Операция "Преториус"

В оживленных разговорах двух раскаявшихся террористов все чаще мелькало имя их будущего спасителя - Эдгара Гувера. Даш прозорливо сказал Бургеру, что сейчас самое важное - вступить побыстрее в контакт с ФБР. Если кто-то из команды террористов будет задержан до контакта со спецслужбами, говорил Даш, "Мне будет очень трудно доказать истинные причины моего появления в США". Однако вначале необходимо было встретиться с Хайнком и Квирином и усыпить их бдительность. В течение нескольких дней Бургер неоднократно встречался с "друзьями по общей борьбе" и каждый раз убеждал их набираться сил и энергии, пока они (Бургер и Даш) будут тайно собирать оперативную информацию, необходимую для успешного проведения диверсионного акта.

"СХВАЧЕН НАЦИСТСКИЙ ШПИОН!"

14 июня в воскресенье Даш долго бродил по городу и наконец, набравшись храбрости, позвонил в управление ФБР. Когда ему вежливо ответил дежурный Дин Макхортер, Даш, изменив голос, прохрипел в трубку, что он - "Франц Дэниэл Пасториус, немецкий гражданин, который прибыл в США вчера утром". Даш сообщил дежурному, что обладает информацией, настолько ценной, что "единственным человеком, который должен ее узнать, является директор Эдгар Гувер". Макхортер, так и не понявший, с кем он имеет дело - с психом, провокатором, шутником или настоящим вражеским агентом - предложил Дашу явиться к нему в нью-йоркский офис ФБР и расставить точки над "i". Такой вариант не устраивал Даша, который все еще опасался, что его могут заманить в мышеловку и тогда вся его предательская инициатива пойдет псу под хвост. "Нет, - сказал он Макхорту, - мне нужны твердые гарантии. Я, Франц Дэниэл Пасториус, сам вступлю в контакт со штаб-квартирой ФБР в Вашингтоне в четверг или пятницу на следующей неделе, а вы тем временем непременно известите людей в столице о нашем разговоре".

"Окей!" - ответил дежурный и повесил трубку. Поразмыслив немного, Макхортер не стал ничего сообщать в столицу, хотя в журнале дежурств отметил: "Настоящая памятная записка составлена с единственной целью регистрации телефонного звонка от некоего Пасториуса".

Утром 18 июня Даш отправился в Вашингтон, округ Колумбия. Деньги, полученные от Каппе, он разделил на несколько кучек, разложил по конвертам, перехватил резинкой и прикрепил к ним записку: "Деньги от германского правительства, предназначенные для осуществления его планов, но теперь используемые для борьбы с нацистами. Джордж Дж. Даш, он же Джордж Дж. Дэвис, он же Франц Пасториус". Оплатив счет за гостиницу, Даш оставил Бургеру записку:

"Дорогой Пит!

Извини, что не получилось повидаться перед отъездом. Я пришел к выводу, что необходимо самому съездить в Вашингтон и закончить то дело, которое мы с тобой начали.

Оставляю тебя в надежде, что ты позаботишься о себе и других ребятах. Можешь не сомневаться, что я постараюсь все прояснить настолько хорошо, насколько это будет возможно. Свой рюкзак и одежду я оставил в твоей комнате. Твой счет за номер оплачен по сегодняшнее число. В случае непредвиденных обстоятельств свяжусь с тобой напрямую.

До встречи. Твой искренний друг Джордж".

Прибыв в Вашингтон в четверг, Даш поселился в отеле "Мэйфлауэр" и на следующий день позвонил утром в информационный центр правительства США. Молодую девушку, дежурившую в центре, Даш попросил объяснить ему разницу между ФБР и секретной службой. Девушка дипломатично поинтересовалась: "А каковы цели вашего визита в столицу и почему вы ищите контакта с секретной службой?" Даш пояснил: "Я хочу сделать заявление, имеющее громадную военную ценность и колоссальное политическое значение". Девушка, продиктовав номер дежурного ФБР, дала отбой. Делать нечего - пришлось Дашу возвращаться на круги своя.

Агент ФБР Дьюэйн Трейнер вежливо выслушал заявление Даша о том, что он возглавляет группу из восьми террористов, только что прибывших из Германии "Очень хорошо, - безмятежно заметил на это Дьюэйн.
– Будьте добры, оставайтесь в своем номере, мы сейчас к вам приедем и вместе отправимся в министерство юстиции".

Ворвавшись в номер Даша, фэбээровцы надели на агента абвера наручники и отвезли в свою контору. Следующие пять суток Даш вынужден был отвечать на сотни вопросов. Следователи работали посменно, стенографистки не успевали переносить на бумагу поток торопливых откровений диверсанта, задержанного с поличным бдительными американскими контрразведчиками. Время от времени совершенно обессиливший Даш вспоминал о первоначальном плане: "Джентльмены, так я смогу встретиться с вашим начальником мистером Гувером?" "Нет проблем, - бодро отвечали следователи.
– Мистера Гувера сейчас нет в городе, но как только он появится, мы устроим встречу. Так как вы условились о встрече со второй группой диверсантов?"

Даша выпотрошили дочиста. Он изъявил желание принять личное участие в поимке остальных членов диверсионной группы. Он рассказал абсолютно все, что знал о своем шефе Каппе. Во второй и третий раз он повторял рассказ о том, как жил в Америке, как уехал на родину, как, возвратившись в "третий рейх", решил внедриться в абвер, чтобы изнутри вредить военной разведке гитлеровской Германии. "Идея перехода на вашу сторону, - докладывал Даш, - окончательно сформировалась у меня ровно восемь месяцев назад".

Даш вновь и вновь напоминал фэбээровцам, что Бургер - тоже настоящий антифашист, который записался в диверсионную школу, чтобы "как-то расквитаться с гитлеровцами". Остальных членов террористической группы он охарактеризовал как простых исполнителей, тупых фашистов: "Они никогда не подвергают сомнению искренность командиров, их правдивость и правоту. Они должны исполнить долг или умереть". Пока суть да дело, на вторые сутки непрерывных допросов агенты ФБР безо всякой помощи Даша самостоятельно произвели молниеносный арест всех троих членов его группы, обнаружив их по адресам, предоставленным Дашем.

Относительно второй группы диверсантов, которая высадилась с подлодки в ночь на 16 июня в районе Джексонвилля (штат Флорида), Даш смог показать лишь то, что с ее членами у него назначена встреча в Цинциннати в День независимости. Даш рассказал, конечно, и о носовом платке с инструкциями, написанными симпатическими чернилами. Пока Даш вспоминал точную процедуру "проявки" невидимого послания, специалисты ФБР сделали это без его советов в своей лаборатории. В течение нескольких дней агенты ФБР, отправившиеся по указанным на носовом платке адресам в Нью-Йорке и Чикаго, взяли под стражу всех членов группы Керлинга.

Когда "великолепная семерка" оказалась за решеткой, Эдвард Гувер наконец отдал официальное распоряжение арестовать главаря банды негодяев и предъявить ему обвинения. В результате такого поворота вещей Даш едва не лишился дара речи, а офицер, который в этот день вел допрос, хладнокровно посоветовал признать себя виновным, никогда и нигде не говорить о своей добровольной измене и впредь вести себя поумнее. Так надо, объяснял офицер. Все просто. Нужно лишь "разыграть самый лучший спектакль в мире" и "спокойно принять наказание". Ничего страшного не произошло. Ситуация под контролем. Дашу придется провести в тюрьме несколько месяцев, а потом президент США по ходатайству ФБР официально его помилует. У Даша упал камень с души. Включившись в предложенную ему игру, диверсант-двойник попросил посадить его вместе с товарищами, чтобы те не могли заподозрить командира в предательстве. "Окей!" - согласились фэбээровцы. Даша доставили в нью-йоркскую тюрьму и сделали так, чтобы он прошагал мимо камер, в которых уже находились его бойцы. Фантазии о том, что новые друзья из ФБР скоро освободят его, рассеялись в тот день, когда Даш через дверной глазок в двери своей камеры подглядел, как дежурный, сидя на стуле, читает свежий номер "Нью-Йорк таймс". На первой полосе Даш увидел заголовок аршинными буквами: "СХВАЧЕН НАЦИСТСКИЙ ШПИОН!" Тут же было помещено громадное фото Георга Даша.

БЛЕСТЯЩАЯ ПОБЕДА

Шеф ФБР Гувер (это он устроил утечку сенсационной информации в "Нью-Йорк таймс") широко и торжественно праздновал блестящую победу: его люди всего лишь через две недели после высадки нацистских террористов на Лонг-Айленде схватили их, не позволив совершить ни одного злодеяния. Министр юстиции Фрэнсис Биддл поспешил сообщить хорошую новость президенту Рузвельту, позвонив в Белый дом. Опустив лишние и чисто технические детали, министр Биддл поинтересовался, что делать дальше. Президент твердо высказался за наказание негодяев, которое должно быть настолько суровым, чтобы отвадить от страны любых новых диверсантов. В свое негласном распоряжении ФДР четко обобщил ситуацию и дал конкретные инструкции. Из восьми мерзавцев двое являются гражданами США. Следовательно, их можно обвинить в измене родине. Шестеро других - обычные шпионы, с которыми не следует церемониться. Таким образом, постановил ФДР, вся "восьмерка" заслуживает высшей меры наказания. Вручая в Белом доме свой письменный наказ министру юстиции, президент произнес: "Я хочу. чтобы вы, Фрэнсис, ясно представляли себе одну важную вещь. Я против того, чтобы вы передали этих типов какому-нибудь судебному исполнителю, который почитает билль о правах и "хабеас корпус" как Священное писание!" Президент, он же верховный главнокомандующий, был строг, справедлив и не собирался давать кому-нибудь повод обвинить его в излишней мягкости к отвратительным преступникам.