Операция «Гиппократ»

Ты, Майка, не гони на меня пену. Какие больничные условия мы делаем своим нищим – об этом остальные могут только мечтать. Я недавно был полчаса в инфекционной больнице, а потом целый день делал профилактику от этой экскурсии. Там такая грязь, какой вряд ли бывает в природе. Если в ту больницу засунуть дифтерийную бациллу – она тут же сдохнет от других инфекций, холодов и антисанитарии.

У нас просто рай, я вам скажу прямо. Жрать дают, всякие одеяла, подушки, не набитые опилками с мандавошками, и в чайнике на кухне наркомы шприцы не полощут, как там.

Вы хоть знаете, сколько по натуре всяких хирургов-окулистов получили у нас работу? Этот рычащий профессор с деревянным молотком было только начало. Ни хрена вы не знаете. А сколько голодных бежит с ложками до нашей благотворительной столовки по два раза на день? Одного хлеба на сотку зелени… Да что говорить, когда мы детскому дому простыни купили. Даже ваши пациенты, доктор Вонг…

– Они не так мои, как ваши поцыэнти, – не скривил каменной морды Капон.

– Нет, я имею ввиду каратистов, – не обратил внимания на демарш соратника Славка. – Мы берем хорошие бабки с детей тех, кто может платить еще больше и не замечать этого. Кстати, пора повышать цену… Но сейчас я скажу другое: разве рядом с их детями не дрессируются те, кто вообще не платит по причине благотворительности? Если у ребятенка мама и папа не тянут на большее, чем они таки да из себя имеют, так разве мы даже форму клуба не шьем ему на шару? Вот что я скажу – мы убираем детей с влияния улицы и родителей. Мы думаем за будущее. Потому что дети жирных родителей тренируются от не хер делать, а эти… Эти понимают – сенсей Вонг дает им шанс уцепиться за жизнь. И они пойдут не гоп-стопничать среди улиц, а в охрану тех, кто тренируется рядом. Усекли теперь, кто мы есть на самом деле? Нам уже памятники надо ставить.

Майка сентиментально всхлипнула носом.

– Не мокни глазами, принцесса, – весело сказал Моргунов. – За те памятники нам пока рано думать, а на другие не стоит рассчитывать. К тому же, мадам доктор, до вас претензии еще сильнее, чем до семьи колдовок. Вы расслабились от моих правильных речей. Так, между прочим, по вашей милости среди развлечений для болящих мы потеряли двадцать тысяч долларов в один вечер. Я и здесь должен за тебя думать, Майка?

Майка виновато опустила голову. Капон пристально посмотрел на Славку одним глазом и спросил:

– Скажите, Слава, вы не знаете, когда будут вводить гривны?

– А на хрен она надо? – ошарашился Моргунов. – Гривны-шмивны и прочие бубоны. Доллар он и есть доллар.

– Просто вы чересчур наехали на Аньку Люкс, и она не решилась спросить по делу среди нашего рабочего совещания. Анька жаловалась нам с Соней: один козел ее этой гривной достал. Прямо спать не может – когда ее запузырят в дело.

– Я понимаю, Анькина клиентура… Но этот что, чересчур поехавший? Опять Левицкая лопушнулась, его нужно было на Борща заворачивать. Я без лупы в глазу и анализа мочи вижу, какой это редкий пидорас, – сделал медзаключение главврач «Гиппократа».

– Он вовсе не батон, а нумизматик, – важно сказал Капон. – Торгует всякими деньгами, кроме баксов. Просто ему позарез надо той гривны, которую заграничные клиенты ждут уже три года. Обещанного же больше не ждут. Так где же эта гривна?

– Профессор, у вас других дел нет? Вам надо эта гривна, которая будет-таки чистое золото, надежно обеспеченное внешнеэкономическим долгом? Я вам другое скажу, доктор. Вас не гривенники должны тревожить, а переводчик приемов. Этот Слон от спорта одурел, как пингвин в Африке. Мы его вчера вынимали из ментуры. Раньше он ходил с палками на цепке, как они?

– …Нунчаки, – дал точное определение ведущий специалист восточных единоборств.

– Вот именно, – продолжил Моргунов. – И финкой. Так эти ваши нунчаки считаются ментами посередине между кастетом и стволом. И что по таком поводу вытворяет Слон? Он топает на дешевые разборы среди города не с бандитскими нунчаками, а двумя саблями на спине и потом собачится с ментами… Менты правы, Капон. Все идут на разборы с привычными делами, вроде автомата Калашникова. А ваш обтренировавшийся помощник орет: покажите мне Уголовный кодекс, разве там пишется за ношение мечей при народном костюме? И без его гвалтов понятно: кроме кодекса ваш переводчик за существование других книжек вряд ли знает. Но этот штымп уже добазарился до того, как в нем проснулось национальное сознание носить его родной японский костюм, а менты прихариваются и нарушают права со свободой национального меньшинства в виде Слона.

Я понимаю, ваш Слон со своими мозолями на пальцах явно привык передвигаться, как положено животной, на четвереньках. И даже работает в «Гиппократе», где директор Борщ. Но нельзя же делать копии с поведения начальства до такой степени. Чистый подхалимаж получается. Так что, сенсей, разберитесь за недостойное поведение среди своего коллектива после того, как проснетесь. А то ваш настоящий шнифт уже настойчиво требует закрыться на какое-то время.

Стоило Моргунову остаться наедине с Майкой, как он заметил:

– И ты еще добавляешь. Их мне мало. Значит, я тебе помогаю в последний раз. Двадцать тысяч долларов, ты спятила. Хорошо, что потом он в карты сел играть с нашей благотворительностью. Кстати, Майка, твои развлечения для больных вызывают у кое-кого явно нездоровый интерес. Может, мы еще билеты начнем торговать в эти шоу? И вообще, мне местами кажется, в нашем цирке подох клоун, но разве его место освободилось для меня? Что это за мансы – «Литературно-драматические вечера» для развития культуры?

– Режиссер ставит. Настоящий. Раньше на киностудии кино снимал. Больным нравится, – отрезала Майка. – Ты просто не понимаешь в искусстве. Так что не дрейфь, клоуном в цирк тебя не примут.

– Это точно. Я с собачками выступать не умею. Что, Сучок опять за старое взялся?

– Я же тебе еще раз говорю: ты – медицинский хозяйственник. Потому в искусстве сечешь не больше, чем в управлении культурой. Если бы понимал за классику, то благодарность бы выдал. Это тебе не цирк, а драматическая композиция по мотивам рассказа Чехова «Дама с собачкой». Пациенты аж пищат от восторгов, когда мы их развлекаем культурой. И казино у нас интеллектуальное. Как по телевизору. «Где? Что? Почем?», то есть «когда». Это «когда» – самое важное в игре.

– Вот именно. Один раз мимо когда – и двадцать штук зелени уходит в бейт. В общем, последний раз тебе помогаю. Каждый должен отвечать за свою работу. Слушай, Майка, а ты эту рулетку специально затеяла. Скажи, в натуре, обиделась, когда я за твое сучье прошлое вспомнил?

– А чего мне обижаться? – повела плечами Майка. – Мы друг друга хорошо знаем. Но кто сейчас догадается за то, как я торговала собой, а ты… Ой, Славчик, ты же скорпионил на рулетке не хуже распоследней бляди. Так что мы по квинтам.

– Ладно, Майка. Мало ли кто кем был когда-то. Вон Валет два раза по пять лет чалился, а теперь стал тузом фраеров. Перед рекламой сенсея так за народное счастье стонал, будто его в предвариловке прописывают… Значит так, времени у нас почти нет. Какая из твоих бикс самая голосистая?

– Жанна. Она лечит тех больных, которые любят, чтобы медсестры громко орали при процессе.

– Выдерни ее. Морду Скорпиона оборудовали?

– Как всегда.

– Скажешь ему, если сегодня промажет мимо нужного номера, я его падлючье жало скормлю догу той дамы по чеховским мотивам. Тем более мы ему сейчас допинг устроим. Пошли, Майка.