Операция Полный провал
Шрифт:
Что же делать?
В груди гулко бьется сердечко. Паника быстро нарастает во всем теле, парализуя мышцы.
«Не не не. Какой шпион? Не тудаа!» – хочется выкрикнуть, но слова застревают в горле.
Утренние переживания и настоящие расстройства смешиваются воедино. А еще клаустрофобия снова напоминает о себе сдавленностью всех внутренностей. И происходит внутренний сбой.
Желудок выдает свое мнение на все происходящие. Ее сильно тошнит. Так сильно, что девушка бежит к двери, оставляя удивленного ректора позади.
Не
– Прости…те, – прикрывая рот рукой, выбегает из кабинета.
По ее перекошенному безумному лицу все сразу понимают, что лучше дать дорогу, причем быстро, и расходятся в стороны.
С огромными глазами, пугая на своем пути каждого встречного, Лава пробегает к выходу из деканата, сдерживая внутренние позывы изо всех сил.
Как стыдно-то! Нет уж! Лучше умереть! Чем сделать это…. Пряяямооо ттуууттт.
Она выпрыгивает в коридор и несется по нему, как угорелая. К счастью, никто не пытается остановить, понимая все сходу.
Туалетная комната встречает ее чистотой и, главное, без лишних свидетелей.
Лава влетает в первую попавшуюся туалетную кабинку и опадает на колени перед унитазом. Утренний быстрый перекус у деканата оставляет ее в эти секунды, не задерживаясь более.
Девушка стонет от негодования и реакции своего организма. Это совершенно не то, что она хотела… Столько свидетелей ее позора!
И как так получилось?
Становится чуть полегче, даже выдыхает, радуясь, что так быстро все закончилось.
Приподнимает голову и мир снова блекнет, снова становится хуже. Будто все внутренности наизнанку выворачивают…
Внутри разгорается пожар, сжигая ее изнутри, причиняя немыслимую боль, требуя полного очищения. Головокружение усиливается, вынуждая опереться на унитаз.
И в этот момент, когда она уже не способна поднять даже голову, пребывая в унизительнейшем для себя положении, ощущается чье-то присутствие поблизости.
Не слышно шагов или дыхания. Только ощущение чьей-то близости.
Хочется крикнуть «занято», но стоит открыть рот, как он тут же закрывается, удерживая все содержимое на подступах.
Щеки пылают от стыда, в голове целая буря эмоций и полный мысленный сумбур. Идеально провалиться сквозь землю на долгие века и даже еще подольше…
– Мамочкааа, – шипит она от неприятных ощущений, сковывающих ее грудь.
Что ж как плохо-то? Просроченное съела?
В голове крутятся воспоминания, как она перекусила гамбургером пару часов назад.
Испортился при переносе во времени? Или это было неминуемо из-за скачка?
Чертов Майкл опять умолчал о маленьком нюансе?
Чтоб хоть еще раз куда-то сама напросилась?! Да ни за что!
Прикосновение нежное, аккуратное. Волосы с ее щек осторожно приподнимаются, вызывая у нее одновременную благодарность и жуткое смущение.
Черт. Кто мог подумать, что все так получится?
Лава протестующе мычит, ощущая, как волосы аккуратно собираются на ее затылке. Щемящее чувство в груди порождает смесь стыда и горечи, которое накрывает ее с головой, ухудшая состояние.
Хочется высказать все недовольство. Очень. Но она молча сносит все его попытки помочь, опасаясь нового несанкционированного митинга от своего организма.
– Не торопись, – отвечает ей знакомый, невозмутимый голос, пробирая ее до пят появившимися мурашками.
И это предложение вызывает смешок.
Ну спасибо! Теперь не буду! А то до этого спешила, думала, что меня ждете!
Чувство восторга сменяется злостью.
Приклеился что ли? Сидел бы в своей счетной палате, ну зачем пошел следом?
Жутко унизительное ощущение. Никогда ни с кем она не была в таком удрученном положении… Стоило только заглянуть в другой мир и нате.
Рядом появляются салфетки.
– Со всяким бывает, – его успокаивающий голос вызывает новую смесь эмоций.
В голову закрадывается мысль, что он не сильно удивлен. Возможно, такое с портальщиками сплошь и рядом случается?
– Спасибо, – шепчет девушка обессиленно. – Я сама.
Самое страшное вроде позади. В голове появляется немного ясности и желание поскорее покинуть это помещение.
Ее волосы закрепляются на макушке и Лаву отпускают, даруя свободу.
– Сама, так сама, – спокойно говорит мужчина и направляется к выходу. – Питьевая вода на окне в бутылке.
Жутко неудобно, но приятно.
Чувство заботы, которого она была лишена в последние годы. Такое окрыляющее и воодушевляющее, заставляющее парить…
Лава ловит себя на мысли, что с этим парнем ей уже нравится быть здесь. Вдвойне круто, что он оказался главой академии. С ним еще можно работать. Вот, если бы главой была та грузная дамочка, то не видать было бы учебы, как своего носа.
Глава 8 Иномиряне
Лаванда осматривает кабинет ректора, обставленный в дюже старомодном стиле: дубовый стол у окна, такой же коричневый резной шкаф у стены, пара кресел у стеллажей с разными по цвету и форме книгами.
Светловолосый молодой человек восседает за столом, упираясь в него своими ладонями.
Стоило прийти в себя и выйти в коридор, как дежурный у входа в деканат сообщил ей, что ее ожидают в кабинете ректора.
На последнем этаже! Без лифта!
Всего около двадцати этажей подъема и она наконец здесь. Запыханная, ненавидящая весь свет, уставшая… Пребывающая в полнейшем недоумении, как они без лифта поднимаются наверх каждый день.
– Присаживайся, – улыбается мужчина, замечая запыханную девушку в дверях.
Ей кивают на кресло, в которое она тут же опадает.
Рядом с креслом на тумбе замечается вода в графине. Недолго думая она хватает графин и наливает воду в стакан, и выпивает залпом.