Опасный спутник

Теперь настала моя очередь засмеяться.

— Неправда! Я не сказала, что неправа; я сказала, что ты прав.

— Уже увиливаешь, Килда? Ну, мне даже этого достаточно. Не горюй о сумке с камнями. Может, я подыщу оружие получше, и не такое громоздкое.

Он встал, разминая сильные руки. Ясно было, у него стало больше сил, чем было, когда мы пришли в эту рощицу. Увидев это, я почувствовала себя уверенней.

Потом он начал ходить по краю лужайки, наклоняясь и выискивая что-то среди упавших листьев, в некоторых местах покрытых, как снежной порошей, увядшими цветками.

Глава 16

Обойдя по кругу лужайку, он вернулся с собранными палками, упавшими ветками деревьев. Теперь проверял их. Две сломались, когда он их согнул, три выдержали. Две из них были толщиной с два моих пальца; третья еще толще, и с одного ее конца торчали обломки веток поменьше.

Косгро попробовал размахивать каждой из этих трех и фехтовал ими, как шпагами; я видела такое на три-ди лентах о примитивных мирах.

— Этому конечно далеко до лазера, — прокомментировал он, — но получше твоей сумкой с камнями. — И он сделал в мою сторону жест, который, будь он сделан не такой звероподобной фигурой, можно было принять за формальный мужской галантный поклон.

Но слабыми и маленькими показались эти палки, когда я подумала о том, как сражаться ими против чудовищ. Но они были из заметуса, а это могло прибавить им ценности по сравнению с обычными деревянными прутами.

— Сейчас ты спокойно с ними обращаешься, — заметила я, — а раньше, когда пытался прикоснуться к ветке…

— Да! И правда, заметус больше меня не беспокоит. Еда… это… — он дотронулся до новой повязки, — все действует!

Я не заметила перемен в его внешности, подобных тем, что произошли со мной, когда я впервые взяла заметус. Но я ведь и не была под влиянием этого мира так глубоко и так долго.

— Эта и эта, я думаю, — он отбросил одну из тонких веток, но оставил две другие. — И можем попробовать еще кое-что.

Он снова пошел к деревьям и собрал пригоршни опавших цветков. И опять, выяснилось, что теперь он справлялся с ними без риска для себя. Он принес их назад ко мне.

— Натрем ими палки, — сказал он, садясь по-турецки и собираясь воспользоваться собранным специально для этого; я последовала его примеру с другой веткой.

При растирании цветки в моей руке превратились в маслянистую мягкую массу. Аромат был очень сильным и слишком сладким. Я с энтузиазмом втирала ее, и, казалось, дерево при такой обработке хорошо впитывало. Кроме того, белая кора стала фосфоресцировать, так что когда мы отряхнули с рук последние прилипшие кусочки, у нас было не только примитивное оружие, но и своего рода факелы.

Косгро направил свой факел в воздух, который тот с шумом разрезал; в ответ послышался крик. Сидевшая в мрачном молчании Бартаре, которую я игнорировала, решив, что ее лучше на время оставить в покое, вся съежилась, хотя удар пришелся на расстоянии от нее. Она не встала на ноги, но начала пятиться, не отрывая взгляд от Косгро, будто не смела отвернуться, отползая от него.

— Доказывает их эффективность, — заметил он. — Может, у нас будет нечто, сопоставимое с лазером.

— Нет! — Когда я подошла к ней, взволнованная ее очевидным раболепным ужасом, она вскинула руки, будто я держала наготове хлыст. А мне стало стыдно за то, что я вызываю такой страх. Я отбросила палку, которую держала, и протянула пустые руки.

— Видишь, у меня ее нет, Бартаре. Не бойся.

Она осторожно выглянула из-под рук, за которыми пряталась, и опустила их. Ее зеленые глаза были такими большими на маленьком личике. И именно в тот момент я осознала, что она почти не изменилась внешне.

Ее пристальный взгляд был очень опасливым, и я сказала:

— Мы не навредим тебе, Бартаре. Почему ты боишься?

— Прокляты, — тихо вскрикнула она с жестом, который включал не только заметус вокруг нас, но также Косгро и меня. — Прокляты для фольков!

— Почему? — выпытывала я.

— Еще до фольков, от тех, кто пришел раньше. Фольки вошли сквозь врата, и их было мало. Другие здесь дали им убежище и приняли их с миром. Но те другие — они не использовали сокровища этого мира. Они не хотели взывать к силам и править ими. А фольки поняли, как это делается. Потом наконец те, другие, сказали, что они не должны делать такие вещи, и что врата откроются, и фольки снова должны покинуть этот мир и отправиться на новую планету. Но фольки этого не хотели, потому что если они отправлялись в дорогу на какое-то время, то старели, их силы убывали и они умирали.

Поэтому они начали войну с другими. И победили, ибо их силы были больше. Но у тех других, у них были свои тайны, — она говорила нараспев, будто то было песнопение, какая-то древняя сага полузабытой истории, — и они своим могуществом установили границы. И хотя большинство их ушли через свои врата, некоторые решились остаться.

Косгро опустился перед ней на одно колено и слушал, будто это было очень важно для нас всех.

— А они все еще здесь, Бартаре? Те «другие», которые воевали с фольками?

Она покачала головой.

— Это неизвестно. В некоторых местах они поставили барьеры, которые фольки не могут преодолеть. Но так как за долгие годы ничего не изменилось, фольки полагают, что они или умерли, или уши. Но заметус они оставили, и фольки не могут извести или убить его. А это плохо! — ее лицо перекосило от отвращения. — Он приносит боль и уничтожает, из-за него теряешь силы и забываешь ритуалы. Он такой же враг, как и Темные. А теперь вы берете его в руки — и воспользуетесь им против фольков!

И она заплакала, так горько, как плачут от опустошения духа и глубокой печали, которые не дано пережить ни одному ребенку. Я подошла к ней, обняла ее, прижав к себе ее юное тело, сотрясаемое рыданиями. И заговорила так успокаивающе, как только могла.

— Бартаре, мы не воспользуемся этим оружием против того, кто на нас не нападает. Ведь и сами фольки сражаются с Темными, правда ведь? Вот и мы тоже. Мы не хотим вредить тем, кто из этого мира. Все, чего мы хотим — и я тебе это уже говорила, — это просто вернутся снова на нашу планету и быть в безопасности.

Я не знала, погружена ли она в глубину своего горя настолько, чтобы не слышать и не понимать меня — но ответа не последовало. А потом меня удивил Оомарк. Он подошел к нам и робко взял руку сестры, безжизненно свисавшую на мое колено, и сжал ее своими ручками.

— Бартаре, — сказал он, — мы ведь не нужны тебе, правда? Ты ведь обрадуешься, если мы уйдем. И Леди мы тоже не нужны, по-настоящему…

Она вздохнула, икнула и повернула голову на моем плече так, чтобы видеть его.

— Они хотят забрать тебя… и меня… обратно с собой.