Операция «Ледокол»

Однако больше всего ужасали фотографии и плакаты, которые теперь попадались то тут, то там. Бонд, как и любой студент 30-х и 40-х, хорошо знал имена людей, запечатленных на них: Генрих Гиммлер — наместник СС; Рейнхард Гейдрих — ближайший друг и помощник Гиммлера, архитектор СС и Службы Безопасности Гитлера, нацистский «великомученик», убитый в Праге; Пауль Йозеф Геббельс; Герман Геринг; Кальтенбруннер; Менгеле; Мартин Борман и шеф гестапо Мюллер.

Плакаты тоже говорили сами за себя. На одном — молодой немецкий солдат, держащий нацистское знамя, под которым виднелась надпись: SIEG UM JEDEN PREIS («Победа любой ценой»). На другом — три арийца (один другого моложе), над чьими головами — поверженный молнией танк, а чей-то чисто выбритый профиль на фоне флага с эсэсовскими рунами призывает семнадцатилетнюю молодежь вступить в войска СС.

Бонду почудилось, будто он угодил в какую-то «дыру во времени». Да уж, как люди ни старались забыть и навеки стереть остатки нацистской партии Адольфа Гитлера, а ее идеалы, тайны, церемонии и политические догмы продолжали жить в отдаленных краешках Земли, как и горстка ее предводителей, до сих пор разгуливавших на свободе. Однако это место походило на музей. Скорее, даже на храм. Нет, больше чем на храм, ведь здесь происходило какое-то действие! Неужели все эти разговоры о Нацинал — Социалистической Действующей Армии — правда? «Серьезная угроза», как сказал ему тогда М. Растущая армия. Сегодня они террористы, а завтра — политическая и военная сила, с которой придется считаться всему миру.

Быть может, здесь это «завтра» уже наступило?..

И вот перед ними очередные двери, снова металлические, однако за ними оказался пышный, мягкий палас. Пола подняла руку, их маленькая процессия остановилась.

По всей видимости, это был приемный кабинет. Опять же, подумал Бонд, подобное место, можно увидеть только в кино: напротив — высокие, массивные двери из полированной осины, по бокам — дорические колонны и пара человек в гестаповской черной форме. Их сапоги блестели, на руках виднелись красные повязки со свастиками. Кожаные ремни и кобуры слегка лоснились, а на фуражках серебрились кокарды в форме человеческих черепов.

Пола что-то быстро сказала по-немецки, один из гестаповцев кивнул, постучал в высокие двери и исчез за ними. Другой продолжал смотреть на Бонда с кривой усмешкой, его рука постоянно двигалась вокруг кобуры на поясе. Прошло какое-то время, двери открылись, появился тот же человек и кивнул Поле, после чего оба гестаповца схватили дверные ручки и распахнули двери. Пола подтолкнула Бонда за руку. Они прошли в следующую комнату, оставив охранников в приемной.

Первое, что при входе сразу бросилось в глаза — это гигантский портрет Адольфа Гитлера работы Фрица Эрлера. Он возвышался над всем остальным и занимал почти всю противоположную стену. Эффект был настолько потрясающий, что добрую минуту Бонд просто стоял и пялился на него, чувствуя, что в комнате есть кто-то еще и что Пола вытянулась по стойке смирно, подняв руку в фашистском салюте.

— Вам нравится портрет, мистер Бонд? — Голос раздался из-за огромного стола, на котором аккуратно расположились папка для деловых бумаг, ряд разноцветных телефонов и маленький бюст Гитлера.

Бонд оторвал глаза от картины и взглянул на человека, сидевшего за столом: все тот же обветренный загар, строгая военная выправка, которая чувствовалась даже тогда, когда граф сидел, и густая седоватая шевелюра, отливавшая сталью. Лицо далеко не старого человека и совсем без морщин. Как Бонд уже заметил ранее, граф фон Глёда был человеком, дарованным от природы плавными, классическими чертами лица, не утратившими свою моложавость. Однако в глазах его не теплилось ни искорки удовольствия, и в данный момент они вперились в Бонда, словно их владелец вымерял его рост для гроба.

— Раньше я видел его только на фотографиях, — спокойно ответил Бонд. — И мне не понравилось. Ну а если это оригинал, то мне тем более наплевать.

— Понимаю.

— Ты должен обращаться к графу не иначе, как «фюрер». — Совет поступил от Брэда Тирпица, который с комфортом развалился в глубоком кресле около стола.

Бонд уже всему перестал удивляться. Тот факт, что Тирпиц тоже был частью заговора, просто вызвал на его лице улыбку. Бонд кивнул: дескать ему следовало сразу догадаться об этом.

— Значит, ты все-таки не подорвался на мине? — Бонд постарался, и успешно, чтобы его слова прозвучали как бы между прочим.

Тирпиц медленно покачал своей гранитной головой:

— Боюсь, что ты ошибся во мне, старина Джеймс.

Послышался безрадостный смех фон Глёды, когда Тирпиц продолжил:

— Очень сомневаюсь, что ты когда-нибудь видел фотографии Брэда Тирпица. Фотографироваться «Гаденыш» Брэд всегда избегал, как и наш Коля. Правда, мне сказали, что в темноте наши силуэты похожи. Но, к сожалению, Брэд не выжил. Не смог. Его без шума убрали еще до того, как операция «Ледокол» началась.

— Вперед ногами, — прокомментировал Коля. — В ледяную прорубь.

За столом произошло какое-то движение, раздался удар рукой по столу — видимо фон Глёда решил, что его присутствие игнорируют.

— Прошу прощения, mein Fuhrer (мой фюрер). — Тирпиц обращался к нему с явным почтением. — Просто хотелось Бонду все объяснить.

— Я сам ему все объясню. Если будет нужно.

— Фюрер, — обратилась к нему Пола, Бонд еле узнал ее голос, — последняя партия оружия доставлена. Уже через сорок восемь часов все будет готово к полной передислокации.

Граф склонил голову. На секунду его глаза задержались на Бонде, затем переключились на Колю.

— Что ж, товарищ Мосолов, значит, и я сдержу свое обязательство договора. А вот и моя оплата: мистер Джеймс Бонд. Как и обещал.

— Безусловно. — Было не понятно, доволен ли Коля, или напротив — рассержен. А единственное слово, прозвучавшее из его уст, просто выразило тот факт, что какой-то договор был действительно выполнен.

— Фюрер, а может… — начала Пола.

— Фюрер? — внезапно взорвался Бонд. — Вы зовете этого человека фюрером? Вождем? Да вы сумасшедшие! Все вы! А в особенности вы! — Он ткнул пальцем в сторону человека за столом. — Аарнэ Тудеер, военный преступник Второй Мировой войны, в розыске. Офицеришка СС, награжденный этой, якобы, честью нацистами, теми, кто сражался с финскими отрядами против русских — против Колиного народа! А что теперь? Умудрились собрать вокруг себя мелкую группировку фанатиков, одели их, как голливудскую массовку, развешали тут эти декорации, и после этого вы хотите, чтобы вас называли фюрером!? Аарнэ, что вы затеяли? Чего вы добьетесь? Ну проведете парочку удачных терактов, ну укокошите энное количество коммунистов. Какой же это успех? Смех да и только! Аарнэ Тудеер — одноглазый король в царстве слепых! Одноглазый, да и косоглазый в придачу.

Его эмоциональный взрыв, тщательно рассчитанный на то, чтобы спровоцировать максимум ярости, был грубо и резко прерван: человек, которого Бонд знал как Брэда Тирпица, вскочил из своего кресла и с силой ударил его наотмашь по челюсти.

— Тихо! — скомандовал фон Глёда. — Тихо! Сядь, Ганс. — Он посмотрел на Бонда, который почувствовал на губах солоноватый привкус крови. «Ну, Ганс, или Тирпиц, или как там тебя еще, — подумал Бонд, — держись! Теперь за мной должок, и при первом же случае ты получишь его».

— Джеймс Бонд. — Глаза фон Глёды стали совсем остекленелыми. — Вы находитесь здесь только для одной цели. И со временем я вам объясню, для какой. Тем не менее, — он замолчал, потом повторил, — тем не менее у меня есть кое-что, чем бы я хотел с вами поделиться. И есть кое-что, чем, я просто уверен, поделитесь со мной вы.

— А кто этот кретин, выдававший себя за Брэда Тирпица? — Однако, как ни старался Бонд разозлить графа, тот оставался невозмутим: настоящий бывалый вояка, привыкший к беспрекословному повиновению и получавший от своей безграничной власти явное удовольствие.