Операция "Ананас"

— Давай больше не будем про Колобка.

— Капец.

— Ну, что?! Я этого не говорила. Ты мне этим Колобком уже сколько лет мозги пудришь! Мы же решили с тобой, что подходим друг другу. И по физическим, и по социальным параметрам, и…

— Всё, Жень, больше ничего не говори.

— У Колобка вредные привычки, ты же знаешь, на него нельзя…

— Женя! Всё, хватит.

— Ты что… — голос её дрогнул. — Бросаешь меня?

— Бросаешь?

Нет, правда, бред какой-то.

— Женя, я тебя не бросаю, мы с тобой не вместе, как я могу тебя бросить? Я вообще, в другом городе живу. И жизнь у меня теперь совсем другая. Такая, что в ней нет мечты о тройничке с Колобком.

— Саша!

— А то, может, ты ещё Мура позовёшь? Но я тогда тоже кого-нибудь приведу. А что, соберём коммуну и поедем на необитаемый остров, да? Любить будем друг друга, все вместе и по отдельности.

— Перестань.

— Жень, отдашь пакет Косте Муру, ладно? А то я завтра или в Верхотомск уеду или на Петровку загремлю. Я тут тачку угнал недавно, так что надо будет решать проблемы другого характера. Не матримониальные. Так что, отдашь?

— Отдам, конечно. Ну, подожди, не уходи! Всё совсем не так! Если мы будем с тобой, никаких Колобков в моей жизни не останется. Если ты не хочешь.

Если ты не хочешь? Жесть! Знала бы бабушка.

— Бабушка же не знает?

— Что? — не поняла Женя.

— Про Колобка.

Мы подошли к её подъезду.

— Ну, Саша!

— Вот и хорошо. Жень, правда, в ближайшее время мне не до этих дел будет. Да, и потом тоже. Если честно, мне кажется, тебе надо всю эту херню выбросить из головы и… найти нормального парня, не меня и не Колобка. Думаю, вокруг тебя мильон поклонников вьётся, так что выбери кого-то одного.

Она ничего не говорила и просто хлопала глазами, и глаза блестели от слёз, это даже в темноте было видно.

— Зайдёшь? — прошептала она.

— Нет, пойду сдаваться.

Я развернулся и пошёл ловить тачку на Комсомольском проспекте.

У моего дома стояла чёрная «Волга». Понятно. Ну, тут уж делать было нечего, уходить в бега не было ни возможности, ни смысла. Поэтому я подошёл к водительской двери и постучал в окно. Стекло на задней двери за водилой рывками поползло вниз.

— Тачку свою подобрали? — спросил я.

— Садись, — ответил голос Миши.

Обе передние двери открылись из них одновременно вышли две торпеды.

— Мне надо домой забежать, бабушку предупредить, а то она волнуется.

— По телефону предупредишь, — холодно бросил он. — Садись.

Я обошёл машину в сопровождении водителя и уселся рядом с Мишей.

— Поехали. Кузьмин, набери его номер, пусть с бабушкой поговорит.

Машина была оборудована кнопочным «Алтаем». Передний пассажир набрал номер и протянул мне трубку. Я подался вперёд, чтобы хватило провода.

— Ну ты где пропал?! — сердито обрушилась на меня бабушка. — Знаешь же, что не сплю, жду тебя!

Я поторопился её успокоить. Наврал с три короба и сказал, что вернусь…

— Завтра, — подсказал Миша.

— Завтра, — повторил я в трубку. — Ты не жди меня, ложись, пожалуйста, спать.

Приехали мы на Лубянку. Железный Феликс, кажется, смотрел мне прямо в глаза, намекая, что песенка спета. КПП, ворота, коридоры, кабинеты. Меня обыскали, достали бумажник и паспорт. А также командировочное.

— Присаживайся, — вполне дружелюбно предложил Миша, показывая на стул, стоящий рядом с его столом.

Кабинет был маленьким, тесным, с небольшим окошком, тюлевой шторой и давно не крашеными стенами. На столе ничего не лежало, он был практически совершенно пустым, если не считать шариковой ручки за тридцать пять копеек и двух телефонных аппаратов — красного и белого. Рядом со столом стоял сейф, на стене висел портрет Феликса Эдмундовича.

Миша уселся за стол и вытащил из ящика картонную папку. Открыл её и достал несколько листов бумаги, заполненных машинописным текстом.

М-да… Значит, поспешил я. Нужно было просто подождать год-другой и тогда наши доблестные органы всё-таки взялись бы за преступления, указанные в списке.

— Твоё творчество? — спросил Миша.

— Нет, — ответил я и отвернулся.

— Так и знал. Мне вот интересно, есть ли у всех этих… событий какая-нибудь связь? Ну, кроме твоей персоны, конечно.

— Моя персона связью ни с какими событиями не является.

— Хорошо, если так. Тогда покажи мне другую связь. Как все эти эпизоды связаны между собой? Кем управляются все указанные здесь происшествия?

— Понятия не имею, о чём вы говорите.

Зазвонил телефон. Миша снял трубку с красного аппарата.

— Капитан Любимов, — сказал он.

Очень приятно.

— А, да, погоди, не вешай трубку, — кивнул капитан и посмотрел на меня. — Где тачка?

Я назвал адрес и положил на стол ключ от машины.

— Ключ если надо, можешь у меня забрать… А, ну, хорошо, понял. Действуй тогда.

Миша повесил трубку и снова посмотрел на меня.

— Давай, Саша, рассказывай.

— Что?

— Откуда информация. Кто сообщил, откуда знает, где живёт, чем занимается. Ну, и всё такое прочее. Чем больше расскажешь, тем больше я смогу сделать, чтобы не допустить все эти преступления. Понимаешь?

— Понимаешь, — угрюмо кивнул я.

— Ты ведь хочешь их предотвратить, да? Иначе зачем бы информировал о них органы?

— Я против любого нарушения социалистической законности. Только почему вы считаете, что автор этой докладной записки именно я?

— Не оскорбляй мой разум, пожалуйста. Можем, конечно, нагрянуть к твоей бабушке-машинистке и поэкспериментировать с её печатной машинкой. У неё есть машинка?

— Вроде… — кивнул я, прикусив губу.

— Вроде… Ну, давай и не будем на эту ерунду время тратить. Потому что за каждый потерянный час я заставлю тебя держать ответ, понимаешь?

— Не очень, честно говоря.

— Не очень, — кивнул он. — Тогда за угон, разбой и ещё пару дел ты пойдёшь в лагеря надолго. МВД будет очень радо получить тебя в свои объятия. Впаяют тебе по полной программе, можешь не сомневаться. Правда сидеть долго не получится. Ты уж поверь.

— Так это же хорошо, — пожал я плечами, — что долго не получится.

— Было бы хорошо, — подмигнул он, — да есть там один гражданин по кличке Голод. Помнишь такого? Так вот, он черканёт маляву, или как это на вашем жаргоне называется?