая слеза. Алиса видела, как тяжело дается Виоле рассказать свою историю. Скорее всего, нимфа впервые кому-то рассказывает её. Виола встрепенулась, смахнула слезу и вновь продолжила:

– В общем, я влюбилась в Габи, потому пользовалась противозачаточными чарами. Грэт Лируа это понимал и в один из наших разов вмешался, чуть-чуть подправив чары, а я и не заметила по своей наивности и неопытности. Я и представить не могла зачем Габи от меня ребенок. У него уже был законный взрослый наследник – Грегор, от его законной супруги. Я, кстати, за все годы её ни разу не видела. Поговаривают, что он запер её в каком-то из своих замков, но я не в курсе. Тогда меня это не напрягало. Габи был целиком моим и меня это устраивало. Потом родилась Нонна, прекрасный белокурый ангелочек, моё солнышко. Я полюбила её всем сердцем, как только увидела. И в тот день Габи начал меняться. Он стал требовать от меня искать других нимф и приводить их в школу на обучение. Я была против, потому что видела, что тем, у кого не хватало денег на обучение и приходилось работать, было несладко.

Алиса хмыкнула. Вот как Виола теперь заговорила, а вначале убеждала, что это работа мечты. Ну-ну. Виола услышала хмыканье Алисы, скривилась, но продолжила:

– Да-да, знаю, ты считаешь меня, наверное, последней мразью. Я и сама такой себя считаю. В общем, выяснилось, что Габи искал ещё и девушек из очень бедных семей для утех грэтов с определенными вкусами… кому нравилось бить женщин, связывать, насиловать… Я была против, так мы впервые поссорились. Он пригрозил, что навсегда заберет Нонну и не даст мне с ней видеться. Чем больше я с ним жила, тем больше ужасалась, как я могла не разглядеть все эти годы настоящую суть грэта Габриэля Лируа. Он был совсем другим. Однажды его сын Грегор, препротивный тип и тот ещё кутила, крупно проигрался в карты сразу трем людям. Габриэль долго кричал на сына, что у него нет таких денег, а потом все крики стихли. Габриэль нашел способ договориться и подложил меня должникам Грегора. Один из мисье взял себе в качестве долга Дженни, тогдашнюю любовницу Грегора, обычную, но очень симпатичную девушку. А двум другим была предложена всего лишь ночь со мной, как с истинно рожденной нимфой. Но они согласились. Я же была долгие годы любовницей самого грэта Габриэля и никто и пальцем не смел меня тронуть до того момента…

Виола сидела задумавшись и смотрела куда-то в окно не мигая. У Алисы уже к горлу подступил спазм, и она осознала, что жалеет эту девушку. Хотелось обнять её, успокоить и сказать, что всё образуется. Но вопрос, образуется ли?

– Я слишком плохо исполняла свою обязанность по поиску девушек для него для особых услуг, так как не хотела портить никому жизнь. И в качестве наказания Габи стал частенько расплачиваться моими услугами, грозя, что иначе не будет давать мне видеть дочь. А если я сопротивлялась, то и бил меня. Вот как-то так.

– Ты его всё ещё любишь? – шепотом спросила Алиса

– Да, люблю. Это, наверное, звучит дико и ужасно, но благодаря ему у меня самая чудесная дочка на свете. Ты бы видела Нонну, она – чудо! Да и если Габи бьет меня, то всегда за дело…, – Алиса поняла, что Виола за эти года приобрела настоящий стокгольмский синдром. Она испытывала колоссальную привязанность к своему мучителю. Даже сейчас, спустя годы, Виола ласково говорила «Габи» с придыханием.

– Ааа…., – Алиса сглотнула, сильно моргнула, чтобы не расплакаться самой, вдохнула и выдохнула, постаравшись унять свое сердцебиение, – а что ты хотела от меня?

– Ну, – тут Виола засмущалась, – я хотела переключить Габриэля на тебя. Ты же истинная нимфа, он бы точно заинтересовался тобой. А придав тебе сходства со мной, я практически гарантировала себе это. К тому же тебе двадцать шесть, ты далеко не такая наивная дурочка, как я была в свои пятнадцать. Да и у тебя разбитое сердце после измены жениха, ты ничего не должна Габриэлю, не заключала с ним никаких контрактов и ты бы точно не влюбилась в него, проведя с ним ночь. А мне всего-то и надо было – одна ночь. Я скопила достаточно денег, продумала план побега, договорилась и купила у контрабандистов очень дорогой артефакт, искажающий след. Я бы взяла дочку и убежала бы, а Габриэль никогда бы в жизни не нашел меня. Конечно теперь, когда ты всё знаешь, и поняла, как я тебя использовала всё наше знакомство, ты мне не станешь помогать, я всё понимаю, – и тут у Виолы хлынули слезы из глаз, но взгляд так и остался стеклянным.

Конец ознакомительного фрагмента.