Опасные небеса

Вообще корабль такого класса должен иметь их семь, а то и все восемь. Они и были здесь, восемь камней, под них даже гнезда остались: два на корме и один в носу. Так что ничего даже переделывать не придется. Но продавец почему-то избавил корабль сразу от трех. Возможно, это сделал уже Кристофер Жануавье, л’хассы ему нужны. И уж совсем не хочется думать, что их присвоили те, кто перегонял корабль сюда, в Банглу. Но в любом случае, я был Жануавье безмерно благодарен.

Еще этот день запомнился вот чем.

В том, что мальчишку, Сида, укачивало, ничего страшного не было – дело привычки. Но есть люди, которым не суждено привыкнуть к высоте, и на летучих кораблях таким делать нечего: небо нужно любить.

«Ну что ж, – думал я. – Побудет Сид день с нами. Если ему не по душе небо, получит свои два серебряных геллера, столько даже Амбруаз в день не зарабатывает. Ну и новая одежонка останется при нем, так что окажется он в выигрыше. Кроме того, на всю оставшуюся жизнь уяснит себе: небо не для него».

Когда он в очередной раз показался на палубе, я вспомнил, как познакомил меня с небом мой первый капитан, рыжебородый Кторн Миккейн.

– Сид, – позвал я мальчишку на мостик.

– Слушаю вас, капитан.

Глазами он меня не ел, но представление о дисциплине Амбруаз втолковать ему смог: пусть и не вытянулся в струнку, но с ноги на ногу не переваливался, и не ковырялся в носу.

– Сид, дело у меня к тебе.

– Слушаю вас, капитан, – повторил он.

– Нужно залезть на мачту, вон туда, – указал я на «воронье гнездо». – Трубу мы одну найти не можем, и вот мне какая мысль пришла: может быть, впередсмотрящий ее там оставил? Будить его не хочется – человек после вахты, а все остальные заняты делом.

Сид взглянул на мачту, измерил взглядом ее высоту… И я уж было подумал, что он найдет себе какую-нибудь отговорку, мол, и у него тоже дел на камбузе полно, когда он кивнул:

– Хорошо, капитан.

Мы с навигатором Брендосом с интересом наблюдали за ним. Заметно было, что Сид идет к вантам, ведущим к верхушке мачты, на деревянных ногах. Возле самого борта он замешкался, посмотрел вверх, затем осторожно выглянул за борт. Мы ждали.

– Мальчонка с характером, – сказал Брендос, когда тот, увидев, что мы за ним наблюдаем, все же полез наверх.

Лез он с закрытыми глазами, лишь изредка их открывая. Наконец, он оказался в самом «вороньем гнезде». Заглянул в него, затем перевалился внутрь. И надолго там остался. Спустился Сид только после того, как Энди его окликнул:

– Эй, малец! Страшно вниз спускаться? Тебе помочь?

– Еще чего! – сердито крикнул тот в ответ. – Сейчас сам спущусь.

Когда Сид вновь оказался на мостике, дрожащий, с посиневшими от холода губами, он едва смог сказать:

– Нету в ней трубы, господин капитан.

– А вообще, как там?

– Там? Красотища! Дома как коробочки, люди – букашки, а до неба, кажется, можно рукой дотронуться!

И глаза его горели восторгом.

– Иди, грейся, – отпустил я его.

Тот уже было начал спускаться по трапу с мостика, когда вернулся:

– Господин капитан! – На это раз он действительно переваливался с ноги на ногу. – Господин капитан, я согласен на один геллер, даже меньше, только вы меня не прогоняйте с корабля, хорошо?

– Это только от Амбруаза зависит. Вдруг ему не понравится такой помощник, как ты, – развел я руками, не в силах удерживать улыбку.

– Ну вот, еще один, – сказал навигатор Брендос, когда Сид исчез за дверьми камбуза, куда он добрался бегом.

И навигатор прав: еще один человек заболел небом, заболел неизлечимо, на всю оставшуюся жизнь. Когда-то, примерно в такой же ситуации, заболел им и я. И еще ситуация похожа тем, что и меня голос Энди Ансельма вернул к действительности, когда я, забравшись на верхушку мачты, совсем забыл, для чего послал меня на нее капитан Кторн Миккейн, залюбовавшись окружающим видом.

* * *

За испытание привода Аднера мы взялись уже в полной темноте. Все это время мы крутились в небе в окрестностях Банглу, и за нами, можно нисколько не сомневаться, наблюдало множество глаз. Тьма же помогла бы нам укрыть от них неподвластные нормальной логике перемещения «Небесного странника»: как может корабль без парусов двигаться в небе? Причем двигаться быстро и против ветра?

«Небесный странник» висел в небе, медленно движимый ночным бризом на запад, туда, где в ясную погоду отчетливо видны пики гор острова Неистовых ветров.

– Ну что ж, приступим, – заявил я, берясь за рукоять, приводящую привод в действие, после чего медленно сдвинул ее вперед.

Звякнула цепь, передавая команду на устройство, – и ничего. Я сдвинул рукоять еще – и опять никакого эффекта. Взглянул на Аднера: «Что-то не так?»

– Двигайте сильнее, капитан Сорингер, – пояснил он. – Цепь дает слабину, и необходимо ее выбрать. Когда тяги представляли собой металлические прутья, слабины не было, а делать натяжку цепи слишком сильной чревато – могут сбиться настройки в самих гнездах л’хассов.

Я сдвинул рычаг еще. Вероятно, перестарался, поскольку корабль, качнувшись с носа на корму, с места набрал неплохой ход. Все прибавляя скорости, я наконец добился того, что происходило и с погибшим кораблем – его начало сильно раскачивать, и пришлось потянуть рукоять на себя.

Мы снова переглянулись с Рианелем Брендосом: под парусами новый корабль явно шел быстрее, чем прежний, но при подключенном приводе Аднера разницы между ними мы не почувствовали. А если она и была, то несущественная.

И мы оба посмотрели на Аднера, но тот только развел руками:

– Будь на корабле столько л’хассов, сколько ему и положено, а так…

Корабль уже лег носом на Банглу, когда на мостик поднялся Агарет Смоулвин, выглядевший воплощением недоумения. Тот самый Смоулвин, что раньше служил на «Мантельском удальце» у капитана Кеннета.

Когда я начал набирать команду, он пришел наниматься одним из первых и привел с собой еще пятерых.

Я поприветствовал их как старых знакомых, и все же не смог удержаться, чтобы не спросить: