Опасные игры с реальностью 1

— Прошу следовать за мной, — сухо произнес Олгел, обрывая мои мысли.

— Светлейшая госпожа Элиан, я могу рассчитывать на недолгое общение лично с вами после того, как пройду испытание? — спросил я, прежде чем направиться за великовозрастным леадорцем.

— Да, мастер Серж. Я вовсе не против пообщаться с вами еще, — она одарила меня улыбкой.

В качестве испытания Олгел предложил мне какой-то огрызок свитка. Очень старого, судя по состоянию пергамента и по тому, что пиктограммы местами едва читались. Приходилось лишь догадываться об их прежних начертаниях. Я расположился в кресле за огромным столом, освещенным несколькими лампадами. В библиотеке окон не имелось, отчего высокие книжные шкафы и огромные полки проступали из полумрака, разбавленного огнями эльфийских светильников. Мешала мне сосредоточиться возня трех молодых леадорцев, перебиравших книги по соседству и издававших шорохи, словно там возились огромные мыши.

Склонившись над свитком, я закрыл ладонями уши и уставился на пиктограммы. По методике Ставрова изначально требовалось добиться пустоты ума, оборвать внутренний диалог, и это я умел делать неплохо. Первые дни я недоумевал, почему эльфы сами не научатся переводить с древне-аштумского. Зачем обращаться за помощью к «вятичевским», а тем более к нурмийцам, или как их часто называли, черным людям? Это казалось, как бы нелепым. Причину этого мне объяснил Ставров: сознание эльфов устроено особым образом и очень плохо воспринимает мрачные и абстрактные образы, на которых строится письменность прародителей степняков и тем более нурмийцев. А вот мы, люди, как бы живем между двух противоположных культур и вполне воспринимаем такое.

Вот и я сосредоточился, воспринял, построил связи и начал переносить на бумагу перевод какой-то мутной истории похождений аштумского торговца. Справился примерно за час. Нерасшифрованными остались лишь три полустертых пиктограммы. Но и без них я вполне уловил суть. Записал все и подозвал Олгела. Длинноухий довольно долго изучал мой перевод, сверяясь с другой бумагой, почесывая седовласый затылок и явно пытаясь найти хоть в чем-то изъян. Но не нашел — хвала наставнику Ставрову!

— Вроде все правильно, — неохотно признал леадорец. — Но для окончательного решения мне требуется посоветоваться со светлейшей госпожой Элиан.

— Мне тоже хотелось бы с ней переговорить. Она сказала, что не против уделить немного времени моей персоне, — напомнил я.

Мы вместе поднялись на второй этаж. Эльф оставил меня у двери под надзором двух воинов порядка, придирчивым взором наблюдавших за мной. Сам скрылся за высокой дверью, украшенной тонкой резбой. Как я догадывался за этой дверью находился рабочий кабинет Элиан или даже не кабинет, а ее покои. Вышел Олгел минут через пять и небрежным жестом позволил мне войти.

— Мы, Серж Орлов, довольны вашим мастерством. К завтрашнему дню приготовим первые свитки и будем ждать вас в первой половине дня, — известила меня глава миссии, сидя в кресле за столом. — О чем вы хотели со мной поговорить?

— О моей нечаянной ошибке, светлейшая госпожа, — я мельком оглядел зал, пытаясь понять назначение этого помещения и ища взглядом сейф. Он мог вообще не находиться в ее кабинете, а быть где-то в библиотечных запасниках, хотя Ставров советовал обратить особое внимание именно на ее кабинет.

Увы, сейф пока мне на глаза не попадался, но стало ясно, что это помещение — рабочий кабинет Элиан, судя по столу, заваленному книгами и свитками, книжным полкам на простенке справа и статуе самой Наирлесс, сжимавшей Жезл Твердых Решений.

— Поговорить о вашей ошибке? — она прищурилась.

— Я надел кольцо на ваш средний палец и понял, что вам это не понравилось. Значит, я каким-то образом нарушил леадорские правила, что, конечно же, было моей ошибкой. Хочу извиниться за это и услышать от вас, в чем я был неправ, — сказал я, поглядывая то на нее, то на двери, ведущие в другие комнаты: их имелось еще три. Вывод: скорее всего здесь располагался не только рабочий кабинет, но и ее покои.

— Людям такие ошибки простительны, Серж. Вы не можете знать все наши правила и тысячелетние традиции. Вы надели кольцо с голубым камнем на средний палец левой руки. Сядьте, пожалуйста, — она указала взглядом на кресло недалеко от себя. — Левая рука ведет к сердцу, а средний палец — тот самый стержень, по которому передается намерение. Голубой камень имеет много магических представлений, но в данном случае это указание на ваше желание чувственных отношений с женщиной, которой вы дарите кольцо. Теперь понимаете? Желаете извиниться за эту ошибку?

— Нет… — после недолгих раздумий, я качнул головой. — Я не знал этих толкований, но раз они таковы, то я не совершил ошибку.

— Мастер Серж! — она повысила голос, пронзительно глядя на меня. — Сейчас вы совершаете еще большую ошибку! Признайте это!

Я заметил, что на ее левой руке больше нет кольца. И вопрос, поставленный ей, звучал очень остро. Сейчас мне следовало сделать опасный выбор. Признать сказанное ошибкой, дать заднюю? Наверное, это успокоит ее и, увы, подточит уважение эльфийки ко мне. Женщины не любят слабаков. Настоять на своем? Дерзко признать, что я имею на нее виды как мужчина? Это может разрушить зачатки наших не совсем рабочих отношений. Или даже рабочих. Она может просто выгнать меня. Прикрыв на миг правый глаз, я хрустнул кулаком и снова пустил «Улыбку обольщения». Этим действием я рисковал еще больше, ведь говорят, Элиан весьма искусна в магии. Вдруг она почувствует мою попытку повлиять на ее отношение ко мне.

Подняв к ней взгляд, я сказал:

— Светлейшая госпожа, пожалуйста, посмотрите мне в глаза. Вы видите в них хоть каплю обмана? Неужели вы желаете, чтобы я сейчас соврал вам? Неужели вам приятнее слышать ложь, чем правду?

Она молчала, озадаченно глядя на меня. В ее прозрачно-голубых глазах вспыхнула искорка интереса.

— Если ваша красота вызывает у меня восхищение и огромное влечение, должен ли я врать вам, что этого на самом деле нет? Вижу, вы сняли мое кольцо, позвольте надеть его вам снова на тот же самый пальчик? — предложил я, понимая реакция эльфийки на мою дерзость может оказаться весьма неприятной.

Наверное, в глупой страсти по эльфийке, я потерял всякую осторожность и своей поспешностью мог разрушить все, что мы создавали с Ильей Васильевичем с таким старанием столько дней.

Глава 11 Перец — это плохо

— Смелый вы человек, Серж Орлов. Или в чем-то слишком заблуждаетесь. Раз вы кольцо мне подарили, позвольте, сама распоряжусь им. Пока вы занимались переводом, я его с интересом рассматривала. Кольцо необычное. Такое же необычное, как вы сам, — крупный фианит в стальной оправе сверкнул в пальцах ее правой руки. — Теперь я не уверена, что вы пришли лишь для изучения записей древних аштумов. Глядя на вас, я ни в чем не уверена.

— Светлейшая госпожа Элиан, надеюсь со временем между нами возникнет куда больше доверия и понимания. Вы любите музыку? Музыка — одно из самых прекрасных явлений в этом мире. И, полагаю, в других мирах, — о других мирах я упомянул намеренно: уж сеять интригу, так сеять. — Музыка создает настроение. В то же время она сродни магии, которая вам так близка, — мои пальцы нащупали смартфон, и я подумал, что удивить эльфийку еще больше, сбить ее с толку этакими «чудесами» сейчас кстати. Пусть в ее прекрасной остроухой головке рвутся шаблоны; пусть «чудеса», которыми я владею, кажутся ей невозможными; пусть она заморочится, запутается, тем сильнее подействует мой спел «Улыбка обольщения».

— Какой неожиданный поворот беседы, — она улыбнулась. — Поясните, зачем вы об этом спрашиваете? Вы намерены сыграть мне на лютне или на флейте?

— Я намерен познакомить вас с музыкой, которую вы прежде не слышали. И надеюсь, она вам понравится, — пролистав на Самсунге плейлист ниже, я нашел несколько произведений Баха. Для начала выбрал «Токкату и фугу ре минор». Подумалось, что именно такое произведения гениального композитора, величественно звучащее на органе, понравится эльфийке больше всего. Добавил ползунком немного громкости и нажал «плей».