Опасный соблазн

— Что-то вы молчаливы, миссис Маккрей. — Низкий голос прервал ее задумчивость. — Надеюсь, не сожалеете о том, что произошло?

Слегка выпрямившись, Джулия посмотрела ему в глаза и заявила решительно, хотя не вполне честно:

— Нисколько.

Молодой муж развеселился, скрестил руки на широкой груди, закинул ногу на ногу, чуть задев сапогом за край ее юбок. Уголки губ приподнялись в циничной улыбке.

— Не сомневаюсь, что вам не терпится по прибытии в замок Камерон показать всем и каждому, что ваш замысловатый план удался. Поэтому я устроил так, что мы сразу же уедем из Эдинбурга. Сейчас заскочим в контору к стряпчему, потом заберем багаж и отправимся в путь. Я знаю небольшой постоялый двор в нескольких часах езды отсюда. Там и заночуем.

Покраснев против воли, Джулия тем не менее выдержала его взгляд, на что ушел весь ее запас бравады.

— Звучит очень заманчиво.

Наглая ложь! Она чувствовала, как ее подташнивает от волнения.

— Скажите-ка мне вот что, — попросил он задумчиво. — Несколько последних дней вы пребывали в чинной компании моей тетушки. Надо признать, она стоически пережила неожиданно свалившуюся на нее обязанность дуэньи при моей непонятно откуда взявшейся нареченной. Но вы хотя бы обсуждали с ней подробности того, что происходит между молодоженами в первую брачную ночь?

Это была правда. К ее удивлению, известный соблазнитель Маккрей настоял на том, чтобы во избежание скандала она остановилась у его тетки преклонных лет, и после их короткого представления друг другу и объявления о скоропалительной помолвке бросил ее на попечение бедной, но жизнерадостной женщины. Больше всего ее поразил тот факт, что респектабельная матрона действительно приходилась родственницей ловеласу и повесе и, судя по всему, была весьма расположена к нему, если встретила неизвестную ей девушку очень приветливо.

— Она была очень доброжелательна, — откровенно сказала Джулия, — но впала в некоторое замешательство, узнав, что ее гуляка-племянник собирается на ком-то жениться. Я думаю, ей показалось, что мы уже… — Силы небесные, она снова покраснела! — Что вы уже соблазнили меня. Быстрота, с которой вы организовали бракосочетание, навела ее на подобные мысли.

Робби вскинул брови. У него были возражения насчет термина «быстрота», и он счел необходимым внести ясность.

— Смею напомнить, это вам хотелось все устроить побыстрее.

— Верно. Чем быстрее Эйдан узнает о нашем браке, тем лучше. Мне в общем-то все равно, что подумают люди.

— Рискну предположить, что, как только разнесется новость о нашей свадьбе, общество будет ждать от нас ребенка по крайней мере через семь месяцев.

Сощурив черные глаза, Робби потер подбородок.

— Пока можно не переживать из-за слухов. Время в запасе есть.

— Полагаю, да. Вы, девушка, всегда такая практичная? Даже после нашего столь короткого знакомства ваш подход к делам мне кажется несколько прямолинейным для женщины.

Джулия не скрыла своего раздражения:

— С каких это пор конкретное решение проблемы является прерогативой мужчин? Я умная, образованная и…

— …очень красивая, — мягко прервал он ее. — А я обычно сталкивался с тем, что красивая женщина обычно испорченная, навязчивая и не в меру требовательная. Это, поверьте, комплимент, а вовсе не насмешка над вашим полом. Вы наверняка слышали разговоры про мои скандальные похождения в прошлом, поэтому уже знаете, что я большой поклонник женщин вообще.

Джулия откликнулась с приторной улыбкой на устах:

— Когда чье-то имя становится синонимом искусства обольщения и погони за наслаждениями, во всех этих слухах должна содержаться хотя бы крошечная доля правды.

Он искренне захохотал. И сразу стал не просто красив, а опасно красив и словно заполнил собой все пространство кареты — такой большой, сильный и мужественный. Потом его губы изогнулись в озорной и чувственной улыбке.

— Жду не дождусь, когда я вами овладею, миссис Маккрей. Не буду врать. Я, как никто, с нетерпением жду сегодняшнюю ночь.

Захлопав глазами, она не поверила своим ушам. Джулия могла легко предположить, что мужчина бывает нетерпелив, но джентльмен никогда не стал бы распространяться о таких вещах в присутствии дамы.

С другой стороны, она ведь не выходила замуж за утонченного джентльмена. Она вышла за обладателя весьма сомнительной репутации, грубияна с приграничных территорий.

Не говоря ни слова, Джулия уставилась в окно, чтобы не видеть его веселья.

О Господи, а ведь он прав! Скоро и в самом деле наступит ночь.

Робби проследил, как его прелестная молодая жена допила вино и поставила бокал рядом со своей опустевшей тарелкой.

Вот тогда он сдвинулся с места. Встал, обошел стол, поднял ее со стула.

Обняв, взял на руки в бледной пене юбок. Потом оглядел присутствующих в маленькой столовой, которые изумленно таращили глаза, и, не обращая внимания на ее протесты, громко объявил:

— Это наша первая брачная ночь.

И понес Джулию к лестнице.

— Маккрей… — прошипела она, вцепившись в его жакет, пока люди, посмеиваясь, стали обсуждать их столь неожиданный уход и заявление Робби.

— Надеюсь, что в постели, — сказал он, пригнувшись, проходя под притолокой и ступая на лестницу, — когда я окажусь между вашими, без сомнения, весьма очаровательными бедрами, вы начнете называть меня Робби. Убедимся в этом через несколько минут, не так ли?

— Зачем нужно делать достоянием всех то, чем мы собираемся заниматься? — Она была вне себя от злости. Щеки ее раскраснелись, зеленые глаза метали молнии. — Вы действительно живете, стараясь оправдать вашу репутацию, или вам настолько все равно, что можете просто взять и утащить меня по лестнице при всех?

Их комната располагалась сразу в начале верхнего коридора. Он толкнул дверь плечом и пинком ловко закрыл ее за собой.

— И то и другое.

Робби не стал вдаваться в подробности. Он положил ее на огромную кровать на четырех столбах. Отступил на шаг и оглядел ее вытянувшуюся в струнку фигуру с живейшим мужским интересом.

Для церемонии бракосочетания она выбрала розовое платье, которое прекрасно шло к ее молочно-белой коже и черным блестящим волосам. Вырез на платье был модным, но все равно прикрывал грудь, оставляя свободному взору лишь самый верх соблазнительных округлостей. С чисто практической точки зрения Джулию, по его мнению, вряд ли можно было бы отнести к чувственным особам. Но при ее хрупкости, изяществе, такой тонкой талии и стройных бедрах она все равно казалась цветущей и сексапильной женщиной. При другом раскладе одно только ее тело могло распалить мужчин, решил он, задумчиво разглядывая молодую жену.