Операция «Пилот»
Шрифт:
Двор пятиэтажки в селе Старичи пустовал. За последнее время слишком многие уехали из страны.
Тарасов думал было организовать конспиративную явку в частном секторе, но все же решил, что в многоквартирном доме, во двор которого выходят подъезды нескольких пятиэтажек, это будет сделать целесообразнее.
Теперь в Старичах больше приезжих. Некоторые офицеры с полигона снимают в пятиэтажках квартиры, чтобы не жить в общаге с шумными и развратными наемниками из Канады, Италии, Штатов, Англии, часть из которых сразу отправлялась на фронт, в том числе и девки-снайперши. Насколько знал Игорь, русские их уже прихлопнули, и отчего-то по этому поводу не испытывал никакого сожаления.
Он решил переночевать в квартире, хотя ночевки на явке не слишком приветствуются.
В узком коридоре, где двое мужчин едва уместились бы, приди они одновременно, стоял запах от старой галошницы. Хозяйские половики выбросили, оголив обшарпанный паркет, словно здесь жила стая когтистых котов или собак. Денег на переоборудование квартиры никто не выделит в нынешнее время. Да и это излишне обратило бы на себя внимание при всеобщей окружающей бедности. Богато живут только в Киеве.
Брезгливый Игорь притащил с собой из машины спальный мешок и бутылку водки, раскатал спальник на куцем диване с потертой обивкой и заглянул в холодильник. Припасы всегда пополнялись на всякий случай. Он сварил сосиски в маленьком ковшике и выпил водки, чтобы согреться. Промок под дождем, из-за того что говорить с Кабиром в казарме не решился.
Поставил рядом с собой небольшой радиоприемник, который тоже прихватил из машины. Телевизора здесь нет. Так и уснул под бубнеж пустобрехов, которых расплодилось немерено, вернее, расплодили. Он знал, что многим из них платят те же Джоны и Биллы, крутившиеся во всех властных структурах.
Никакой новой информации из этих новостей и ток-шоу Игорь не получал, он имел гораздо более точные сведения, без пропагандистской лакировки. Эта лакировка напоминала ту, что наносили на картины. Со временем лак покрывался патиной – сетью мелких трещинок, с одной стороны, указывающих на высокую цену старинного полотна, а с другой стороны, в конечном счете сама картина могла полностью исказиться.
Игорь нарочно назначил встречу с Кабиром не на утренний час. Во-первых, лишний повод задержаться в Старичах, во-вторых, он запланировал контакт с еще одним агентом, из офицеров. Тот категорически отказывался общаться на территории учебного центра.
Пересеклись в маленьком сельском магазинчике. Затем вместе вышли на задний двор, где громоздились штабели пластиковых ящиков и стояли еще советские деревянные хлебопекарные тележки на ржавых колесиках.
– Не понимаю, почему вы здесь, – пробормотал полноватый высокий капитан с орлиным профилем, пряча конверт с деньгами в карман полевой камуфлированной куртки. – Разведка ведь должна работать за границей…
– Тебя это в самом деле волнует? – строго спросил Игорь и отбил у агента охоту рассуждать на подобные темы. – Так что араб? Как он тебе показался?
– Мрачный. Молится периодически. Раскладывает коврик в своей комнате и бьется лбом об пол. А сперва с компасом что-то вычислял.
– Направление на Мекку, – подсказал более сведущий разведчик.
– Да и фиг с ним! – отмахнулся капитан. – Задушил всех своими сигаретами. Дымится этот Хоттабыч, как джинн из бутылки. Так-то нелюдимый, диковатый, но как где бутылку открывают – он тут как тут. Пьет и не пьянеет.
– Ну а насчет баб?
– Что насчет… А, в этом смысле. Как-то сказал, что у него три жены. Дескать, четвертую он не потянет, даже и думать об этом не хочет. Достали его склочные бабы. Одна из Ирака. Другая вроде как из Турции… Так что нет, на этом фронте неактивен. Зато стреляет, как Купидон.
Игорь в который раз подивился образности рассуждений капитана, с которым общался довольно давно.
– Наркотики? – неуверенно спросил он, сомневаясь, что этот арабский Вильгельм Телль смог бы пить, курить, нюхать или колоться и при этом так метко стрелять.
– Не замечал. Он вообще очень спокойный. Мне кажется, его трудно выбить из колеи. Похоже, столько в своей жизни повидал, что его ничем не смутишь.
Игорю
не нравилась такая уравновешенность, хотя он и подозревал, что Кабир причастен к одной из спецслужб. Все указывало на ЦРУ. Участие в ИГ, направление его на Украину в качестве натовского инструктора. С другой стороны – иракское происхождение Кабира и, опять же, участие в ИГ могли говорить о том, что он ненавидит Штаты и все, что с ними связано, и до сих пор остается верен своим иракским спецслужбам. В таком случае его командировка на Украину лишь повод усыпить бдительность церэушников, убедить их в своей лояльности, чтобы реализовать затем какие-то свои цели.Мысленно Игорь отмахнулся от всех этих умозаключений. В конце концов, он не собирается доверять Кабиру государственную тайну. Лишь воспользуется его знаниями и услугами на определенном этапе. Расходный материал по большому счету и он, и его подпольная террористическая сеть, окопавшаяся в России.
Первые осложнения начались, когда Кабир нехотя признал, что с турками у него проблемы. Не сможет он полететь в Россию через Турцию, а через другие страны затруднительно. Разве что через Польшу в Беларусь. Но он не белорус и не украинец. Араба, попытающегося пересечь границу с Россией, естественно, возьмут под подозрение. Сошлись на том, что лучше пока действовать дистанционно. При нынешней ситуации русские неплохо обставились – границы под контролем, въезд-выезд. И все-таки лазейку найти можно, но не с физиономией и паспортом иракца с сомнительным прошлым и настоящим.
Игорь оставил ему свой номер телефона для экстренной связи и уехал из Старичей, сложив в бардачок машины поверх кобуры с «Фортом-12Б» подписку Кабира в готовности работать на ГУР и пару опросников, в которых араб упорно называл себя парикмахером из Багдада Кабиром ибн Мохаммедом Салимом.
Тревожило то, что наверняка Кабира захотят передать другому разведчику для дальнейшей работы. Как посулил Тарасов: их отдел в ближайшее время загрузят по линии взаимодействия с МИ6.
И все же Игорь не планировал отдавать араба кому бы то ни было. Его убедили в этом показавшиеся странными и даже мистическими три часа, проведенные с ним вместе на конспиративной квартире при свете красного шарообразного абажура, висящего на витом шнурке, способном растягиваться и опускать плафон почти до самого стола, за которым Кабир корявым почерком заполнял опросники. Особенную загадочность придавал красноватый свет этого еще советского абажура. Когда-то такой же был и в семье Игоря, только зеленый.
Красный оттенок убивал свет как таковой. Слоился табачный дым по тесной кухне старой хрущевки, и снова все виделось Игорю нереальным. Как сон или фантастический фильм. Чтобы разогнать это ощущение, он попросил у Кабира сигарету, закурил и закашлялся, но ощущение сюрреализма не развеялось.
Он привык, что подобные конспиративные встречи с агентами или разведчиками, приехавшими на Украину из стран пребывания, были серы, деловиты и порой даже откровенно скучны. «Страны пребывания» – в основном бывшие советские республики. На большее замахиваться не приходилось. Не давали. По ту сторону Советского Союза (пусть и бывшего) все тот же железный заслон. Им дают по рукам при малейших поползновениях вести разведку в Европе, в Америке и далее везде. Зачем разведывать? Они же союзники. Сами сообщат все необходимое, ведь даже делятся оружием, правда, БУ или бракованным, часть которого довольно успешно и с хорошим наваром украинцы переправляют, скажем, в воюющий Йемен.
Это Игорь знал наверняка. Один из деятелей в его ведомстве в свое время лично участвовал в продаже крылатых ракет Х-55 Ирану, а персы в свою очередь снабдили ими хуситов в Йемене, атаковавших саудовский нефтезавод. Продали их еще в начале двухтысячных. Так что тропинка протоптанная.
А западным оружием, попадающим в руки бойцов ВСУ, толком никто владеть и не умеет. «Народ у нас, конечно, смекалистый и рукастый, – утешал себя Игорь. – Методом «тыка» разберутся там, где их недоучили или они недопоняли, но все же «калашников» так и остался более привычным оружием еще со времен афганской».