Опасные мужья для бракованной землянки

Мирта всё же извинилась, и она так печально смотрела, казалась такой одинокой, что моё сердце врача дрогнуло. Всё же она тоже человек, наверное, ей тяжело быть среди других рас, которые ни во что её не ставят.

Поэтому я кивнула соглашаясь.

Радостно улыбнувшись, Мирта подошла и встала позади моего кресла. Я почувствовала, как её прохладные пальцы осторожно коснулись моих волос.

— Я за вас очень рада… — сказала она, осторожно выправляя пряди и закручивая их в причёску, —… но вот интересно… не страшно ли вам?

— А почему должно?

— Ну ведь шиарийцы… жестокая раса. Разве не боязно вот так — в омут с головой?

— Ничуть.

— Даже капельку? — настойчиво спросила Мирта.

Тревожное чувство зародилось в груди. И оно усиливалось с каждой секундой.

— Если в жизни не переступать через страх, — сдержанно ответила я, — то не выйдешь и из собственной комнаты.

— Но сколько вы знаете маршалов? Всего ничего.

— Это не ваше дело, — уже совсем грубо сказала я, отстраняясь от её холодных рук. — Давайте закончим этот разговор.

— Но неужели вы не понимаете… — прошептала Мирта с каким-то опасным маниакальным блеском в глазах. — Они вас обманут. Это всё их игра. Не зря же про них ходит столько ужасных слухов. Шиарийцы безжалостны. Они стёрли с лица земли не одну расу. А знаете, что случилось с Землёй-один? Я могу скинуть вам засекреченные архивы, и вы…

— Что вы вообще несёте! — оборвала я её, поднимаясь в полный рост. — Покиньте каюту.

Но женщина не слышала меня, продолжая нести околесицу:

— Вы всё ещё можете отступить, Лира! Я помогу вам. Организую защиту. Шиарийцы вас не тронут. Не смогут дотянуться!

— Хватит! — Я сжала кулаки, готовясь, если понадобится, позвать маршалов, чтобы они вывели эту сумасшедшую. — Мне никакая помощь не требуется. Уж точно не от вас.

Вцепившись в спинку кресла, Мирта выпучила глаза, глядя на меня так пристально, будто искала в моём лице тень сомнения. А не найдя печально качнула головой.

— Ох… понимаю. Очень жаль… Жаль. Вас, — выдохнула она, а потом её тонкий силуэт смазался, будто она с запредельной скоростью сорвалась с места.

Я успела лишь коротко вздрогнуть, как Мирта вдруг оказалась прямо возле меня. Миг и что-то острое вонзилось в мою шею. Игла!

Паника ударила в голову. Я вскинула руки, открыла рот, чтобы закричать, но из него не вылетело ни звука, а руки, ослабев, упали плетьми. Моё псиполе задрожало, когда я попыталась через него дотянуться до маршалов и позвать на помощь.

— Ничего не выйдет, — сообщила ассистентка Алефа, холодно глядя, как я оседаю на пол прямо в своём свадебном красном платье. Бледное лицо Мирты потекло вниз, будто свежая акварель, на которую плеснули водой. И сквозь эту странную массу вдруг ясно проступили другие черты — другие лица.

Угасающим сознанием я узнала в них сначала блондинку, которая выдавала мне лекарство в клинике… А потом и немолодую женщину, что всучила мне пропуск.

В груди мне стало тяжело и больно.

Это было похоже на жуткий сон. Ведь в реальности подобное невозможно.

— Я хотела по-хорошему. Но вы сами сделали выбор, — донёсся до меня голос Мирты. Он больше не был слабым или тусклым — он был пугающе холодным, будто у безжалостного убийцы, который вышел на дело.

А потом мир погрузился во тьму.

Глава 20

Лира

Я медленно приходила в себя.

Сначала вернулся слух — воздух завибрировал от гудения двигателей и потрескивания электричества. Потом вернулось осязание — тело слегка онемело от неприятно-холодного, пахнущего мокрым железом нано-покрытия пола. Я попыталась двинуться, но ноги и руки не слушались. Страх уколол сердце, и я распахнула глаза.

Связанная, я лежала у стены. Запястья и голени были стянуты тончайшими нитями, напоминающими паутину. Вот только намного крепче паутины! И Подол моего красного свадебного платья разметался по металлическим напольным пластинам. Я съёжилась в утробе технического помещения — просторного и круглого, наполненного мягким жёлтым светом. По высоким стенам тянулись толстые канаты энергососудов — они пульсировали, будто в такт сердцебиению.

В центре возвышался стеклянный купол диаметром несколько метров — внутри мерцал шар, напоминающей миниатюрную копию солнца. Поверхность шара тревожно вздымалась всполохами красно-жёлтой энергии.

Я сразу узнала и это место, и это “солнце”.

Это пси-ядро — сердце крейсера. Волны энергии расходились от него во все стороны. Они теплом касались моих щёк и онемевших рук, и в этом касании было что-то тревожное. Взволнованное. Будто корабль пытался что-то сказать. Что-то важное…

А потом… я увидела её — Мирту.

Помощница Алефа вышла из-за ядра. В ней не осталось ничего от той кроткой, слабой женщины, что бегала за атлантианцем послушным хвостиком. Нет… сейчас она была ближе к монстру, чем человеку!

Пальцы похолодели, а в груди образовался тяжёлый ком.

То, чем оказалась Мирта, было в два раза выше меня.

Из вытянутого торса существа росли сразу три пары рук — одна с молодыми наманикюренными пальцами, вторая с сухими кистями — как у женщины лет сорока, и третья пара с совсем сморщенными ладонями — как у старухи.

Из широких плеч торчали три жилистые длинные шеи.

И на каждой раскачивалась своя голова!

Три лица — юное, взрослое и старое.

Я знала каждое из них! Каждое из них я встречала.

Первое лицо — молодая блондинка — она озвучила мне диагноз и выдала талон на лекарства… которые оказались поддельными.

Второе лицо — взрослой седой женщины. Той самой, которая назвалась матерью моего пациента. Она дала мне пропуск на альфа-уровень.

Третье лицо — помощница Алефа — Мирта.

Шесть пар глаз синхронно моргнули, одновременно открылись рты:

— Лира…

— Проснулась?

— Ну здравствуй…

Произнесли головы словно в хоре, договаривая друг за другом, наслаиваясь, создавая зловещий, многоголосый ритм-галоп.

От диссонанса со всем, что мне было известно. От противоестественности каждого жеста существа. Оттого, что его голос звучал, как атональный мотив… меня просто затрясло! Липкий холодок страха оплёл пространство под рёбрами – совсем как путы-паутины запястья. Никогда в жизни я не встречала подобных тварей. Она была неправильной, как что-то хищное, склизкое, острое, ядовитое... Она наводила на смутные ассоциации с раковой опухолью. Агрессивной, бесформенной, ненасытной… и бессмертной.