Операция "Рагнарёк"

— Не знаю, о чем ты, — ответил Фьялар.

— Нет, — сказал Норвик, гораздо лучше сообразивший, о чем идет речь. — Он еще вчера кормился, даже не из пакета. Охотился. Это не Голконда.

— А похоже, — покачала головой Инянга, — хотя я ни разу не встречала никого, кто бы на самом деле ее достиг. Только слухи. Тогда остается предположить, что на него наложили мощные чары. То есть, какую-то неизвестную мне ментальную дисциплину, выражаясь вашим современным языком. Ищите – кто.

— Вот и Малкавиан сказал «ищите женщину», — заметил Фьялар, — похоже, это было Прорицание.

— Он и про корабли говорил, — напомнила Делия, — список кораблей. Дай телефон, я погуглю.

Первый поиск ничего не дал, пока Делия не догадалась забить произнесенные Войцехом слова по-русски.

— Это Мандельштам, русский поэт, — сообщила она, — странные стихи. Но в них упоминается женщина. Елена.

— Елена Троянская, — кивнул Беккет, — тайный властелин Чикаго. И ее война с Менелаем. Не то, чтобы нам это помогло – мы не первые за последние полторы сотни лет, кто пытается их найти.

— Сначала мы доставим Войцеха в отель, — объявил Фьялар, — и кто-то должен остаться с ним. Диззи?

— Как прикажешь, босс, — усмехнулся Диззи. Его уже почти не беспокоила раненная рука, но он понимал, что в отеле от него будет больше толку, чем в поисках древнегреческого мифа, отчего-то заточившего клыки на Фьялара с компанией, — прослежу, чтобы никакие Голконды его не достали.

По дороге в отель они несколько раз превысили скорость. Но полиции, явно, было не до них. В городе творилось нечто невообразимое – словно вернулись «ревущие двадцатые». Пару раз до них доносился звук автоматных очередей чуть не с центральных улиц, два полицейских автомобиля с вращающимися мигалками и завывающими сиренами промчались навстречу, преследуя проскочивший мимо Форд, праздничная толпа гуляющих допоздна туристов сменилась мрачноватого вида парнями в тяжелых ботинках и коротких куртках. Многие несли напоказ бейсбольные биты и резиновые дубинки.

— Баллард вывел своих ребят на улицы, — сердито проворчала Инянга, — пытается воспользоваться моментом. Капоне и на вас-то напал, потому что ему показалось, что Баллард о чем-то договорился с Фьяларом.

— Это был всего лишь визит вежливости, — пожал плечами гном.

— Очевидно, Горацио позаботился, чтобы до Ала дошли другие слухи, — ответил Беккет, — но это уже не имеет значения. Ему на этой волне не выплыть. На этот раз Принцем станет сильнейший – среди Примогенов нет консенсуса. И каждый попытается захватить кресло для себя. А Баллард на их фоне – щенок, неонат и мелкая пешка покойного Лодина.

— Интересно, кто из них сегодня встретит рассвет? – спокойно поинтересовалась Инянга. — На улице, я имею в виду.

— Мне не интересно, — сверкнул глазами Фьялар, — меня интересует только здоровье Шемета. И желание у меня только одно – поскорее убраться из вашего города, а с политикой разбирайтесь сами.

— Боюсь, не получится, — улыбнулся Беккет, — у тебя талант одним своим присутствием переворачивать Маскарад с ног на голову. Но это не значит, что ты должен лично вмешаться. Просто сохраняй спокойствие – результат не заставит себя ждать.

Фьялар рассмеялся. Впервые за долгую ночь.

Они втащили Войцеха наверх и оставили в номере под присмотром Диззи. Бранка, уходя, оглянулась через плечо, и задумчиво вздохнула. Девушке дали пять минут, чтобы привести себя в порядок, и она вернулась, одетая в привычную черную кожу, поправляя кобуру под мышкой и всем своим видом демонстрируя готовность к любым поворотам событий.

Кэти простилась с ними, сообщив, что ей нужно проверить, все ли в порядке у ее ребят. «Хор Младенцев», с его мультиклановым составом, многим Сородичам был как бельмо на глазу, и девушка опасалась, что кто-нибудь из них под шумок постарается сократить количество участников группы. Фьялар тепло поблагодарил ее за помощь и обещал, что джем, о котором говорил Норвик, непременно состоится, хотя, возможно, уже не в Чикаго. Трофейную гитару гном оставил в номере, но Томпсон, снова неприметно упакованный в потертый кейс, взял с собой.

На этот раз они все разместились в одной машине. Фьялар и Норвик, прикрывавшие друзей на случай неожиданной перестрелки, собирались садиться последними, когда увидели торопливо идущую к машине девушку.

— Я видел ее в «Синем бархате», — сообщил Норвик, вспомнив миниатюрную брюнетку.

— Случайности не случайны, — кивнул Фьялар, — особенно сегодня. А до рассвета всего три часа.

— Может, это и есть та женщина, которую нам надо найти? – спросил Норвик.

— Не думаю, — ответил Фьялар, — ее нам искать не пришлось, она сама нас нашла.

Девушка подошла к ним, заглянула в окно джипа. Что-то ей явно не понравилось, поскольку она слегка поморщилась и вздохнула. Потом, видимо приняв неприятное решение, заговорила.

— Времени мало. Почти нет. Поэтому – сразу к делу. Я – Ребекка, Наблюдатель Чикаго.

— Один и Валькирии! – воскликнул потрясенный Норвик, — я думал, что Наблюдатели – это легенда. Как и Инконну*.

— Я и есть легенда, — улыбнулась Ребекка, — приятно познакомиться, Эгиль.

— Может, кто-то мне объяснит, что происходит в этом городе? — сердито спросил Фьялар.

— Может, — улыбнулась Ребекка, — я объясню. По дороге.

— Мы едем искать Елену? – спросил Фьялар.

— Именно, — подтвердила девушка, — но сначала я расскажу вам, где найти Менелая. Без него с Троянкой не справиться и всей Камарилье Чикаго. Даже при условии, что те, кто находится под ее тайным влиянием, сумеют от него избавиться. Четвертое поколение, Фьялар, это уже почти полубогиня. Если говорить о ее силе. А ума – как у курицы. Прекрасная идиотка. Вот вам тема для новой Илиады.

Джип мчался по улицам города, проскакивая на красный свет, петляя в веренице автомобилей, круто входя в неожиданные повороты, когда Реббека командовала «направо» или «налево». Сидящий за рулем Хоакин только сжимал зубы, вглядываясь в дорогу. Наконец, они выехали на окраину. Дорога опустела, автоматные очереди, которыми чем дальше, тем громче полнился обезумевший Чикаго, стихли. Ребекка сделала знак остановиться, и они вышли из машины перед покосившимся коттеджем, наполовину заслоненным от улицы старыми кривыми деревьями.

— Это здесь, — сообщила Ребекка, — Фьялар, Эгиль, идемте со мной. Остальные пусть подождут.

В доме было пусто и темно, осколки выбитых окон усыпали прогнивший дощатый пол, стены темнели пятнами плесени между свисающих клочьями бумажных обоев, давно утративших первозданный цвет.

— И кто тут может жить? – спросил Фьялар.

— Он не живет, — ответила Ребекка , — он спит. Мертвым сном. Менелай в торпоре уже полтора века, с ночи их последней битвы. Бруха вот уже две тысячи лет не может простить предавшую Карфаген Елену.