Операция «Перфект»
Шрифт:
Когда Джим, сильно припадая на больную ногу, выбирается из служебной раздевалки, все остолбенело смотрят на него, словно он неожиданно ввалился сюда, проломив собой потолок.
– Но он же выглядит просто ужасно! – говорит Пола. – Такое ощущение, будто он год не ел.
– Да, в таком виде он всех посетителей распугает, – вторит ей Даррен. Он весь день проторчал в кафе. Пола приносит ему горячие напитки, когда мистер Мид не видит. – А детишек и вовсе до слез доведет.
Пола решает сбегать вниз, в магазин, и вскоре возвращается с высокими сапогами и длинными белыми перчатками. Заодно она прихватила из отдела «Все для дома» несколько квадратных подушек, которые подкладывает Джиму под кафтан и привязывает веселенькой лентой, на него она старается при этом не смотреть.
– Может, еще мишурой его украсить? – предлагает
Пола приносит мишуру и старательно украшает ею шапку Джима, слегка напевая при этом.
– Теперь такое ощущение, словно у него нимб вокруг головы, – говорит Даррен.
В итоге Джим усажен на нижней площадке лестницы, неподалеку от молодежного оркестра духовых инструментов. Кресло, на котором он сидит, увито сверкающим пластмассовым плющом. Его загипсованную ногу загородили ведерком для сбора пожертвований. Джиму поручено раздавать покупателям листовки, рекламирующие всевозможные рождественские подарки по сниженным ценам, которые предлагаются в отделе «Все для дома». Например, пылесосы для сбора опавшей листвы «для ваших мужчин» и ножные массажеры «для ваших женщин». Мистер Мид, Пола и Даррен, скрестив руки на груди, стоят и смотрят, как у Джима получается. Наконец Пола выносит вердикт, что он выглядит очень даже мило. Но тут из автоматических дверей появляется генеральный менеджер и говорит:
– Только позаботьтесь о том, чтобы он рта не раскрывал. – Мистер Мид обещает, что Джим будет молчать как рыба.
– Если я только замечу, что покупатели пугаются его вида, он будет немедленно уволен, ясно вам? – говорит генеральный менеджер. Это угловатая женщина в черном брючном костюме. Ее волосы так туго стянуты в «конский хвост», что даже кожа на лице приподнята к вискам. Говоря об увольнении, она быстро проводит пальцем по шее, словно перерезая себе горло.
Все трое с готовностью кивают и уходят к себе, наверх. Только Джим остается на лестничной площадке. Он сидит совершенно неподвижно.
Каждое Рождество в «Бесли Хилл» устраивали елку. Сестры обычно ставили ее в телевизионной комнате у окна, а вокруг расставляли стулья, чтобы всем пациентам было видно. К ним даже гости на Рождество приходили – детишки из местной школы. Они приносили подарки и пели рождественские гимны. Обитателям «Бесли Хилл» не разрешалось даже прикасаться к детям и уж тем более пугать их. Впрочем, и сами дети вели себя тише воды ниже травы – стояли кучкой в своих школьных формах, крепко держась за руки и тараща испуганные глазенки. После их выступления сестры вручали пациентам подарки и говорили, что нужно сказать «спасибо», но дети, думая, что сестры обращаются к ним, сами кричали «спасибо». Один раз Джиму в подарок досталась банка с консервированным ананасом, нарезанным кусочками. «Вот это повезло!» – воскликнула медсестра и сказала детям, что Джим просто обожает фрукты, и он подтвердил, что, мол, да, обожает, только у него это плохо получилось, потому что слова никак не хотели выходить изо рта, и медсестре пришлось самой их произнести. Когда детям сказали, что пора уходить, они тут же бросились к выходу, толкаясь и отпихивая друг друга, словно дверь была для них слишком узкой, и пространство под елкой вдруг сразу настолько опустело, что казалось ограбленным. Некоторые из пациентов даже заплакали.
Джим смотрел из окна на верхнем этаже, как дети садятся в автобус. Заметив, что трое мальчишек обернулись, он помахал им рукой и поднял банку с кусочками ананаса, чтобы они смогли вспомнить, кто он такой, и чтобы показать, как он доволен полученным подарком. Но мальчишки сделали ему какой-то знак с помощью двух пальцев и крикнули: «Псих!» А потом состроили испуганные гримасы, словно их жарили на сковородке, и шмыгнули в автобус.
Молодежный оркестр духовых инструментов, как выяснилось, способен исполнять лишь некое подобие попурри из трех песен: «Jingle Bells», «Away in a Manger» и «She’ll Be Coming Around The Mountain» [42] . Последнюю песню они явно любят больше всего, и прыщавый молодой ударник каждый раз после припева орет «Йе-ха!». Джим замечает, что в дверь решительно входит какая-то высокая женщина в зеленом пальто, потом вдруг останавливается, резко оборачивается
к нему и говорит:42
«Рождественские колокольчики», «Там, в яслях», «Она придет из-за горы» (англ.).
– Черт побери! В кого это ты превратился?
Джим хочет уже предложить ей листовку, но тут в ужасе понимает, кто перед ним, и едва не теряет сознание, понимая, как ужасно выглядит в этом дурацком кафтане из красного бархата с кошмарной искусственной опушкой.
Айлин расстегивает большие зеленые пуговицы на своем пальто, и оно тут же распахивается, открывая взгляду пурпурную юбку, собравшуюся на животе в поперечные складки.
– Ну, как дела, Джим? Все еще трудишься здесь?
Он пытается с энтузиазмом кивнуть, словно трудиться здесь – это именно то, о чем он мечтает больше всего на свете. Проходящий мимо покупатель бросает деньги в ведерко, за которым Джим старательно прячет свою огромную ногу в голубом гипсе.
– Я так и думала, что сумею найти тебя здесь, – говорит Айлин.
– Найти меня?
– Ну да. Я хотела перед тобой извиниться. За тот случай на прошлой неделе.
Джим весь дрожит, он просто смотреть на нее не может.
– Я ведь тебя тогда не заметила. Черт его знает, откуда ты там появился. Хорошо еще, что я тебя не сбила.
Джим пытается сделать вид, что ему холодно, что он настолько замерз, что даже слышать стал плохо.
– Б-р-р! – говорит он, потирая руки, но выглядит, скорее, как человек, который делает вид, будто моет руки невидимым мылом.
– Ты вообще-то как себя чувствуешь? – спрашивает Айлин.
На его счастье, музыканты принимаются довольно живо исполнять вариации на тему «I Wish It Could Be Christmas Every Day» [43] , так что можно не отвечать, Айлин все равно ничего не услышит. Этот номер у них явно не отрепетирован, и половина музыкантов играет в одном темпе, а половина – в другом. Да и нот многие толком не выучили, так что порой получается полная какофония. У себя в кабинете, в глубине супермаркета, генеральный менеджер, услышав это, подходит к окну и пытается понять, что происходит на нижнем этаже. Она поправляет микрофон и что-то говорит в него. Джим быстро проводит рукой по шее, точно полоснув себя по горлу ножом, только белая борода немного мешает.
43
«Хорошо бы Рождество было каждый день!» (англ.)
– Н-не могу говорить, – поясняет он.
– Ничего удивительного, – говорит Айлин. – У тебя же вся голова этой поганой мишурой обмотана. – Она бросает взгляд в сторону кабинета генерального менеджера, подтягивает поближе тележку на колесиках и уходит. Джим с восхищением смотрит, как ловко она управляется с этой тележкой. Его умиляет, когда она останавливается возле пятнистой пойнсеттии в горшке и внимательно ее изучает. Но тут Айлин вдруг резко поворачивается и корчит страшную рожу какому-то маленькому мальчонке, так что тот аж подпрыгивает от неожиданности, а потом заливается смехом.
На обратном пути Айлин роняет что-то в ведерко Джима. Это одна из его листовок, на ней Айлин поперек текста крупными печатными буквами написала: ЖДУ ТЕБЯ НА ПАРКОВКЕ ПОСЛЕ РАБОТЫ!!!
Эти буквы словно кричат у него в голове. Он изучает щедро поставленные восклицательные знаки и думает, что бы они могли значить. А что, если эта записка – всего лишь шутка?
Глава 5
Полуденный визит
Джеймса очень встревожило известие о двух швах на коленке Джини.
– Нехорошо, – качая головой, сказал он. – Это бросает тень на твою мать.
– Но ведь это случилось не по ее вине!
– Все равно, – возразил Джеймс. – Раз есть реальные свидетельства того, что ею нанесен физический ущерб, дело значительно усложняется. А что, если эта Беверли обратится в полицию?
– Она этого не сделает! Ей моя мама очень нравится. Она сказала, что Дайана – единственный человек, который был к ней по-настоящему добр.
– Но теперь тебе придется смотреть в оба.