Опасный вкус

– Раз уж ты начал рассказывать мне о вампирах, то вы же едите обыкновенную пищу и пьете, если да…

Он давится смешком, приобнимая ее и целуя при этом в лоб.

– Я тебя понял.

* * *

Бойлер уже не греет воду. Я сижу на полу душевой, по совместительству туалета, и не обращаю внимание, что вода из лейки бежит не просто холодная, а ледяная, прямиком из самого океана.

Лед и соль оказались весьма кстати. Они бегут по лицу, остужая тело и мысли.

Как-то быстро меня отпустило и двадцати минут не прошло.

Я не верю в происходящее. Осознаю и тем не менее отказываюсь принимать все произошедшее.

Неужели это я?

Я тянусь к вентилям, перекрывая воду. В самопоедании нет ничего прекрасного, но и перспектива жечь просто так горючее, а потом ловить попутный ветер - тоже не из лучших.

Чем я отличаюсь от всех тех козлов, что попадались в моей жизни? Ничем.

Куда подевались мои принципы? Куда исчезло мое убеждение, что верность - это выбор?

Туда же куда отправилось всё то, что надломилось на Хэллоуин. Нет, я не стала спать со всеми подряд и считать уборную самым романтичным и сексуальным местом для этого занятия. Тогда я решила, что перебрала шампанского, перенервничала и все бывает в первый раз. В последний раз, и что больше этого не повторится.

Единожды.

Все в жизни происходит для принятия или переосмысления происходящего. Это в том случае если у тебя есть голова на плечах. Что у меня вместо нее? Тыква!

– Что произошло на этот раз?

Я жму плечами, не спеша поднимать голову. Я не плакала, пока сидела в одиночестве, и сейчас не собираюсь. Что толку жалеть себя. Я сама виновата в случившемся. Рафаэль не Теодор. Это Тео воспринимал меня как своего, а с Рафом надо было не просто думать, а вести себя осторожнее.

– Ничего, просто сижу и думаю.

– Я должен был предвидеть это.

Наверное. Я слышу сокрушенный вздох, но тяну руку вверх.

– Дай, пожалуйста, полотенце.

Не дают мне полотенце, берут за руку и дергают вверх, прижимая к себе. Хорошо что не к голому телу! Он уже успел переодеться, когда я так и продолжаю находиться в чем мать родила. Уверена, что помутнение рассудка уже отступило, но мало ли!

– Что мысли посетят твою голову, - продолжает говорить он мне на ухо, крепко обнимая при этом, - и ты начнешь их думать, изводить себя и мучиться чувством вины.

Мне было бы легче, если бы он не вел себя так. Вполне бы устроило, если бы он повел себя как Джейк, тогда бы я пошла к себе и думала до посинения, пока бы не вырубилась, а ночью обязательно пришел бы Морфей и нашептал бы на ухо что-то дельное.

Но Рафаэль - не Джейк.

– Я мокрая, а ты уже переоделся.

Я пытаюсь отодвинуться от него, но его объятия становятся еще крепче. Видит Бог, что мне нужно участие, но только не от него: все изменилось меньше часа тому назад. Ему я не могу сказать, что мучает меня.

– Прости.

Не думала, что станет хуже. Как же я ошибалась! После его извинений стало еще паршивее.

– Мне нужно переодеться.

Ненавижу когда меня носят и могу терпеть это только в определенных моментах. Они уже были. От одних воспоминаний можно покраснеть - от других прийти в негодование.

– Спасибо.

Раф ставит меня перед собой, запахивая полотенце на моей груди.

– Рассказывай.

Я качаю головой.

– Раф, пожалуйста, не надо.

Нечего тут рассказывать. Если он действительно все понял, то тут и в самом деле не нужно слов, а если нет, то пожалуй пусть это побудет со мной.

– Ты знаешь, что я не стану ничего говорить.

Если он такой, как я думаю, как я понимаю его, то он бы на моем месте повел себя точно также. Но вот что паршиво... Я жду от него другого. Внутри все замирает и холодеет от предвкушения альтернативной “реальности” и тем не менее это будет выходом. Очень похоже на него.

– Знаю, - он прижимается лбом к моему животу, оставаясь так какое-то время.
– Прости меня за это.

Черт! Черт! Черт! Черт бы его побрал и меня! Нельзя быть таким! Не могут быть люди настолько идеальными! А вампиры?

– У меня к тебе предложение.

О! Быстро он соображает. Ну, конечно же! Это не его съедает чувство вины перед парнем на той стороне океана.

– Давай оставим все так как есть?

Я приподнимаю брови, глядя ему в глаза.

– Как будто не было ничего?

Что? Я наверное повторюсь, но... Однако! Люди не могут быть настолько идеальными! Я это уже тоже говорила, да?

– Не верю, что предлагаю тебе это.

Я тоже! Вместо того чтобы обрадоваться - ведь это то на что я не могла и надеяться! Я готова проклясть его еще раз, а еще… К черту это предательское чувство уязвленности!

– Я знаю, что еще пожалею об этом. Мне будет сложно...

В доказательство последнего он отгибает край полотенца и целует мой живот. Я только прикрываю глаза на этот жест. На долю секунды. Кратчайшую.

– ...но это единственно правильный выход, чтобы у тебя было время подумать, осознать все и принять верное решение.

Я отхожу от него подальше. Поцелуи не прекратились и, как бы не было стыдно признавать - наваждение тоже никуда не делось. Но меня волнует другое: верное решение? На душу ложится тень не то сомнений, не то подозрений, не то чего-то еще.

– Не трогай меня, - требую я у него, не выпуская из поля зрения, словно это поможет в случае чего изменить хоть что-то.
– Пожалуйста.

Раф опирается локтями на колени, подпирая подбородок сомкнутыми в кулак руками. Он смотрит на меня, кажется, в ожидании.

– Почему мне кажется, что под словами “верное решение” ты подразумеваешь себя?

Он жмет плечами. Раздражение - от всё понимающих взглядов, от собственной правоты и от его уверенности в себе -тоже никуда не исчезло.

– Не отвечай.

Надо идти к себе, пока я не сделала чего-нибудь или не сказала чего-то такого.

– Но у меня есть условие.

Три раза “ха”. Разве могло быть все так просто? Кто-то говорил об идеальности?

– Ничего не было - только в том случае, если мы плывем на восток и не пытаемся, в последнем, под “мы”, я подразумеваю тебя, - оговаривается он зачем-то, - вернуться на континент всеми правдами и неправдами.

Зря он уточнил это. Теперь, после того как он озвучил это крайне заманчивое предложение, я осознала это. Сказать, как я себя почувствовала? Редкостной и непроходимой бестолочью. Крайне наивной идиоткой!