Опасные манипуляции 4
Шрифт:
— Но я же…
— Коля, просто подойди на трамвайную остановку и все. Чмоки-чмоки. — я положила трубку на рычаг уличного таксофона и присела на скамейку, откуда открывался прекрасный вид на дом моих фигурантов — процесс подготовки к запусканию красного цветка шел вовсю — растительность в неухоженном палисаднике, что занимал огороженную площадку между домом госпожи Синичкиной и высоким деревянным забором, успешно подсыхала, превращаясь в отличный, горючий материал — тонкие иссушенные стебельки готовы были вспыхнуть в любой момент. Раскачиваемые ветками яблони провода, сцепленные вместе, интенсивно терлись о металлическую скобу, что крепила несколько досок на чердаке сарая, готовя познакомить любопытствующую публику с таким физическим явлением, как короткое замыкание, чреватое возгораниями и прочими неприятностями. Я поступаю некрасиво и аморально? Может быть, но в результате подготавливаемой мной диверсии должно были пострадать только ограниченные места жилого дома и хозяйственной постройки, ориентировочно, по квадратному метру там и там, но вот паника должна была подняться очень серьезная. Пока я так оправдывалась сама перед собой, вечер шел
Вечерело, в окнах домов загорались уютные желтые огоньки, за тюлевыми занавесками двигались размытые силуэты, город встречал очередной вечер. Дом Синичкиной тоже осветился желтым светом лампочек, кто-то прошел в сторону летней кухни и через некоторое время оттуда потянуло ароматом жаренного мяса. Кто-то невысокий, но, вроде бы не муж хозяйки, а тот, незнакомый мне, невысокий паренек, стоял в комнате и курил в открытую форточку, а потом огонек окурка мелькнул в воздухе и по дуге упал в небольшом палисаднике. А ведь говорят же везде –нельзя выбрасывать окурки в сухую траву, нельзя купить в неположенных местах. Откуда сухая трава в палисаднике? А это я стою в тени соседских ворот и сушу травку вокруг еще плюющего окурка. Вот стебелек, еще минуту назад бывший зеленым и сочным, пожелтел и пожух, искривился и ткнулся самым кончиком в тускнеющую кучку табака, какой-то химической дряни и тонкой бумаги. По абсолютно сухой травинке побежала шустрый маленький огонек, с жадностью подирая новое топливо, оставляя после себя черную, обугленную золу. Веселые огоньки добежали до соседних стебельков, становясь при этом все сильнее, все прожорливее. Мусор, иссушенные стебли старых сорняков, клочки бумаги и прошлогодние листья, не собранные хозяевами, все, что могло гореть, включались в этот веселый карнавал огня и тепла, после чего зачадил, задымил вонючим дымом кусок толстого цокольного райдинга, что хозяева приволокли пару недель назад, собираясь облагородить старый бревенчатый дом. Негорючий сайдинг почему-то оказался горючим, он зачадил, начал плавится и «капать» горящими каплями прямо на старые, сухие бревна.
— Никто ничего не чувствует? — из дома раздался встревоженный женский голос: — Миша, беги, посмотри, что там?
С веранды на крыльцо выскочил невысокий парнишка, закрутил головой, разглядывая соседние участки, а потом догадался обернуться к своему палисаднику.
— А! Танька, наш палисад горит! — парень бросился в дом, я увидела, как он влетел в комнату, замахал руками, тут же в окне появились еще два силуэта, бросились на улицу. К тому времени темная бревенчатая стена дома уже тлела, в стыке между бревнами вспыхивал сухой мох, забитый туда много лет назад. На крыльцо выбежала женщина, испуганно взвизгнула и отлетела, отброшенная в сторону, выскочившим вслед за ней, бородатым мужем. Он, как впавший в боевое исступлении викинг, бросился с крыльца, ударил ногой в калитку, сбитую из темно-серых, от старости досок, что отделяли двор от палисада. Калитка затрещала, дернулась, но осталась на месте, только слегка ее перекосило, видно что-то там рассохлось. Здоровый мужик ударил еще раз, потом еще, потом он долго, с рычанием, был ногой в деревянную преграду, но чего-то не хватало.
— Стой! — Татьяна повисла на широких плечах супруга: — Хватит! Беги, в бочке воды набери и через забор заливай. Бочка с водой стояла где-то в огороде, пока мужики, гремя ведрами и сталкиваясь на узкой дорожке, вкруголя бегали за водой и неловко выплескивали воду через высокий забор, случилась другая беда. Проводам, ведущим в сарай, надоело перетираться о металлическую рамку, они вдруг вспыхнули яркой, слепящей вспышкой, а затем равномерно стали брызгать во все стороны горящими искрами, оглашая всю округу громким треском.
— Танька! — заорал кто-то с соседского крыльца: — Что у вас там? Пожар что ли?
— Горим! — Заорала девушка во все горло: — Дядя Митя, пожар у нас!
— Ойти ебти. — громко выругались с соседнего двора, затем хлопнула дверь, и кто-то что-то приглушенно заорал. Постепенно обстановка накалялась. Стена и палисадник, несмотря на несколько ведер воды, вылитые мужиками из-за забора, все еще продолжали вспыхивать новыми огоньками — мох между бревнами горел просто отлично. На крыше же сарая постоянно вспыхивали искры между замыкающими проводами, а с чердака сооружения вдруг повалил густой белый дым. В месту пожара сбегались соседи, некоторые даже с ведрами. Несколько человек стали носить воду от расположенной метрах в ста уличной колонки, но дело шло трудно. Высокий забор препятствовал меткому тушению, часто вода попадала не туда, куда хотел выплеснуть ее добровольный пожарный. Лучше всего получалось заливать огонь у высокого, бородатого мужа, а хуже всего — у невысокого паренька, с непотушенного окурка сигареты которого и началось местное веселье. Пару раз он даже опрокинул холодную о на себя, зацепившись краем ведра за острые доски забора.
В самый драматический момент мне кто-то положил руку на плечо, а знакомый голос прошептал в ухо: — Ну и что у нас здесь?
В словах, голосе и самой руке не было никакой агрессии по отношению ко мне, наверное поэтому, мои бусы никак не среагировали на прикосновение. Я обернулась и негромко прошептала мужу:
— Видишь, выкуриваю…
— Ну и как успехи? — снова горячий воздух мужского шепота обжигает ухо, а в сердце появляется желание бросить все и оказаться дома, в нашей с любимым уютной квартирке, где все хорошо и не приходится жадно высматривать любые
изменения обстановки, режиссируя происходящим.— Надеюсь, что уже скоро.
Возле чердачного окна провода вспыхнули особенно ярко, что-то оглушительно затрещало, и горящий комок кувыркнулся в открытое окошко, после чего чердак сарая осветился изнутри, как будто и там занялся пожар.
Вдалеке тоскливо завыли пожарные сирены.
— Мишка, Мишка! — Синичкина ухватила за рукав пробегавшего мимо нее с пустым, гремящим ведром, парня и что-то зашептала на ухо, подозрительно косясь на заворожено смотрящих на борьбу с огнем, столпившихся вокруг, соседей.
— Вот сейчас. — я сжала руку мужа: — Подстрахуй меня, если что…
— Ты скажи, что надо, я все сам сделаю.
— Нет, я должна сама все сделать, это мое дело, мне это надо. — я сжала его ладонь и отошла в сторону.
Парень показался через пару минут, таща в руке рюкзак, почти такой-же, что мне сегодня испортили нехороши люди. Он подбежал к Татьяне, что руководила своим мужем, уже залившим стену дома, показал ей мешок. Девушка улыбнулась и показала пареньку, чтобы он отошел в сторонку, а подъехавшая к месту пожара пожарная машина заставила парня отойти еще на десяток метров, после чего я поняла, что это мой шанс. Я замотала лицо платком, осторожно подошла сзади к, увлеченно следящему за суетой пожарных, юноше и ударила его сзади ногой… да, да, прямо туда, куда вы подумали. Парень с глухим всхлипом упал лицом в траву, сжимая руками больное место и подтянув к животу ноги, зажав руками лямки рюкзака, так что мне пришлось, присесть ему на спину и пилить широкие лямки своим любимым ножом. Не скажу, что черное лезвие справилось за пару секунд, но я смогла освободить парня от его ноши, до того, как он смог думать о чем-то, кроме своей боли. Перепелов лямки, которые напрасно старался зажать руками моя жертва, я ухватила рюкзак за стягивающие его горловину веревку и побежала через дорогу, а дальше во дворы. Тяжелый рюкзак сильно оттягивал руку, я не думала, что это золото столько весит. Я пробежала через двор, постоянно перекидывая свою ношу с одной руки на другую, затем свернула в, практически безлюдную в это время суток, промышленную зону, возникшую на месте бывшей исправительной колонии, постепенно переходя на шаг и верь головой, прислушиваясь. Я надеялась, что муж догонит меня на своей машине, и мы поедем домой с моей добычей, но характерного звука двигателя его «УАЗика», я не слышала, только доносились гулкие звуки ударов металла о металл из двухэтажного старого здания, наверное там находилось какое-то производство, да дребезжали на рельсах поздние трамваи, линия которых проходила отсюда всего в трехстах метрах. Я замерла, не зная, что делать — ждать, когда появится муж или идти на трамвайную остановку, пока не ушел последний трамвай, потому что если не уеду на последнем трамвае до метро, то до дома мне придется идти всю ночь… А может быть у Николая что-то случилось с машиной, ведь наши автомобили, они такие автомобилистые…
Пока я размышляла, о том, что делать дальше, раздались быстро приближающие шаги, но шла явно не моя половинка, поэтому я осталась стоять в тени здания. Из-за угла выбежала… выбежала нежданная Татьяна Синичкина. Не знаю, как эта мелкая дрянь нашла меня среди этих хитросплетений старых построек, но она это сделала. Я даже успела подумать, что может быть у рюкзака есть какой-то маячок, но через секунду мне стало не до рассуждений. Казалось бы, пробежавшая мимо меня, Татьяна остановилась, завертелась на месте, пока не увидела меня. Да и я тоже ее разглядела, вернее то, что было у нее в руках. Синичкина, отправившись в погоню, успела вооружится топором из числе тех, что огромные деньги продают в магазинах инструментов, с красивыми и длинными пластиковыми ручками ярких цветов, а некоторые даже в чехлах.
И вот эта девочка с кривой улыбочкой приближалась ко мне, поигрывая своим импортным, очень эстетично выглядящим, но очень опасным оружием. Мой ножик явно против топора не играл, если только быть готовой разменять свою жизнь на ее — проткнуть ее прямым ударом, зная, что тут же получишь блестящим лезвием топора по голове. Мне оставалась несколько секунд, чтобы принять решение — бежать или сплести заклинание, иначе, через пять ее шагов я уже не успею сделать ни того, ни другого.
За углом здания послышались еще чьи-то, приближающиеся, шаги и спустя какое-то время оттуда появился, чуть запыхавшийся, мужчина, двигающийся неторопливой трусцой. Таня покосилась на него недовольно, но шагнула в сторону, освобождая траекторию. Уверена, она не одна бросилась в погоню за девицей, ограбившей ее родственника, наверняка к преследованию присоединились и другие добровольцы. Вот и этого мужчину Таня приняла за такого помощника. С одной стороны, есть риск, что посторонний узнает о содержимом рюкзака (то, что там лежит разыскиваемое мной золото, я была уверена), а с другой стороны девушка, даже с топором, меня опасалась. И вот, Синичкина шагнула в сторону, пропуская мужчину вперед, и это была ее ошибка. Николай просто сбил невысокую и легкую девицу с ног, пробежав по ней, выхватил из моей руки рюкзак, который легко закинул себе на плечо, ухватил меня за руку и, как трактор, потащил меня в темноту заброшенных построек. Мы несколько раз свернули, так, что я уже не понимала, где мы, стараясь только перебирать ногами с достаточной скоростью, а потом я поняла, что стою перед металлической дверцей нашего «УАЗика».
— Тебя подсадить или сама залезешь? — Муж, уже без рюкзака стоял рядом со мной.
— Сама. — еле слышно просипела я, и распахнув дверь, стала карабкается на высокое сидение.
— Ты где был? — я смогла продолжать разговор только минут через десять, когда мы выскочили на трассу, ведущую в аэропорт.
— К родителям на дачу заедем, там рюкзак спрячем.
— Ты что? Да ты знаешь, что там лежит? — я стукнула кулаком по панели автомобиля и взвыла от боли — в «УАЗе» везде торчат какие-то металлические, острые штуки и я отбила руку. Нет, если я смогу реализовать драгоценные металлы, то первым делом куплю мужу новую машину.