Опасные манипуляции 4

Следователь городской прокуратуры торжествующе помахал перед объективом камеры обнаруженным пакетом, после чего передал меня моему начальнику «на хранение», а сам уехал организовывать экспресс-экспертизу и готовить постановление о моем задержании. Час тянулся за часом, солнце за оконным стеклом в конце длинного коридора стало клонится к западу, а я продолжал сидеть в дальнем закутке районного управления.

На уверенный стук каблуков, приближающихся по лестнице я не обратил внимание, пока на фоне освещенного солнцем окна не показался женский силуэт.

— Привет. — жена плюхнулась рядом со мной на соседний стул и ткнула под ребра острым локтем: — Ты что тут сидишь такой унылый? Голоден? Я тебе тут поесть принесла. Подвинься.

Я отодвинулся и между нами оказался пакет с контейнерами из какого-то заведения общепита.

На звук голосов из кабинета выглянули мои начальники и недоуменно уставились на нас.

— А почему мой муж сидит тут в коридоре с самого утра, как зверушка какая-то? — Люда решительно двинулась в сторону замерших руководителей и встала перед ними, уперев руки в бока, как какая-то скандальная торговка с колхозного рынка: — И почему он целый день голодный? Сами то, уверена, пообедать сходили, судя по вашим сытым рожам…

— Девушка, какое вы…

— Имею, а если вы не заткнетесь, то сейчас своим же обедом обдристаетесь! — когда мою жену или ее близких, к которым я отношу и себя, без причины задевают, она становится настоящей ведьмой.

Я, стоя за спиной, обозленной не на шутку, супруги, делал отчаянные знаки, чтобы растерянные руководители не думали открывать рта.

— Так, Коля, незачем здесь в коридоре раскладываться и людей смешить, поехали домой. — Люда схватила меня под руку, во вторую руку прихватила пакет с едой и решительно двинулась в сторону выхода. Начальник районного розыска попытался заступить нам дорогу, но вдруг екнул и схватился за живот.

— Коля, стой, прекрати. — мой непосредственный начальник, очевидно, что-то поняв, изобразил умоляющие выражение лица: — Ты если сейчас уйдешь, всех нас перед прокуратурой подставишь…

— Это перед какой прокуратурой? — влезла в разговор моя, разошедшаяся ни на шутку, ведьма: — Перед Мишиным?

Девушка на мгновение закатила глаза, как будто потеряла сознание, после чего коротко хихикнула.

— Ваш Мишин сейчас сидит перед телефоном… — она задумалась на мгновение, после чего продолжила, как будто перелистнула страницу и увидела другую картинку: — И боится позвонить, сказать, что у него ничего не получилось. А ведь он обещал кое-кому моего мужа уже сегодня закрыть. Кстати, вы имейте ввиду, уборщица, что полы здесь в кабинетах моет по вечерам, уже давно не только здесь деньги получает.

— А ты…- Люда ткнула пальцем в опасливо держащегося за желудок начальника районного розыска: — Ленишься бумаги секретные рвать тщательно, порвал на две половинки и в корзину бросил, а она уже «куда надо» целую коллекцию твоих писулек отнесла.

Майору забыл про свой живот, побледнел и побежал в свой кабинет, откуда вскоре раздался треск, разрываемой в ярости, бумаги.

— Коля, подожди, пожалуйста, вот в этом кабинете, пока Мишин не даст команду тебя отпустить. Я конечно твою жену уважаю…- мой начальник, примирительно выставив вперед ладони, сделал неожиданное признание, так как Людмилу сегодня он видел первый раз: — Но подожди, пожалуйста.

— Люда, давай правда посидим, дождемся результата. — я стал подталкивать начавшую закипать супругу к представленному нам с ней кабинету.

— Но вы имейте ввиду — жена оставила последнее слово за собой: — Он заболел и в ближайшие дни на работу не выйдет, у него температура высокая. Завтра мы врача вызовем и он, пока не выздоровеет, на работу не выйдет.

Я тут же почувствовал, как волна жара прокатилось по всему моему телу, а лицо явственно запекло, как будто температура моего организма сразу поднялась до сорока градусов.

Начальник присмотрелся ко мне:

— Да, что-то ты действительно, Николай, плохо выглядишь. Ты завтра, наверное, отлежись. Ну, может быть, еще послезавтра, но не больше, у нас, сам знаешь, работать некому.

Через двадцать минут, постучав, майор вошел в кабинет, где разместились мы с Людмилой, после чего набрал чей-то телефонный номер.

— Здравствуйте, мне Мишин нужен.

Весь разговор я не слышал, но судя по ответам, следователь прокуратуры пытался хорохорился, рассказывая моему начальнику, что у него еще полно материалов и сигналов в отношении меня, и он их, дайте только срок, обязательно реализует, я могу не радоваться и не расслабляться, ну а пока он просит моего начальника принести мне, от его имени и имени городской прокуратуры официальные извинения.

— Слышали? — начальник отделения розыска повесил трубку и повернулся к нам: — Ну а теперь можете быть свободны. Тебя, Николай, жду, как поправишь свое здоровье. До свидания. Николай, надолго не исчезай.

Людмила Жемчужная. Отключившая тормоза.

— Любимая, а это что сейчас было? — остановил меня муж, как только мы отошли от здания РУВД.

— Что? Где? — я старательно осмотрела окрестности.

— Не изображай дурочку. — мне ткнулись в щеку сухими губами: — Ты что сегодня была такая агрессивная?

— Да просто надоело все. Ты мой, а тебя какие-то Мишины пытаются за решетку посадить, по указанию какого-то Серафима Петровича… Хочешь я на Мишина рак нашлю?

— Стой. — муж резко остановился и развернул меня к себе: — ты же говорила, что на любою порчу всегда ответ прилетает, да еще сильней, чем твоя волшба?

— Вот только это меня и останавливает. — я с досадой вырвала руку: — Или ты думаешь, что я способ не найду, как это обойти?

— Рак, это перебор, даже для Мишина…- муж с силой ухватил мою руку и прижал к себе: — И насчет Серафима Петровича хотелось бы узнать поподробнее. Пойдем скорее домой, а то я что-то перенервничал…

— Нет. Мне надо в ювелирный, золота прикупить…

— Ты же не увлекалась этим? — муж подозрительно уставился на меня, а сам, думая, что я не вижу, обреченно хлопнул по карману с кошельком, очевидно, тоскливо прикидывая, сколько у него станется наличности после покупки «ювелирки» для меня.

— Ты не волнуйся, я на свои покупаю. Скажи только, где самый большой выбор?

В двухэтажном торговом центре «Кремень», что расположился у самого выхода конечной и самой загруженной станции метро, располагалось четыре десятка отделов и отдельчиков по продаже драгоценных металлов и прочей, переоцененной, бижутерии. От блеска желтого металла, отражающего в зеркалах, стеклах витрин и ярких светильниках, было больно смотреть. Золото и серебро здесь продавали, меняли, реализовывали в кредит, принимали в залог и, якобы, где-то, даже дарили. Мы с Колей зашли в крупный отдел, где из-за прилавка нам деревянно улыбалась молоденькая продавщица с лучистыми глазами. Я, как злая ведьма, могла бы получить золотишко бесплатно, задурив торговке голову и вручив ей несколько старых билетов на троллейбус, но сбоку у меня сопел милиционер, которому бы, уверена, не понравилась моя ловкая и веселая афера, да и оставлять продавца без зарплаты на несколько месяцев я не хотела. К удивлению девушки-продавца, я попросила показать мне все изделия от семьсот пятидесятой пробы и выше. С трудом девица нашла мне с десяток золотых изделий, из которых я выбрала три — два толстых кольца и браслет, широкий, тяжелый, состоявший из нелепых пятиугольников, напоминающих по форме еще советский знак качества.

— Люда, ты этот ужас собралась носить? — муж рассматривал нелепые золотые болванки, недоуменно мотая головой.

— Не волнуйся, я не буду эту нелепицу носить. Это я для тебя купила…

Я хихикнула, глядя в глаза благоверного, где плескалась безмерная, тысячелетняя скорбь богоизбранного народа, но долго мучить своего мужчину не стала.

— Да не волнуйся, ты этот страх и ужас носить тоже не будешь. Помнишь, ты рассказывал мне, что у тебя есть ювелир знакомый.

— Слушай, я домой хочу…