Операция 'Армагеддон' отменяется (фрагмент)

– А кто же для тебя символ.

– Как - кто? Весь мир об этом знает, неповторимый Штирлиц тире Тихонов...- женщина поправила прическу.
– Но мой герой, вот он...-Декламирует: - Герой - это муж, знающий, что есть блага, которые дороже жизни; муж, посвятивший свою жизнь служению государству, себя одного - служению многим...

– На каком транспорте поедешь в больницу?

– Естественно, на служебном. На другом же ты мне не разрешаешь...

– Может, мне с тобой поехать?

– Не надо разводить семейственность... Мне будет спокойнее без тебя. О результатах поездки доложу...

Путина взяла с трюмо расческу и поправила пробор на голове мужа.

– Нужен последний штрих к портрету всенародно любимого президента... Только мне не нравится, что у тебя в пиджаке два шлица. Все чиновники... и твои кремлевские тоже, подвержены этой моде... Как обезьяны...

– Все издеваешься?
– он схватил ее за руку и довольно размашисто привлек к себе.
– Люся, один неотложный поцелуй... Пожалуйста, всего один...
– и после того, как он поцеловал ее в щеку, сказал: - А насчет моды... разве не ты мне советовала пошить именно такого покроя костюм?

– Тогда я еще не была "первой леди" и на такие мелочи не обращала внимания.

– Вот и продолжай не обращать. Это больше к лицу "первой леди"... родом из Кенигсберга...

– Издеваешься? Ладно, запомню, еще попросишь ты у меня неотложный поцелуй...

И когда он уже находился возле вешалки, где среди прочей верхней одежды, висела его знаменитая на всю страну черно-красная куртка, в которой он ездил по России, Путина вдруг сказала:

– А ты знаешь, наша Катюша, кажется, влюбилась по-настоящему...

Это прозвучало как объявление войны. Путин застыл на полшаге и, обернувшись к жене, сказал:

– Эту новость тебе сорока на хвосте принесла?

Однако то, о чем хотела и не решалась говорить Людмила Александровна, вряд ли могло обрадовать Путина. Ее лицо вдруг сделалось пунцовым, а глаза, помимо воли, наполнились слезами, так велико было ее волнение.

Он заглянул жене в глаза.

– Откуда у тебя появилась такая странная манера - заикнуться и - в кусты... Тебе что-то Катюша рассказала или ты наняла частного детектива?

Она вытерла рукой глаза.

– Ты не забывай, что я жена разведчика...

Но шутка не прошла, ибо на лице Путина не было и тени улыбки.

– А если серьезно...Ты меня задерживаешь, а президенту нельзя давать подчиненным пример недисциплинированности... О, ради Бога, только не надо здесь устраивать Петергофские фонтаны, - он извлек из кармана пиджака белоснежный платок и дотронулся им до глаз супруги.
– Ну даже, если это на сто процентов правда, и наша с тобой дочь влюбилась...радоваться надо, а не лить слезы...

Он легонько подтолкнул жену к дверям, ведущим в гостиную.

– Давай сядем и все спокойно обсудим: что, где, когда...

Устроились друг против друга. Путина, все еще находясь под впечатлением своих женских переживаний, изо всех сил старалась снять с лица "чрезвычайное положение".

– Я вчера искала в Интернете одну информацию, связанную с детским творчеством на Западе, и случайно...- Однако тут же поправилась: - Ну, может, не совсем случайно... заглянула в дневник Кати.

Тяжелейшая пауза повисла в воздухе. Глаза президента из светло-голубых стали превращаться в густой аквамарин. А уж она-то знала цену и мощь этой палитры.

– Лучше бы ты мне этого не говорила, - в голосе Путина чувствовалась непримиримость.
– С каких пор у нас в семье начали шпионить друг за другом? Какая необходимость?

Людмила Александровна уже с сухими глазами и без намерения сдавать позиции:

– Пожалуйста, давай не будем наш разговор сводить к этическим "допустимо" - "недопустимо"... Я и без тебя знаю и уважаю этические нормы....

– Ну да, когда это касается других...

– Прошу тебя, не перебивай! Речь идет... pro domo sua... Ты думаешь, мне это было легко? Но ты ведь знаешь, какие мысли можно навязать юному, неиспорченному уму...Ты думаешь, ее разговоры о социальной справедливости -случайный выплеск эмоций девочки-подростка? Этот парень, с которым она ведет переписку, воздействует на нее растлевающе. Я, разумеется, имею в виду моральное растление...

– И в чем же это выражается?
– гнев Путина явно стал уступать место рассудочности.

– В откровенном, лобовом, а потому, возможно, чем-то притягательном, навязывании философии национал-большевизма... И "дружеские советы", что на эту тему читать, кого слушать, а кого при любой возможности оплевывать, закидывать помидорами, публично разоблачать...

– Надеюсь, мы с тобой в это число не входим?

– Зря надеешься.... По словам этого философа по имени Кирилл, "режим Путина - это клон режима Ельцина"... А светочи прогресса и справедливости это Лимонов, Казаков, Кандауров и другие. Как тебе это нравится?

– Может быть, мне это не нравится, но при чем тут любовь?

– Ах, Володя... Ну как тебе объяснить? Это чувствуется по Катиным словам, если хочешь, по ее снам, о которых она пишет в своем дневнике...

– Вот как, мы даже в ее сны залезли? Да, ничего не скажешь, бдительно материнское око... Это не под силу было даже КГБ... Ну хорошо, я тоже не в восторге от этого...как ты его назвала?

– Кирилл... Кирилл Басин...

– Неважно - Кирилл, Иван, Вавила...Не в этом дело. Честно скажу, мне такие контакты тоже не по душе, но давай подумаем, что будет с Катей, если она узнает, что родители цензурируют ее дневник...

– Да все я понимаю!
– Путина опять покраснела и явно не знала, как себя вести. Но это была минутная растерянность.
– И все же, пускать на самотек эти отношения нельзя... Катя уже обращалась на сайт, где печатаются книги, каким-то образом связанные с идеями национал-большевиков... Например "Майн кампф", "Сионистский заговор в России", книги Лимонова...

Путин не перебивал, ибо, как отец и как политический деятель, понимал, насколько рискованно позволить молодому уму остаться наедине с дремучестью.