Опасные парни и их игрушка

Затем Кэм забил гвоздь в его гроб.

Детектив наклонялся, пока Торн не почувствовал мужское дыхание на своей шее. Он задрожал, когда горячий озноб прокатился через него, но Кэм доказал, что не закончил с ним, когда прикусил мочку его уха и прошептал:

— Кончи для нас.

Бренна лизнула его ствол, а потом пообещала:

— Мы тебя подхватим.

Торн не мог больше сдерживаться, независимо от того, что кричал ему мозг. Независимо от того, насколько опасным было поддаться. Он хотел верить в нее. В них. Кэм не из тех, кто играет в эти чертовы игры ради удовольствия или чтобы порадовать чью-то задницу. Бренна сама пострадала от пренебрежения родителя. Ни один из них не будет намеренно жесток. И, если он не хочет провести остаток жизни в одиночестве, то станет доверять кому-то, даже если это чертовски пугает его.

Бренна глубоко всосала его, а Кэм схватил за плечи и заставил встретиться с ним взглядом. Темным, сексуальным, непреклонным. В молчаливом обещании. Он будет здесь.

Дыхание рвалось из его тела, кожа горела в огне. Кровь мчалась раскаленной лавой. Наслаждение росло, становилось острее. Невероятно. Не только больше того, что он когда-либо испытывал, но и больше, чем представлял. Бренна выворачивала его душу. Кэм высасывал ее через этот пристальный требовательный взгляд.

И Торн решил отпустить себя.

Он передал контроль, за который цеплялся, словно малыш за любимое одеяло. Безопасность для слабаков... которые трахались сотни раз, но никогда ни с кем не были по-настоящему близки.

Удовольствие было, словно гигантские волны, накатывающие на него, огромные, страшные, угрожающие потопить. Потом оно взорвалось в нем, и он закричал, электричество проходило сквозь каждую его клетку, каждый нерв. Ощущения затапливали его, горячее семя вырывалось из его члена. Язык Бренны был там, чтобы взять все, что он давал ей, Кэм ни разу не отвернулся, его хватка на плечах была уверенной все время.

Экстаз накрыл его с головой, в то время как оргазм продолжался и продолжался. Только он, Бренна и Кэм в замкнутом круге освобождения и поддержки.

Потом его ноги начали сдавать. Мышцы чувствовали себя слабыми и усталыми, не в силах даже поддерживать его, и он бросился к кровати. Он бы не смог дойти до матраса, если бы Кэм не поймал и не помог. Бренна была позади него, успокаивающе укладывая его на простыни.

Она ласкала его щеки и смотрела ему в глаза, пока наполовину лежала на нем. В ее карих глазах были забота и что-то еще. У Торна не было названия для этого чего-то, ничего такого он раньше не наблюдал. Но он представлял себе, что так выглядит любовь.

— Ты сделал это, — она закусила губы, ее красивые глаза наполнились слезами. — Ты позволил себе кончить для нас.

Кэм взобрался на кровать и лег на вторую половину его тела. И он не был смущен. Это было... утешительно, другое горячее, крепкое тело. Когда другой мужчина закинул руку ему на плечо и обернул вокруг шеи, Торн вздрогнул и закрыл глаза. Это было так чертовски интимно. Им овладели и освободили одновременно, этого было слишком много.

— Ты молодец, — пробормотал Кэм.

В его голосе слышалось счастье. И гордость. Торном. Когда, черт возьми, кто-то гордился им? Гордился ли вообще?

Слезы обожгли его глаза, словно тысячи электрических игл. В следующий момент он почувствовал, что они готовы прорваться наружу. Он воспротивился, попытался сесть, попытался убежать, но вместе они удерживали его.

— Не уходи, — прошептала Бренна, касаясь мягким поцелуем его рта.

— Мы здесь с тобой, — Кэм сжал его плечо. – И будем всегда.

И он отпустил себя.

Из глаз потекли горячие слезы. Его тело было переполнено агонией, освобождением, необходимостью, страхом и любовью. Так чертовски запутанно и болезненно, рыдания душили его. И они стали еще хуже, когда Бренна и Кэм не позволили ему закрыть руками лицо или перевернуться и спрятать его в простынях. Словно раненное животное, они ласкали его.

Их забота и доброта были всем, чего он желал, будучи мальчиком, когда задавался вопросом, кто его мать и почему она оставила его с отцом, торговавшим наркотиками в пяти шагах от его спальни, в захудалом трейлере. Все, о чем он молился, когда денег и наркотиков было мало, а отец вымещал свое разочарование на младшем сыне, потому что старший был слишком большим, чтобы делать это с ним. Торн не забывал питаться мукой и ворованными из ближайшего мини-маркета консервами, чтобы притупить голод, грызущий его живот изнутри.

Когда слезы стихли, глаза защипало, и из носа потекло. Логика подсказывала, что ему должно быть невероятно стыдно. Насколько, блять, по-мужски плакать после оргазма. Вместо этого он чувствовал себя освобожденным. Легким. Чистым, готовым к новому старту.

Глава 10

— Расскажи мне об этом, — попросила Бренна, смахивая его слезы ласковым прикосновением кончиков пальцев, когда полуденный солнечный свет проник сквозь окна спальни. — Пожалуйста.

Торн сделал глубокий вдох и посмотрел на Кэма. Та же просьба светилась и в его глазах.

— Вы двое, как супертяжелый вес против среднего, один на два удара. Это было просто... очень интенсивно, — он всхлипнул, надеясь, что это выглядело хоть чуть-чуть мужественно. — Я никогда не думал, что сломаюсь.

— Мы хотим сделать это для тебя, — она снова поцеловала его. — Мы хотим сделать это для нас.

— Но для настоящего тебя, — сказал Кэм. — Не для тебя, которым ты был, когда спал с другими женщинами. Мы хотим убедиться, что ты понимаешь, что это все не для пятнадцатиминутного секса.

Оу, он понял намек.

— Миссия выполнена — и все это благодаря деликатной нежности, сокрушающей все на своем пути.

Бренна и Кэм обменялись быстрыми взглядами и улыбками, затем улыбнулись ему, и он ощутил себя частью чего-то значимого. Да, они брали, но так же и давали взамен трепетное понимание, которого у него никогда не было за всю его жизнь. Они окружили его этим отношением, и, если бы он верил в такое дерьмо, как Новая Эра, он бы сказал, что ощущал, будто был озарен ее благоговейным светом изнутри.

Он сглотнул.

— Я просто был... не уверен насчет того, получится ли у меня отпустить контроль. Это не давалось мне так легко в прошлом.

— Что именно случилось в прошлом? — потребовал от него ответа Кэм.

— О, как обычно. Неблагополучное детство, которое оставило неизгладимый след. Отсутствие матери. Отец был наркоманом и дилером и прочая хрень в этом духе. Я не желаю искать себе каких-либо оправданий. Просто для меня всегда было легче и безопаснее не париться насчет чувств.