Операция "Рагнарек"

– Мечта Шабаша, - усмехнулся Тео.

– Ты ее не разделяешь?

– Тот, кто на своей шкуре познал бич рабовладельца, не мечтает о рабах, - мрачно ответил Белл, - нам есть, что предложить людям в обмен на кровь. Те, кто соблюдает Маскарад, не убивают ради еды. Но дело не только в том, что убийства могут навести на наш след. Мы монстры, и в каждом из нас сидит Зверь. Но до тех пор, пока мы с ним сражаемся, до тех пор, пока храним в себе толику человечности, мы остаемся сами собой.

– Каждое убийство делает Зверя сильнее, - добавил Крис, - а голод разъяряет его.

– Быть чудовищем, чтобы не стать Чудовищем, - кивнула Моника, - это наш удел.

– И где вы берете кровь? – Фьялар кивнул на бокал Тео.

– На станции переливания или в больницах, - пояснила Моника, - люди сдают ее добровольно для спасения жизни своих сородичей. Думаю, им не так уж важно, спасает она их от болезни или от вампиров.

– Но вы сегодня охотились, - утвердительно сказал Фьялар.

– Охота – это не обязательно убийство, - возразила Моника, - хотя признаю, она будоражит кровь. Но я могла бы прожить без нее, если бы взамен могла не скрывать свою сущность.

– Многие из вас так думают?

– Из неонатов – почти все, - ответил Тео, - все больше Сородичей присоединяется к Анархам, не поддерживающим ни Камарилью, ни Шабаш. Не так давно Гангрел почти полным составом вышли из Камарильи. Но Старшие слишком привыкли жить традициями, а вампир чем старше, тем сильнее.

– Гангрел?

– Один из кланов. В них есть животная сущность. Они даже с Гару, Волками, находят общий язык. А для остальных нет врага опаснее оборотня.

– Думаю, мне надо познакомиться с Гангрел, - задумчиво протянул Фьялар, - а через них выйти на Волков.

– Магов не забудь, - вставил Крис, - орден Гермеса.

– Думаешь, от них будет толк? – с сомнением в голосе произнес Тео, - колдуны прячутся не потому, что боятся. Они люди, пусть и обладающие силой. Им просто нравится атмосфера тайны.

– Если остальные объявят в открытую о своем существовании, они могут выползти, чтобы получить свой кусок пирога, - предположил Фьялар, - но торопиться, к сожалению, некуда. Начнем с Гангрел. Где и как их отыскать, знаешь?

Крис внимательно оглядел Фьялара.

– Думаю, ты не тому учишься, - решительно заявил он, - тебе не машину нужно водить, а байк.

– Байк?

– Мотоцикл. Двухколесная лошадка, - усмехнулся Крис, демонстрируя клыки, - тебе понравится. Гангрел обожают ночные трассы и свист ветра в ушах.

– Highway to Hell, - рассмеялась Моника, - это их гимн.

– Прокатимся, - улыбнулся в ответ Фьялар.

Комментарий к 6. Кони-Айленд, Бруклин, Нью-Йорк. Фьялар

* Юстициарий – агент и судья представляющий интересы своего Клана по поручению Внутреннего Круга, правящего совета самых могущественных, но остающихся в тени представителей Кланов Камарильи.

*Архонты - ставленники юстициариев, призванные выступать от их имени во благо любых возникающих целей и необходимостей.

* Ярослав Пашек – юстициарий клана Бруха.

* Примоген – глава клана в каком-либо городе.

* Неонат – недавно обращенный вампир, за поступки которого несет ответственность его создатель.

* Элизиум – нейтральная территория, оберегаемая Пактом Ненападения.

* Объятие – процесс обращения человека в вампира. Сир (Создатель) выпивает всю кровь будущего Дитя и в момент, предшествующий смерти, дает ему выпить немного своей крови.

* Гуль – человек, регулярно пьющий кровь вампира. Гули получают от этого особые силы и умения, но становятся зависимыми от «донора».

* Праотцы – вампиры Третьего поколения, легендарные основатели Кланов. Достоверной информации о них ничтожно мало, зато слухов и предположений – много.

* Гару - вервольфы

========== 7. Морнингсайт-Хайтс, Манхэттен, Нью-Йорк. Делия ==========

К появлению в своем доме дроу Маша Блоксберг отнеслась с удивительным здравомыслием.

– Все просто, - заявила она удивленному таким легковерием Бобби,- Вселенная бесконечна, так? Значит, даже самая малая, отличная от нуля вероятность, должна встречаться в ней бесконечное число раз. А в то, что человеческий разум способен вообразить нулевые вероятности, то чего в принципе существовать не может, я не верю.

– Тогда получается, что бесконечное число дроу попадает каждую секунду в бесконечное число Нью-Йорков? – почесал в затылке Бобби.

Он уже снял свой костюм и смыл грим. Под белым париком обнаружились темно-рыжие вихры, коротко остриженные, чтобы не мешать перевоплощению. На крупном кельтском носу разбрызгались легкая россыпь веснушек. Но твердый подбородок и четкий овал лица не оставляли сомнений в том, что кровь шотландских горцев проявилась в мальчишке в полную силу.

– Не думаю, - серьезно возразила Маша, - время, видимо, имеет ограниченную протяженность. От Большого взрыва до настоящего момента. Следовательно, плотность вероятности должна быть распределена равномерно.

– Тебе виднее, - пожал плечами Бобби.

Маше действительно было виднее. Ее восторженность и легкомыслие заканчивались на пороге университетских аудиторий. Преподаватели философии науки прочили ей большое будущее, а профессор Хоукс, преподавший квантовую физику, восторгался многообещающей студенткой. Сама же Маша утверждала, что в Копенгагенской интерпретации больше магии, чем во всех гримуарах, а Кот Шредингера – живое (или мертвое) доказательство всемогущества человеческого разума.

В Нью-Йорк Машу занесло еще крохой, когда бабушка, ярчайшее воплощение советской фрондирующей интеллигенции, вытребовала с зятя, сменившего драные джинсы на малиновый пиджак, вклада на имя дочери и проживания в безопасном месте. Уступка требованиям тещи была единственным мудрым решением, которое принял герой бурных девяностых в своей недолгой жизни. Машина, в которой он ехал с женой отмечать в казино очередную сверхприбыль, разлетелась в клочья на улицах разбитых фонарей, а легко нажитые миллионы распылились между конкурентами. Но оставленная дочери сумма не показалась им настолько заманчивой, чтобы тащиться за ней через Атлантику, и девочку вместе с бабушкой оставили в покое.

К увлечению внучки Сальваторе и Джорданом бабушка относилась неодобрительно. «Тоже мне, Дриззт», - скептически ухмыльнулась она, когда Маша сообщила ей о свой великой любви, - «Единственный мужчина, достойный того, чтобы о нем мечтали – граф де Ля Фер». По этому поводу бабушка укатила в Париж, как только внучка поступила в престижную Колумбию, и, по слухам, возглавила дамский клуб фанаток неподражаемого мушкетера.

Маше осталась студия на Манхэттене, неплохая библиотека советских книжных изданий, и внушительная рента, позволявшая девушке чувствовать себя уверенно в жизни. Но счастья ей это не приносило. Счастье было там, на книжных страницах. У Счастья были лиловые глаза, эбеновая кожа и белоснежная грива волос. И Маша, которая к любому делу своей жизни относилась серьезно и вдумчиво, львиную долю свободного времени проводила в построении «теории порталов в альтернативную реальность», перемежая его чтением книг, вдохновляющих на дальнейшие поиски, и ролевыми играми, позволяющими подготовиться к жизни в мире мечты.