Опер. Девочка на спор

— Иди сюда, — хриплый мужской голос совсем рядом. — Ш-ш-ш, — касается уха вместе с порывом ветра и теплые пальцы трут мои щеки. До меня начинает доходить, что все это время я плакала. Совсем беззвучно и теперь, когда Макс рядом, из груди вырывается первый всхлип.

Дрожа и стуча зубами, даже не пытаясь анализировать свои действия, обнимаю его, утыкаюсь мокрым лицом в горячую шею и реву в голос как напуганный до полусмерти ребенок, а не взрослый опер со званием. Мне плохо, мне страшно, мне… так нужно это выплакать и прокричаться.

Бессильно рыча и злясь на себя, на то, что никак не могу убить в себе эту боль, сильнее впиваюсь пальцами в обтянутые кожаной курткой плечи Марьянина. И теряю момент, когда его губы накрывают мои соленые, блуждают по щекам, собирая слезы и снова целуют губы. Нижнюю, верхнюю. Осторожно, плавно. Горячий язык пытается согреть их, а руки двигаются по спине. И я безотчетно тянусь за ним.

— И что мне делать с тобой, старлей Бойко? — совсем невесело смеется он и подушечкой пальца касается моих мокрых ресниц. — Тебе придется мне все рассказать, детка. Нравится тебе это или нет. Потому что я в душе не ебу, какую ты затеяла игру! И чего она будет стоить, — злится он. — Угадывать нет ни времени, ни желания. Хочу услышать от тебя и как можно скорее. А сейчас домой.

И вопреки своим же словам, снова прижимается к моим губам, теперь целуя жадно и требовательно, но все равно осторожно. В этот раз я отвечаю. Точнее робко пытаюсь это сделать. Пока мой мозг не пришел в тонус и сходит с ума в агонии, я целую Марьянина в ответ. С тихим стоном он впивается пальцами мне в затылок, атакуя мой рот, демонстрируя, каким, по его мнению, должен быть наш поцелуй. А я пропитываюсь жгучим коктейлем противоположных эмоций, вспыхиваю, как спичка и лечу в бездну.

— Я поведу, — отстранившись, Макс обнимает меня за талию и подталкивает к машине.

Шамана уже нет. Никого нет. Мы все это время были вдвоем?

Макс нервно вжимает меня плечами в пассажирское сиденье, несколько долгих секунд смотрит в глаза. А я жду, что снова поцелует. Но нет, он лишь пристегивает ремень безопасности, затягивая его слишком туго. Громко хлопает дверью и обходит машину, чтобы сесть за руль.

Злится. Я и сама не рада, что все так получилось. Не понимаю откуда взялась эта слабость. Я же давно научилась контролировать любые, даже самые сильные эмоции. Но с появлением в моей жизни Марьянина все пошло наперекосяк. С ним слетают все установки и правила, а я становлюсь слабой и беззащитной девочкой. Надо как-то оставить это, иначе даже не представляю, что может случиться.

Тем временем рука Макса находит мою в темноте салона. Крепко сжимает ладонь, и мы едем по ночным улицам города, который даже не подозревает, что на его территории творятся страшные вещи.

— Она выживет? — хрипло спрашиваю у майора и инстинктивно трогаю свое горло, до сих пор чувствуя на нем грязные пальцы насильника.

— Пока неизвестно, — тихо отвечает он.

Мы сворачиваем, затем еще раз.

— Макс, куда ты меня везешь? — спохватываюсь я.

— Домой, сказал же! — злится, впиваясь пальцами в руль.

— К тебе?

Моргнув, он медленно поворачивает ко мне голову. Его губы вздрагивают в усмешке. На автомате все получилось.

— У меня там Машка, — ударяется затылком о подголовник.

— Со мной уже все нормально. Отвези меня пожалуйста ко мне, а байк я заберу завтра.

Слишком трезво оцениваю свое состояние как водителя. Я не готова сейчас снова сесть за руль.

— Нормально, — хмыкает Марьянин.

— Правда, — заверяю его.

— Руку вытяни, — как всегда приказывает.

— Зачем?

— Вытяни, сказал!

Вытягиваю вперед правую руку. Пальцы заметно дрожат.

— Блядь, вот угораздило же! — ругается он. — На связи будешь, ясно? Если я позвоню в три часа ночи, и ты не возьмешь трубку, у тебя в квартире будет наряд ОМОНа и скорая.

— А как же МЧС? — выдавливаю шутку, чтобы хоть немного снизить градус в салоне. Макс искренне переживает за меня. Это неожиданно и очень приятно. Но я пока не знаю, как реагировать.

— Это смешно по-твоему? — язвительно шипит и сильнее стискивает руль.

— Прости. Я приму ванну и лягу спать, — нервно улыбаюсь, нисколько не сомневаясь, что он выполнит угрозу и тогда мне не поздоровится.

— У тебя выбора нет, — заявляет Марьянин, сворачивая ко мне во двор.

Паркуется, идет провожать прямиком до квартиры. Под дверью скулит мой самый лучший друг, но знакомить их совершенно нет сил.

— До завтра, товарищ майор, — кусаю губы, застыв в ожидании сама не знаю чего. Но сердце лупит по ребрам так, что едва не вырывается наружу.

Тяжело выдохнув, Макс смотрит на них, потом мне в глаза и отступает спиной к лестнице. А я выдыхаю. С облегчением или сожалением трудно сказать.

— Осторожнее! — вскрикиваю, когда он оступается.

Встряхнув головой, молча разворачивается и сбегает по ступенькам, а я захожу в квартиру. Устало разуваюсь и погладив стаффа между ушей, плетусь сразу в ванную. Ощущая внутреннее опустошение, роняю одежду на пол, набирая горячей воды. Развожу в ней пену и опускаюсь по самый подбородок, ни о чем не думая, ни ругая себя, ни виня.

Из звуков только капающая в раковину вода, дыхание моей собаки и тихий хруст пышной мыльной пены.

Вот так хорошо. Больше ничего не хочу. А утром все будет еще чуточку лучше. Как всегда, каждый чертов день моей недожизни.

Глава 34. Максим

Время уже за полночь. Вхожу в квартиру, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить сестру. Из гостиной доносится монотонный бубнеж телевизора. Скидываю куртку и ботинки и иду на звук. Машка уже в кровати. Заразительно зевает, приподнимается на локтях и непонимающе хлопает длинными ресницами. Смешная и такая домашняя, совсем не похожа на бесенка.

— Ты чего не спишь? — устало спрашиваю и тоже зеваю. У самого глаза слипаются.

— Тебя жду.

— Давай ложись, завтра в школу.

Она не спорит и опускается головой на подушку. Выключаю телевизор и ухожу в спальню. На ходу раздеваюсь, бросая одежду, где придется и падаю животом на кровать. Все. Спать.

Прикрываю глаза, ожидая, что отрублюсь мгновенно, ничего не происходит. Ни через пять минут, ни через десять. Сон упрямо не идет, зато мысли терзают, как изголодавшиеся звери. Про себя матерясь, переворачиваюсь на спину и тру лицо ладонями. Вот какого хера, а?