Операция «Маскарад»

— Я бы рада тебе помочь, но я знаю только содержание сообщений, которые доставляла в Тур-Лангедок. Отец ничего не рассказывал мне. Мама тоже. И теперь она будет молчать, потому что условия сделки с Белым домом предусматривают, что сведения, которыми она владеет, она имеет право передать только правительству.

Сара еще раз разлила чай, передала Лиз чашку и посмотрела в ее темные глаза:

— Когда я поняла, что прихожусь Хищнику племянницей, я испытала шок. А каково было быть его дочерью? Вернее, их дочерью?

Лиз была спокойна, хладнокровие, по-видимому, было фамильной чертой Сансборо. Она начала издалека:

— Когда я была ребенком, мне было известно только то, что в связи с работой папе приходится много путешествовать. Со временем мама стала ездить вместе с ним, а иногда и одна. Потом уже я узнала, что как раз в этот период он обучал ее. Я же на это время оставалась у деда с бабкой. — Лиз пожала плечами. — Все это казалось вполне естественным. Они были хорошими родителями, и то непродолжительное время, когда мы были вместе, у нас складывались отличные отношения. Но их жизнь была как бы отделена от моей, я чувствовала, что они от меня что-то скрывают. Может быть, поэтому меня еще в детстве стали мучить по ночам кошмары. Я просыпалась от собственного крика. Все это продолжалось очень долго — до тех пор, пока три года назад я не встретилась с отцом случайно во время выполнения задания в Лиссабоне. Все сразу встало на свои места. Тайна была раскрыта — мои родители были наемными убийцами. Я была просто в ужасе.

— Ты пыталась уговорить их бросить свое занятие?

— Мне удалось добиться только того, что они на время прекратили свою деятельность. В этот период мы часто ссорились, но ссоры все же намного лучше, чем просто молчание. Мама призналась мне, что ей никогда не нравилась эта работа, она не испытывала необходимости в ней. Воспитанная в семье военного, она прекрасно знала, что значит выполнять свой долг перед страной. Отец, играя на ее патриотизме, представил свою деятельность как тяжелую работу в интересах Англии. К тому времени, когда она поняла, что работает отнюдь не на разведку, она увязла уже слишком глубоко и не могла выйти из игры. — Лиз опустила голову. — Я думаю, что со временем она привыкла и стала даже получать некоторое удовлетворение от своей работы.

— Она наверняка не хотела тебя впутывать.

— Да. Ни мать, ни отец не хотели, чтобы я что-нибудь узнала. Но когда все открылось и я осталась с ними, мама поняла, насколько ужасно наше положение, и ей отчаянно захотелось все бросить. Отец же не мог выйти из игры. С ним было не все в порядке, Сара. Что-то было сломано у него внутри. Я думаю, единственной причиной, по которой он в конце концов согласился сдаться, состояла в том, что он боялся потерять нас. По сути, я была его единственной слабостью. Для меня он тоже очень много значил — до той ночи в Лиссабоне, когда я увидела его глаза — пустые, словно мертвые. Застреленный им курьер был совсем мальчишкой… После этого я его почти возненавидела.

Они проговорили чуть ли не до полуночи. Наконец Лиз сказала, что ей пора. Она отправлялась на машине на юг, в Лос-Анджелес, чтобы оттуда лететь назад, в Вашингтон. Надев просторное пальто, она затянула пояс и быстро пошла к двери. Сестры поцеловались.

— Когда мы увидимся в следующий раз? — спросила Сара.

— Кто знает? — Лиз встряхнула головой и посмотрела на Сару, плотно сжав губы. — Ты знаешь, в Лэнгли поговаривают о том, чтобы поручить тебе одно дело. Как ты на это смотришь?

Сару на мгновение охватила паника, быстро сменившаяся любопытством. Что бы это могло значить? Затем она медленно покачала головой…

— У моей матери была присказка: «Никогда не дерись со свиньей. Вы оба будете в грязи, а свинье только это и нужно». — Сара улыбнулась. — Сейчас я сама выбираю, за что мне браться, и отнюдь не боюсь испачкаться. Так что следи за прессой.

— Хорошо. Кстати, когда увидишь Ашера, напомни ему, что он со мной незнаком.

Лиз помахала рукой и быстро пробежала под дождем к машине.

Залечив свои раны в лазарете Тур-Лангедок, Сара и Ашер поселились в Санта-Барбаре на берегу океана в бунгало Сары, в том же, где состоялся разговор с Лиз. Ашер продолжал работать в Лэнгли и время от времени уезжал. Сара занималась своими расследованиями, брала интервью, писала. Ее статьи скоро появились на страницах крупнейших журналов страны.

Этой зимой она часто гуляла по пляжу. Океанские валы с шумом разбивались о песок.

Как-то, возвращаясь с прогулки, Сара увидела горящий в спальне свет. Ашер был дома! Она взбежала по ступенькам, распахнула дверь и бросилась к нему.

— Как ты замерзла! — Он страстно поцеловал ее. — Господи, как я рад, что снова вижу тебя!

— Ты раздобыл адрес?

— Конечно. Только я не пойму, зачем тебе это нужно.

— Потом скажу. — Она таинственно улыбнулась и крепко поцеловала. — Ты надолго?

— На месяц. И уж на этот-то раз ты выйдешь за меня замуж, черт побери.

— Но тогда я захочу ребенка, — предупредила Сара.

— Это здорово. Я уже хочу, — смеялся Ашер.

Они долго и таинственно шептались, изучали лица друг друга, пытались привыкнуть к счастью видеть рядом родное любящее существо. Не спеша они сняли одежду. Ашер зарылся лицом в ее душистые локоны и покрывал затылок горячими поцелуями. Сара изогнулась и застонала, ей было почти больно от переполнявшей ее сердце любви…

Сара написала и отправила письмо в конце января, а затем принялась ждать.

Письмо сначала пришло в Лондон, потом было переправлено в Амстердам и в конце концов нашло Рыжего Джека на Майорке. Он переслал его в Мадрид. Оттуда письмо попало в Алжир. Там его опустили в ящик, наконец оно пришло в конечный пункт назначения — в Палермо. Все это замысловатое путешествие продолжалось шесть недель.

Дон Алессандро Фирензе получил письмо на своей вилле неподалеку от курортного городка Сефалу, расположенного на полпути между Палермо и Мессиной. Последние сорок лет дон Алессандро проводил в нем большую часть времени. Здесь находилось родовое гнездо семей Фирензе и Боса. Он уже не был тем молодым повесой, который, лет в двадцать вступив в права наследника, интересовался лишь женщинами и попойками. Теперь, стараясь заполнить пробелы в своем образовании, возникшие в результате его беспечности в молодые годы, дон Алессандро много читал, в его распоряжении была большая, разнообразная по содержанию библиотека. Иногда он чувствовал, как внутри него начинают бушевать инстинкты. Привычки требовали напряжения и азарта, погони и поединка. Контроль его разума был слишком слаб. Дон Алессандро еще делал кое-какую работу,чтобы не стать окончательно опасным.

Помимо книг, дон Алессандро наслаждался отдыхом на покрытых сахарно-белым песком пляжах, видом живописных бухточек и крутого скалистого склона, нависающего над старым рыбацким поселком.

Большинство жителей были крестьянами, привыкшими бороться с засушливым климатом. Они растили чудесный виноград и маслины. Словом, Сефалу и Сицилия подходили Босе по всем статьям. Вскрыв конверт, он первым делом посмотрел на подпись, и в горле у него застрял комок. Письмо было подписано Лиз, и почерк был тоже ее. Дон Алессандро инстинктивно огляделся, но вокруг не было ни души, только ветер шумел в кронах оливковых деревьев.