Операция «Посейдон»
Шрифт:
Глава 2. Первые жестокие уроки жизни
Этот замок в Бретани, в двух часах езды на авто от Парижа, Гали приобрела три года назад. Местечко называлось Сан-Пьер, замок располагался на берегу узкой и довольно глубокой речки, пробившей себе путь у самого подножия гор. Гали, однажды увидев эту «живописную руину», как мысленно окрестила замок, решила, что непременно купит его в самое ближайшее время. Она не ошиблась. Обыкновенная автомобильная прогулка обернулась волшебной, ни больше, ни меньше, сделкой. На ее счастье, она оказалась в нужное время в нужном месте. Седая древность, как это ни странно,
Замок опоясывает ров, заполненный водой. Через него еще с древних времен перекинут подъемный мост, который и сейчас, став стационарным, остается единственным проходом в замок, стены которого обвивают виноградная лоза и плющ. Гали, в первый раз ступив на древний подъемный мост, ведущий внутрь этого таинственного чертога, почувствовала себя абсолютно защищенной от неутешительного ветра времени. На внутренней территории расположился большой парк с подстриженной английской лужайкой и огромными вековыми деревьями. А на периферии, в южной части — все современные атрибуты «la dolce vita»: крытый бассейн с солярием и раздвигающейся крышей, два теннисных корта, площадка для мини-гольфа и, конечно, конюшня. Но это сейчас.
А тогда царственная старуха, владелица замка, не желавшая даже слышать о продаже фамильной недвижимости, вскоре умерла, а многочисленные наследники искренне обрадовались возможности избавиться от этих священных камней. Кризис, охвативший в те годы Францию, превратил для Гали это сокровище в легкую добычу. Никто из французов не решился бы на приобретение недвижимости, требующей огромных денежных вложений. Но мадам Легаре могла себе это позволить.
Она наполнила сумрачные своды новым содержанием, подвергнув радикальной реставрации, дабы быть с веком наравне. Жители городка Сан-Пьер, расположенного около средневекового шедевра, мало что знали о его новой хозяйке.
Любопытствующим туристам говорили разное — представляя ее, то наследницей знаменитого русского княжеского рода (назывались различные звучные фамилии), то дочерью шейха из Эмиратов. Кроме самой Гали, правды не знал никто. Тем таинственнее и загадочнее становилась богатая красивая иностранка с французской фамилией.
В длинном, плохо освещенном и заставленном шкафами коридоре коммунальной квартиры на Арбате надрывался телефон. Галя Бережковская знала наверняка, что это звонят ей, и догадывалась — кто. Но за полчаса до этого позвонили во входную дверь.
Галя с мусорным ведром оказалась рядом и открыла. На пороге стоял сосед, Вовчик Толкачев, в рваных брюках, тенниске, сандалиях на босую ногу, грязный и веселый.
— Я с Курского вокзала, соседка, — махнув рукой куда-то в сторону, еле выговорил он. — Как забрали, так и выпустили. За кражу трех банок соленых огурцов. С друзьями пошли закуски набрать. И что? Я из вагона выходил последним. Меня одного и взяли! А где эти гады? Всех убью! — Он отстранил Галю и резко двинулся в сторону своей двери, бурно жестикулируя. Потом обернулся и отрывисто произнес:
— Смотри, Галка, чтоб и тебя свои же не заложили. Знаю, с кем ты хороводы водишь…
Это внезапное предупреждение неприятно поразило ее. Она вынесла мусор и вернулась домой с испорченным настроением. Может быть, именно поэтому обрадовалась телефонному звонку.
— Здравствуй, Снегирь, — сказала она, сняв трубку и не дожидаясь,
когда раздастся знакомый голос. — Это ведь, конечно же, ты!— Ждала, что ли? — ответил приятель. — Если так, то я рад.
Снегирь жил недалеко, через два дома.
— Я знала, что это ты!
— Ты точно ждала звонка, не врешь? — засомневался Снегирь.
— Точно, точно…
— Тебе говорить не мешают?
Галя увидела, как одна из многочисленных дверей приоткрылась, и высунулась лысая башка толстого армянина, который буквально еще пару месяцев назад не давал ей прохода. Она зыркнула в его сторону, потом показала кулак. Голова исчезла.
— Ты что-то сказать хотел, Снегирь? — спросила она. — Мог бы и зайти.
— Нет, — буркнул тот. — Короче, жду через час во дворе. Я угощаю!
— Нечаянно разбогател? — поинтересовалась она. — А сапоги с подковками купишь?
— После пошепчемся, — оборвал Снегирь. — Есть разговор один, а там и туфельки венские, и платьица, и мыло душистое… Встречаемся, где обычно. Потом похиляем на место. Не опаздывай.
Снегирь от других арбатских ребят отличался особой уверенностью в своей силе и правоте. Знакомство и дружба с ним льстили шестнадцатилетней Гале Бережковской.
«Я знаю, что правда на моей стороне всегда, — сказал Снегирь однажды, как бы приоткрывая завесу над некой тайной. — После переговорим об этом». Позже Галя узнала, что Снегирь мечтает жить красиво и фартово. Это показалось ей мальчишеством и бахвальством. Но желание идти во всем до конца вызывало уважение.
Как появился в ее жизни Снегирь — светлоглазый крепыш в стильной кепочке? Однажды он сам подошел к ней, дотронулся двумя пальцами до козырька, чинно поздоровался и небрежно заметил, что соседний двор, который она раньше обходила стороной, теперь полностью к ее услугам.
— Тебе с нами будет хорошо, Галчонок!
— Не называй меня так, не люблю, — попросила она.
Ее действительно раздражало ее имя. С детства она называла себя разными звучными, как ей казалось, именами, ревнуя сестру к ее изысканному — Изольда. Что только она для себя не придумывала — Зося, Марта, Агата, Аделина… Все эти имена, безусловно, шли ей. Но быстро надоедали. А уж про «Галчонка» и говорить нечего! Что может быть ужаснее?
— Ну, если не хочешь… — усмехнулся Колька. — Ну, если не хочешь…
— Не хочу, — твердо сказала она.
Галя запросто вошла в круг разномастной арбатской шпаны.
Тот памятный день оказался четким рубежом. Может быть, именно тогда она как-то резко повзрослела. В феврале переболев тяжелым гриппом, на время почувствовала себя несчастной дурнушкой, беспомощной и одинокой… Но весной она похорошела и расцвела.
Как ни странно, до той поры к ней никто не приставал — ни в коммуналке, ни во дворе. И вдруг она столкнулась с пугающим, унизительным вниманием.
— Скоро будешь моей! Хватит тебе ходить целкой. Хочешь я тебя сегодня отшворю? — противно улыбаясь, прошептал ей на ухо парень из соседнего подъезда.
Он больно ущипнул ее за грудь.
Раньше он не обращал на нее никакого внимания.
— А будешь скулить — хуже будет! Хе-хе! — Этот короткий смешок показался ей особенно мерзким.
— Ты что, моли нахватался, заморыш? Иди прохезайся сначала, — процедила она сквозь зубы. — Да тебе кишки выпотрошат и на шею намотают, сунься только.