Опекун для высшей расы

– Дай я сам ему рубаху отдам, - прошептал Кер, подхватив девушку на руки и отнеся на постель.
– Сейчас, мигом!..

Мигом не вышло, потому как кинутую в него рубаху Шазим поймал одной рукой, а потом выдал:

– Ты, ушастый, не наглей сильно. С кровными братьями не расстаются, а вот из кровати тебя выставить в любой момент могут. На этом твоя семейная жизнь и закончится.

У Керана, само собой, тут же уши от гнева заложило и в глазах потемнело. Если бы Акита из спальни не вышла и за талию не обняла - была б драка. А так Шазиму лишь внушение досталось от его альфы:

– Раз я его любимым назвала, значит, это так же крепко, как кровное родство. И даже если мы по разным кроватям разойдемся, семьей он моей быть не перестанет. Потому как любимыми, как и братьями, не разбрасываются.

Пока Акита про «любимого» говорила, у Кера настроение то вверх, то вниз, то в горку, то с горки... Вроде и не требуют с него ничего, а вроде как-то даже странно немного. Не то, что любят, тут-то странного ничего не было... Кого ж ей еще любить-то? Не придурка же хвостатого?

– Ты в таверне сам замечание Регнуму делал, - напомнила меж тем девушка «хвостатому придурку».
– И сам же Кера «ушастым» обозвал. Нехорошо. У меня брат тоже смесок эльфийский, так что постарайся членов своей новой семьи по именам звать.

Шазима прям распирало ответить, что он их пронумерует. Но сумел справиться, промолчал. Глупо с альфой ссориться, когда свою родню пытаешься в стаю пропихнуть.

А Акита так за талию Кера задом в спальню и затащила, сама дверь захлопнула, сама рубаху с него стянула, сама за штаны схватилась... Только тогда парень опомнился, снова на руках до постели донес, до сорочки нижней раздел, раскидав всю одежду вокруг по полу, с себя тоже и сапоги, и штаны скинул. Причем все это время умудряясь целовать девушку, лишь иногда отвлекаясь.

– Соскучился... скакал сюда, только о тебе думал...
– шептал он ей прямо в губы, заменяя этим сотню «люблю», но даже не осознавая этого.
– Лисичка моя...

И Акита чувствовала это «люблю», пусть оно и заменялось другими. «Соскучился, сил нет», «как же я тебя хочу!», «какая ты у меня красавица»... Зато ей самой можно теперь не смущаться, за речью не следить, говорить все, что прямо из души льется. И «родной», и «любимый», и «желанный»... Если от желания внутри все горит - желанный же! И роднее нет никого, даже мать с братом оставила, чтобы вместе с ним поехать друга его спасать... И любимый... Пусть говорят, что время должно пройти. Уже прошло... вот сколько надо, столько и прошло.

И любовь не там, где все сладко ноет от изнеможения, когда ж уже Кер войдет в нее и станет сначала тепло-тепло, а потом так хорошо... что ни рукой, ни ногой не пошевелить. Только лежать бы рядом, обнявшись, и слушать, как стучит его сердце.

Вот в сердце - любовь... или везде. Во всей Аките... так бы и срослась с ним, как вторая кожа, так бы и слушала его дыхание, так бы и таяла от его шепота... так бы и плавилась от тепла его тела... так бы и не расставалась никогда!

Глава 21

Акита хоть и летала весь вечер, как на крыльях, а все равно устала ужасно. Вроде и не делала ничего, но напряжение в новой семье было - прям хоть плачь или опять плеткой угрожай.

Шазим с Кераном переругивались до самого ужина, во время него и до тех пор, пока девушка не затащила воинствующего эльфа в спальню.

Фонинейл тоже вел себя странно. Вроде и капризничал намного меньше, чем обычно, но когда Кер решил сам за ним поухаживать, отказался и затребовал Акиту с аргументом: «Я уже к ней привык!».

Нет, девушка никакой беды в том, чтобы горшок подать-вынести, не видела, не в первый раз же? Но Керан почему-то напрягся, прям до кончиков ушей, так, что желваки ходуном заходили. Говорить оба ничего друг другу не стали, а настроение почему-то у всех испортилось.

И когда Шазим очередной раз огрызнулся на Кера - чуть драка не вышла. Акита едва успела вбежать между двумя петухами и гаркнуть на того, кто помладше...

Нет, понятно, что семья у нее разномастная, даже два бычка в одном сарае плохо уживаются, а уж козленок с бычком да с барашком... Только что ж делать-то? Нельзя двоих шпынять, а одного целовать. И Керан так же виноват в ссоре, как и Шазим. Получается, у нее завелся любимчик, которому все можно? Нет, такого быть не должно.

Поэтому, засыпая в объятиях любимого, девушка решила, что завтра обязательно обсудит с Кером и попытается договориться о том, как им жить дальше. Мирно чтобы, дружно, без ссор.

А Керан, дождавшись, когда Акита уснет, вылез из постели и пошел в соседнюю комнату, порядки в семье наводить. Чтобы мирно жить дальше и не расстраивать лисичку.

Для начала выставил оборотня «проветриться», вежливо, чуть ли не с «пожалуйста»... И намек на то, что Шазим его в спальне подождет - проигнорировал. Просто кулак показал, как дополнительное ускорение для тех, кто правильное направление не с первого раза понимает. Сказали - во двор, вот и вали, куда послали! Ну и пообещал выйти составить компанию, когда с другом наговорится.

Волк фыркнул презрительно, но вышел.

Тогда Кер к Фонинейлу подсел и поинтересовался:

– С клятвой ты струсил, понимаю и не осуждаю. После того, что ты пережил, покоя хочется, а не за ворами охотиться. Да и Ольар нам никогда другом не был.

– Да я тебе уже сотню раз сказал, что не в трусости дело!
– зло процедил Фонинейл.
– Я в яме этой выжил, вспоминая наш лес и надеясь в него вернуться. И тут ты говоришь, что из-за этих проклятых оборотней мне домой дороги нет! Ладно, у тебя здесь человечка, лет тридцать с ней поживешь, потом новую найдешь... Ты всегда любил убогих, они тебя тоже любить будут. А я в деревню хочу, ясно?!.. Иначе выходит, что я зря выжил?!

– Почему зря?
– Керан даже ошалел от такого напора.

– Потому что я из одной ямы...
– тут Фонинейл понял, что перегнул, и замолчал, но Кер намек понял, поднялся. Постоял, возвышаясь над другом, губу покусал, обдумывая, чтобы и не резко вышло, совсем-то уж. Все же не с совсем здоровым разговаривает.

Просто слишком много сказать хотелось и даже на эльфийском как-то не очень все прилично звучало.

Днем-то он на общем наречии с Фонинейлом разговаривал, причем даже сам для себя объяснить причину не смог, зато вечером на родном языке беседа пошла, словно так и надо. По душам поговорить захотелось. Но что-то не клеился разговор.

– Ладно, человечка! Но зачем ты вокруг себя столько зверья собрал?! Меня от одного вида этого хвостатого придурка мутит. Тебя ж самого он бесит, признайся?! Это хорошо, что остальные свалили из дома, как ты прискакал...

– Хвостатый придурок меня бесит, - согласно кивнул Кер.
– Но если бы не он, я бы тебя никогда не нашел, так что нравится тебе или нет, но мы ему обязаны. А остальные здесь, чтобы Акиту охранять от той стервы, что нам всем жизнь испортила.

– Стерве камень надо, так и отдай его ей... Отдай, и пусть оставит нас в покое!
– Фонинейл даже присел, сверкая черными злыми глазищами.
– И человечка твоя свои годы спокойно отживет, и нас с тобой никто дергать не будет. А придурок хвостатый пусть к своим уходит! Надо будет долг вернуть - вернем... Жить-то при этом с нами ему незачем!..