Операция начнётся в полдень

— Миша, привет! — воскликнул он, радушно обнимая Плотникова, — как доехали? Как дорога? — не дослушав ответа, тут же продолжил, — сейчас пройдем по заводу. Я покажу свое детище. Ну а потом, пообедаем. Вечером, как положено, заказана банька. У нас при заводе хорошая…

— Леша, мы, наверное, успеем осмотреть всё до вечера, — остановил его Плотников.

— Нет, нет, и не уговаривай! Без бани я тебя не отпущу.

— Добро, сориентируемся по ходу дела, — отступил перед его натиском Михаил Яковлевич, — кстати, знакомься, это управляющий чековым фондом «Согласие» Геннадий Бондаренко. Он нам поможет.

Обед, устроенный неприлично толстым директором завода Кривозубовым, протекал в единственном ресторане города, находящемся напротив районной администрации. Как и положено, в таких заведениях, здесь был небольшой зальчик для важных персон почему-то окрашенный в розовые тона. Розовые обои, бежевые стулья, бледно-розовая скатерть. У Плотникова мелькнула мысль, что розовый цвет, должно быть, вызывал аппетит у местных начальников: и чревоугоднический, и плотский.

Несмотря на отдаленность от центра, районные повара еще не разучились готовить. Было много вкусной еды, выпивки и Плотников, под влиянием спиртного подобрел, размяк, начал предаваться вместе с Кривозубовым воспоминаниям о комсомольской молодости.

Молодость была веселой и бурной, полной романтики и приключений. Вместе с тем, она уже была невозвратимо далекой. Это последнее обстоятельство заставило Михаила Яковлевича прослезиться.

— А помнишь Леша, ту молоденькую блондиночку на сборах в Крыму? — спрашивал он приятеля, — как мы с ней куролесили! Чего только не вытворяли! Но, если надо было принять на грудь, то от мужиков не отставала. Да…компанейская девка. И представь, оказалась вторым или третьим секретарем горкома комсомола в Воронеже.

— Умели раньше подбирать кадры! — с сожалением вздохнул Кривозубов, — теперь — не то! Гонора много, а толку с них никакого. Недавно хотел взять секретаршу. Начал с ней беседовать — она говорит зарплата, то, сё. Я намекаю ей на всякие дела, а она прикидывается, будто не понимает. Нафига мне такая нужна!

— Нет, не та нынче молодежь! — констатировал Плотников, глядя влажными глазами на Кривозубова, — бабок хотят, а работать нет. Ну, так что, Леша, — перешел он к делам, — как будем приватизироваться?

— Как, как, по закону! — ответил Кривозубов, покосившись на Бондаренко, — мы же по-другому не можем. Или как?

Громко рассмеявшись, Михаил Яковлевич сказал:

— Мы с Геной тебя понимаем. Он тебе поможет. Кстати, у тебя в кабинете на заводе можно говорить? Не случают часом?

— У меня там нет посторонних. Я никого не пускаю. Я там бог и царь!

— Тогда давай поговорим о процентах, — сыто сказал Плотников, откидываясь назад, на спинку кресла.

Начали распределять проценты акций, деньги, которые должны были получить участники дележа. Плотников колебался, не зная, что выбрать — стать крупным акционером завода или получить наличку. Не забыли и Бондаренко.

Ближе к вечеру, когда было уже прилично выпито, они всей троицей переместились в баню. Там тоже был накрыт столик. Только немного проще — со свежей зеленью, рыбой и пивом.

Они много пили. Кривозубов от выпитого только краснел, но пьянел не сильно — чувствовалась закваска старого номенклатурного работника. А вот Плотникова и Бондаренко развезло.

Кривозубов встал, слегка покачиваясь.

— Я пойду, Миша, попарюсь.

Плотников кивнул головой в знак согласия и повернул свою красную от выпитого физиономию к Бондаренко.

— Ну, Гена, еще по маленькой?

— Не, я пас.

— Да ты слабак, как я погляжу. — Михаил Яковлевич пьяно качнул головой из стороны в сторону. — Нет Гена, не стал бы ты комсомольским вожаком в мою бытность. Не стал! Кишка тонка!

Он самостоятельно налил себе самому водку, выпил, смачно закусил.

— Больно надо! Мне и так хорош, — заметил Бондаренко, с трудом подпирая рукой падающую вниз голову. Рука отчего-то скользила по столу, норовя уронить голову её владельца.

Хорошенько пропарившись, вернулся всё такой же неунывающий, крепкий Кривозубов. Хлопая себя по большому животу, он поинтересовался:

— А не позвать ли нам девчонок?

— А что, можно! — согласился председатель облкомимущества.

Кривозубов открыл дверь из бани, что-то негромко сказал прислуге, а затем вернулся. Они с Плотниковым снова принялись выпивать, и во время этой серии голова Гены окончательно свалилась на деревянный стол, он закрыл глаза.

— Не наш человек! — посмотрел на него Кривозубов.

— Вот и я о том же. Слабак! — согласился Плотников.

— Может споем. Ты как?

— Давай! — подержал предложение Михаил Яковлевич.

Они запели песню из фильма «Комсомольцы-Добровольцы». В это время открылась дверь, и вошло три девушки по вызову, высокие, симпатичные. Кривозубов махнул им рукой, чтобы подошли ближе.

— Девчонки, ничего делать не надо, — сказал им довольный сегодняшним вечером Плотников. — Вы только подпойте, чтобы веселее было и будет хорошо!

Девушки со смешками переглянулись и подхватили «Песню о тревожной молодости», которую начали петь старые комсомольцы.

Кривозубов громким басом выводил:

«Забота у нас простая, Забота наша такая: Жила бы страна родная, И нету других забот!»

Город Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова М.Я, 16 августа, 09:15.

Чтобы не говорить лишнего по телефону с Красовской, Михаил Яковлевич вызвал её к себе в кабинет.

— Что у тебя по аукциону все готово? — спросил он.

— Да, пожалуй, — деловито ответила Красовская, — как съездили в Некрасово? Как там твой дружок?

— А что ему сделается?

— Жизнь удалась?

— А то! Потолковали с ним за жизнь, проценты попилили… Гена тоже с нами был. Хороший он парень, всегда поможет.

Плотников довольно прищурился.

— Тише говори. Не дай бог, кто-то узнает! — испугалась Красовская.