Операция «ЭЛЕГИЯ»
Шрифт:
Ермолай тряхнул головой, окончательно прогоняя сон. Сразу почувствовал боль в мышцах после вчерашних погрузочно-разгрузочных работ, бросил:
– Да-да, Илья Исаевич, – быстро принял вертикальное положение, потянулся руками и корпусом, бодро добавил. – Я совсем скоро буду готов к труду и обороне.
– Эх, молодость-молодость, – улыбнувшись, молвил управляющий. – И все-то вам по плечу.
«Может, сказать старику про слиток, который я передал Ципок», – подумал Ермолай, но, вспомнив грозные указания капитанши молчать, решил все же промолчать.
Лишь неопределенно бросил на замечание управляющего:
– Совершенно верно…
Рига, особняк в старой части города,
В кабинете руководителя центра звучала загадочная мелодия из оперной трилогии Рихарда Вагнера «Кольцо Нибелунга». Это было любимое произведение капитана первого ранга, впрочем, как и Адольфа Гитлера. Барон фон Шоммер находился в прекрасном расположении духа. На то были веские основания: адмирал Канарис выразил похвалу и одобрил проведение операции «Золотой трезубец»! Похвала этого угрюмого и никому не доверяющего аса разведки многого стоила! Далее план операции был детально разработан и утвержден, майор Рихард Мухель с группой удачно заброшен на советскую территорию и уже включился в работу, ключевой агент в операции Оракул весьма эффективно работал в Ленинграде.
«Пора и ему самому активно подключаться к операции, нужно лететь к фельдмаршалу Маннергейму», – решил барон.
Штаб-квартира этого старомодного (кстати, генерал-лейтенанта Русской Императорской армии), важного и порой непредсказуемого финна находилась в городе Выборге. Шеф Канарис обещал пообщаться с Маннергеймом и решить все принципиальные вопросы в рамках операции. Но часть вопросов, конечно же, придется решать на месте самому Шоммеру.
Барон дал последние указания своему заместителю по центру. Затем выпил из рук очаровательной секретарши и одновременно любовницы Марты на дорожку русской водки, закусил ложкой черной икры. И вместе с капитаном Гюнтером Ланге отправился на аэродром…
После небольшой физической зарядки организм Ермолая почувствовал себя гораздо лучше. Немного поднялось и настроение.
Обдумывая события вчерашнего дня и предстоящего, пообедал в столовой конторы. Затем отправился на свое рабочее место в хранилище готовить партию ящиков слитков к ночной отправке.
В ходе работы случился неприятный эпизод – один из ящиков упал с тележки. Дабы смягчить удар ящика о бетонный пол, Ермолай выставил свою ногу. Ящик упал на ботинок и порвал его. Конечно, Ермолай ушиб и ногу. Но более всего он переживал за порванный ботинок, ведь других ботинок у него просто не было…
Москва…
Несмотря на военное время и действующие в связи с этим разного рода ограничения, резидентура разве-док мира достаточно интенсивно работала в городе. Разумеется, за ними неустанно наблюдали визуально и с помощью технических средств советские органы контрразведки: по линии Наркома внутренних дел – Главное управление государственной безопасности (приемник ОГПУ, с 1946 года преобразованное в министерство госбезопасности и с 1954 года – в КГБ); по линии Наркома обороны – Главное разведывательное управление Генерального штаба Красной армии (с 1945 года преобразованное в ГРУ).
От своего агента из Берлина, завербованного итальянского дипломата и наверняка работающего не на одну разведку мира, в разведывательное управление Генштаба поступила информация о предстоящей некой важной банковской операции немецких дипломатов-разведчиков в Ленинграде. В Москве нелегальный резидент немецкого дипломатического ведомства под псевдонимом Рэм находился под колпаком советских контрразведчиков и уже давненько бездействовал.
Пообщавшись со своим агентом, работавшим в Госбанке страны, и проанализировав весь комплекс смежных вопросов, начальник Главного разведывательного управления Генштаба комиссар Голиков встретился со своим коллегой из Главного управления государственной безопасности НКВД и поделился своими соображениями о деятельности немецких разведчиковдипломатов.
Беседа генералов затянулась. В конце концов, они договорились о сотрудничестве…В восемь вечера появилась строго сосредоточенная капитан Ципок. Внимательно, подозрительно с ног до головы осмотрела Сергеева. Ермолаю было очень неприятно под этим огненным взглядом, было также неприятно и за порванный ботинок.
Затем, не спеша и зорко всматриваясь, капитан медленно обошла хранилище. Следовавший рядом взволнованный Ермолай рассказывал о проделанной работе.
– Неплохо… хорошо… так-так… – отрывисто и скупо комментировала увиденное и услышанное капитан.
Закончив обход, Ципок вымолвила:
– Сейчас всем отбой. Идем, Сергеев, на ужин в столовую, затем отдых до 23 часов…
Лондон, штаб-квартира королевской службы английской разведки…
Британская внешняя разведка (МИ 6) из двух своих источников получила информацию о вывозе из осажденного Ленинграда золотого запаса СССР. Сначала агент, работающий в Риге в одном из подразделений армейской немецкой разведки Абвер, передал кодовое сообщение об операции «Золотой трезубец». Затем из германского дипломатического ведомства была получена шифровка об операции «Золото Северной Пальмиры». Естественно, у англичан был великий соблазн заполучить сорок пять тонн золота! Но аналитики из исследовательского отдела МИ 6 выдали заключение о невозможности в настоящий момент заполучить и вывести советское золото на Британские острова. Поэтому руководством было принято решение использовать в данной ситуации выжидательную тактику, то есть не вмешиваться в действия немецких разведслужб, но следить за ними, одновременно не информировать официальные органы СССР…
Москва, посольство Великобритании в СССР, кабинет второго секретаря…
Хозяин кабинета Джулиан Карриган, официально второй секретарь, неофициально резидент английской разведки в Москве, находился в глубоком раздумье. В свое время он за большие деньги завербовал своего коллегу, резидента немецких дипломатов Рэма. На днях Карриган узнал от него об операции «Золото Северной Пальмиры». Естественно, Карриган тут же поделился информацией со своим шефом из Лондона. Карриган рассчитывал на похвалу, разработку некой операции или, как минимум, передачи информации союзникам русским, либо по линии контрразведки, либо по дипломатической линии. Но лондонский шеф воспринял известие на удивление спокойно, не выдал никаких указаний. Карриган подумал, что шеф проконсультируется с кем надо и выдаст указания позже. Но вот сегодня во время сеанса связи шеф об операции «Золото Северной Пальмиры» не обмолвился ни словом.
Карриган отпил виски из стакана, потрогал рукой свою богатую черную шевелюру, горестно подумал:
«Видимо, я что-то не понимаю в сегодняшней английской политике. Возможно, мне пора уходить на покой»…
По дороге в столовую, кивнув на порванный ботинок Сергеева, Ципок спросила:
– Что у тебя с обувью?
– Да вот, неудачно запнулся и порвал, – явно стушевавшись, соврал Ермолай.
Секунду-другую капитан думала, потом спросила:
– Какой у тебя размер?
– Сорок четвертый.
– Я достану тебе настоящие офицерские хромовые сапоги, – вымолвила Ципок.
– Спасибо, не надо, – робко возразил Ермолай.
– Это не обсуждается, – резко и строго обрезала капитан.
В столовой они сели за один столик. Перед тем как приступить к еде, капитан достала из офицерской полевой сумки небольшую зеленую фляжку, быстро налила в два стакана грамм по пятьдесят-шестьдесят, судя по запаху, водки. Пронзительно взглянула на Сергеева, бросила:
– Давай, Ермолай, для аппетита, – и лихо выпила. На свой аппетит Ермолай не жаловался, да и водку он не любил. Но ослушаться капитаншу не посмел. Не спеша выпил.