Опасный искуситель

Им не удалось поговорить в этот вечер. Они остались наедине, лишь когда он проводил ее от лестницы в гостиную, сказав:

– Сегодня вы своей красотой затмите всех женщин. – Она понимала, что это дань вежливости и что герцог сказал бы подобный комплимент любой женщине на ее месте.

Но вместе с тем она вовсе не была в этом уверена. Когда сидящий рядом музыкант попытался вновь завладеть вниманием Корделии, герцог бросил на него такой злобный, уничтожающий взгляд, что Корделия с трудом сдержала улыбку. По крайней мере не она одна терзалась ревностью.

– Давно ли вы сочиняете музыку? – осведомился регент у отца Корделии, прервав безмолвный диалог девушки с Себастьяном. Оба они тотчас же в волнении обратили свои взоры на викария.

Но викарий уже добродушно улыбался.

– О, уже достаточно давно. Тогда я только познакомился со своей будущей женой. До тех пор книги занимали меня гораздо больше, и я не уделял достойного внимания музыке.

К удивлению Корделии, он обратился взором к Гонорине.

– Флоринда умела создать такую обстановку, что хотелось научиться всему. Казалось, она не очень переживала от того, что я вовсе не гожусь в музыканты, я думаю, понятно, что я имею в виду. Она была так счастлива со мной, что ее не удручало то обстоятельство, что в чем-то она была способнее меня.

Гонорина уронила вилку и сильно побледнела.

– Да, молодые люди несколько самонадеянны. Более зрелая женщина бы дважды подумала, прежде чем вести беседы о музыке с человеком без какого-либо опыта в этом деле.

Себастьян вопросительно посмотрел на Корделию, она же пожала плечами. Гонорина и викарий занялись беседой, которую никто более не мог поддержать. К несчастью, регент и судья выглядели довольно смущенными.

Корделия предупредительно посмотрела на Гонорину.

– Хорошо, что мама стала заниматься музыкой с отцом, несмотря на его неопытность. Это позволило ему достичь заметных результатов.

Гонорина собиралась было что-то сказать, но тут подали десерт, и она стала выслушивать комплименты гостей по поводу внушительного сооружения из теста наподобие большого корабля, наполненного сушеными и засахаренными фруктами.

Слава Богу, все принялись за еду и опасные разговоры между Гонориной и викарием прекратились. Но Корделия уже не могла успокоиться. Эта мелкая неприятность лишь усилила ее нервозность.

Когда Гонорина объявила, что сейчас наступило время исполнения музыкальных произведений, Корделия вышла из-за стола и руки ее тряслись так, что она с трудом держала веер. Она пыталась вежливо разговаривать с музыкантом, улыбаться всем, но тревога захватила ее целиком.

Что, если отец просчитается или забудет какую-нибудь заученную фразу?

Она обошла стол и направилась к двери, кто-то тронул ее за локоть, она повернулась – это был Себастьян.

– Гораздо проще разыгрывать шарады, когда у тебя более уверенный вид, мой ангел. Это надо знать.

Несомненно, он говорил о Белхаме, но здесь был другой случай. Тогда был просто розыгрыш и каждый хорошо выдержал свою роль. Сейчас же был настоящий обман.

Прикрыв лицо веером, она прошептала:

– Ничего не выйдет. Я наивно полагала, что все получится.

– Все получится.

Такая уверенность, звучавшая в словах Себастьяна, заставила ее скептически посмотреть на него.

– Вчера вы не были так уверены.

– Вчера я сомневался в способностях вашего отца, но не в ваших. Я полагаю, если ваш отец не будет пить еще дней пять, то успешно справится со своей ролью.

Он нахмурился и кивком головы указал на музыканта, поджидавшего ее у двери.

– Судя по тому, какими глазами смотрит на меня ваш кавалер, вы уже очаровали всех гостей Гонорины, по крайней мере мужскую половину. – Взгляд его скользнул по ее губам и замер.

Она быстро замахала веером.

– А вы, ваша светлость? – Ей самой казалось, что голос ее звучит слишком кокетливо. – Вас я тоже очаровала?

Слова Гонорины о ее красоте явно запали в душу Корделии.

– Очаровала? Этим словом не выразить того, что вы со мной сделали. – Он резко отвернулся, вдруг осознав, насколько слова выдавали его чувства. – Хотя разве это имеет какое-нибудь значение? Мы приедем в Лондон, и там меня будет ждать Джудит.

Смысл фразы «меня будет ждать Джудит» вдруг поразил ее. Она вдруг поняла, что, несмотря на то, какие чувства он испытывал к ней или к своей невесте, его будущее было определенно. Про нее этого сказать было нельзя.

Корделия молча направилась к двери. Ее беспокойство по поводу предстоящего обмана уступило место отчаянию. Ее все возрастающая любовь к Себастьяну была абсолютно бессмысленна.

Себастьян в хмуром молчании следил за ней. Она знала, что ей трудно будет теперь отказаться от своих чувств. Для него, очевидно, это было проще, но и это ничего не меняло.

Когда же они вошли в музыкальную гостиную, Корделия быстро направилась к клавесину и села, полная решимости предпринять любой шаг, чтобы как можно скорее прекратить свою связь с Себастьяном. Дольше терпеть она не могла – это разрывало ее бедное сердце.

И когда Гонорина представила ее, сказав несколько слов о ее способностях как исполнительницы, она со всей страстью обрушилась на инструмент, стараясь вложить в прелюдию всю глубину своих чувств от рухнувших надежд и тщетных мечтаний. Она играла как безумная. Музыка проникла в ее кровь, и минорные аккорды приносили ей такие страдания, которые были сильнее физической боли.

Вскоре все чувства, связанные с Себастьяном, отступили и осталась лишь музыка и огромная радость от удачного пассажа. Мелодия выстраивалась, пока кода не привела произведение к окончательной гармонии.

Последние звуки коды замерли, и она отняла руки от клавиш. Напряженное молчание, которое она чувствовала за спиной, свидетельствовало о том, что публика не осталась равнодушной к ее исполнению. Казалось, они тоже пережили гнев, отчаяние и сердечные муки – все, что она вложила в игру.

Она повернулась к зрителям лицом и с усилием изобразила на лице улыбку, подобающую исполнителю, который просто демонстрирует свою виртуозность, а не выплескивает эмоции.

Громкие аплодисменты привели ее в чувство, напомнив о том, что представление еще не закончено. Она оглядела людей, которых они с отцом намеревались обмануть.

– Вот видите? – воскликнула Гонорина – Я же говорила, что она потрясающе талантлива.

«Она ошиблась», – подумала Корделия в волнении, но прежде, чем она успела как-то отреагировать на оговорку Гонорины, регент сам исправил ее.

– Действительно, мисс Шалстоун играет великолепно, но ведь сама пьеса вдохновила ее на это. Такая необыкновенная гармония и контрапункт. – Он посмотрел на викария. – Жаль, что здесь нет хора, а то мы бы попробовали спеть один из ваших хоралов, преподобный Шалстоун. Если они подобны этой пьесе, то должны быть очень изысканны.