Операция «Цитадель»

– Ого, вы так далеко продвинулись в этом вопросе, императрица Хейди Великая? – иронично изумился Власов.

– Напрасно иронизируете, генерал генералов. Если бы нам удалось прийти к власти, Россия очень скоро смогла бы убедиться, что на троне ее действительно появилась Хейди Великая. И за такую правительницу русским краснеть не пришлось бы. Во всяком случае, не так, как им приходится краснеть за проделки распутной самодурши и сексуальной извращенки Екатерины II.

Власов растерянно помолчал. Он уловил, что в данном случае эсэс-вдова не шутит, и это по-настоящему озадачило его. Он давно догадывался, что Хейди стремится к тому, чтобы ее избранник не только возглавил освободительное движение, но и стал правителем России. Однако до сих пор генералу казалось, что это ее стремление объясняется лишь естественным желанием невесты видеть своего мужа уверенным в себе и успешным.

Ему и в голову не приходило, насколько глубоко эта эсэс-вдова прониклась и стремлением стать правительницей России, и величием своей будущей миссии.

– Я уже обратил внимание, что еще недавно ты в основном увлекалась житием древнеримских императоров и полководцев, однако в последнее время у тебя появилась целая библиотека книг о России, ее истории, войнах и правителях.

– Белоэмигранты стараются. Кое-кто из них уже видит себя при дворе то ли императора, то ли президента Власова. Я же стараюсь их не разочаровывать.

– Даже белогвардейцы уже потянулись к тебе, в стремени, да на рыс-сях?

– К нам, генерал генералов, к нам с вами.

– Именно так я и хотел выразиться.

– Пока что вы опираетесь только на пролетарские низы военнопленных, а следовало бы искать поддержки и в Белом движении. Некоторые его представители уже пытаются сблизиться с вами, используя меня в виде посредника. Так что вам уже пора предпринимать встречные шаги, мой генерал генералов.

– Некоторые из них я уже предпринял.

– Но при этом пытались сразу же склонить на свою сторону белогвардейских и монархических вождей, чтобы вместе с ними склонить на свою сторону все их движение. В этом ваша ошибка, мой генерал генералов. Сначала нужно навербовать из их среды своих сторонников, а уж затем, с их помощью, уламывать вождей.

– Вы уже и над этим успели поразмыслить, моя Хейди Великая?! – не смог скрыть своего удивления командарм. – Почему я узнаю об этом только сейчас и почему в постели?

Хейди окончательно выбралась из-под тела мужчины и уселась в постели, свесив ноги на пол. В ту же минуту комната начала наполняться гулом множества авиационных моторов, предупреждавшего обитателей санатория, что приближается волна англо-американских ночных бомбардировщиков. Нетрудно было определить, что и на сей раз они проходят стороной. К счастью, на картах пилотов этот горный санаторий пока что не значился в качестве объекта для бомбардировок, и это его спасало.

– Что же касается моего личного увлечения Россией, – вновь заговорила Хейди, как только стало окончательно ясно, что обе волны бомбардировщиков, прошли севернее санатория, – то должна же я представлять себе, на что, в какую страну, какой народ, в какую историю вхожу, чем рискую и на что могу рассчитывать. Разве я не права, мой генерал генералов?

– О, что вы, что вы, Хейди Великая, вы, как всегда, правы! – оторопело уставился на нее Андрей.

– Не паясничайте, мой генерал генералов. Вам это уже не пристало. Возможно, вам это покажется странным, однако я всерьез подумываю над тем, чтобы нанять кого-то из уцелевших в Мюнхене английских аристократов и благодаря ему пройти «курс подготовки леди и джентльмена». Можно, конечно, прибегнуть и к помощи иезуитов, но тогда придется смириться с их религиозными отклонениями от сути подготовки.

Хейди все еще сидела рядом с ним, и видно было, что теперь она уже не торопится идти в душ. В такой позе положив одну руку ему на грудь, вторую – на низ живота, она была похожа на защищавшую свою добычу тигрицу, готовую в любое время, если не зарычать, то уж, во всяком случае, оскалиться.

– Ты поражаешь меня своей предусмотрительностью.

– Путь к трону будет нелегким, поэтому готовлюсь быть твоим помощником, секретарем, распорядителем двора и, само собой разумеется, личным врачом. Ты не должен отвлекаться по мелочам, а заниматься исключительно армией и высокой политикой.

– Ты действительно веришь, что мое восхождение возможно?

– Вы – разве нет, мой генерал генералов?

– В общем-то… – замялся Власов – в сорок втором в это верилось больше. Слишком много времени упущено.

– Но мы должны верить в это, господин Власов. Иначе кто же будет верить тогда в нас с вами?

– В таком случае, ты – единственный человек в Германии и во всей Европе, который действительно рассчитывает, что когда-нибудь генерал Власов вернется в Москву, но уже как ее правитель.

– С Европой мы с вами еще объяснимся, Андре, – теперь уже решительно оставила их внебрачное ложе Биленберг. – Понятно, что каждый новый правитель должен совращать Европу, как нетронутую девку. Но уж кто-кто, а вы на это способны, мой генерал генералов, я в этом уверена.

– Кто же сумел убедить вас? – Власов по-прежнему обращался к ней то на «ты», то на «вы» в зависимости от тона, в котором происходила беседа.

– Вы, мой генерал генералов. Кто же еще?

Власов грустно улыбнулся и, откинувшись на подушку, вновь потянулся за сигарой.

– Странно, что мне это удалось, в стремени, да на рыс-сях.

– Но разве убедили вы только меня? А германское командование?

Вместо ответа Власов отрешенно покачал головой: «Будто она не знает, что до сих ни один из высокопоставленных чиновников рейха, не говоря уже о фюрере, не принимал меня?! Что ни один приказ германского командования до сих пор не позволяет создать мне – в казармах, а не в листовках – эту самую Русскую освободительную армию».

Нет, разрозненные части и подразделения уже, конечно, существуют. Мало того, они разбросаны по всей Европе, от Польши до Атлантического побережья Франции, и от Прибалтики до Северной Италии. Но это еще не армия. И тем более – не русская освободительная. Хотя солдаты некоторых русских частей уже носят нашивки «РОА», однако по-прежнему полностью подчиняются командованию вермахта.

– И все же вы, Хейди Великая, – пока что единственный человек в Европе и во всем мире, кто искренне уверовал в могущество и непобедимость моей несуществующей армии.

19

Появление Отто Скорцени министр иностранных дел Риббентроп, заместитель фюрера по партии Мартин Борман, фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль восприняли с таким удивлением, словно штурмбаннфюрер СС явился сюда, в «ситуационный блок», как называли эту часть «Вольфшанце», чтобы провести совещание вместо фюрера.

Особенно откровенное непонимание демонстрировал фон Риббентроп. Он даже откинулся в кресле, следя, как штурмбаннфюрер Скорцени еще от порога поприветствовал всех присутствующих, подошел к столу и спокойно, не чувствуя никакой скованности, оперся руками о спинку стула, вопрошающе глядя на Гиммлера. При этом рейхсфюрер оставался единственным, на кого появление здесь столь низкого чина, как майор войск СС, не произвело никакого впечатления. А еще Гиммлер был единственным, кто при появлении обер-диверсанта чуть было не встал, во всяком случае, он машинально приподнялся. И это тоже не скрылось от глаз министра.