Операция "Рагнарек"

Нам предложили создать диверсионный отряд. Это меня обрадовало больше, чем любое другое предложение – уроки фон Лютцова даром не прошли. Да и с Гарибальди я был знаком в свое время. В общем, нас собрали на базе под Вашингтоном, пару недель пытались инструктировать, пока не поняли, что мы лучше инструкторов знаем, что нужно делать, и отправили во Францию.

Мы часто действовали вместе с маки*, но не присоединялись ни к одной из партизанских групп. В нашу задачу, в первую очередь, входил сбор сведений о вервольфах. Часть племени Красные Когти, польстившись на обещания Гитлера восстановить древний языческий порядок, поддержала нацистов. Эти бедняги не знали, что за национал-социалистами стоят ненавистные им Цимисхи. Свору выпустили в горах, где она наводила ужас на местное население, и партизаны практически оказались лишены поддержки.

Полгода прошло, прежде, чем мы вычислили их логово. Крис получил за это капитанские нашивки. И разрешение обратить Мишеля – паренька-сироту из местных маки, который привязался к нашей группе, как потерянный щенок, после того, как Красные когти уничтожили весь его отряд. Мы оставались во Франции, хотя с основным заданием было покончено. Люди иногда не лучше зверья, и не меньшие кровопийцы, чем вампиры. Но Крис подозревал, что кому-то из Волков удалось уйти. И в декабре 1944 мы напали на их след. Два парня и девчонка из Черных Фурий. Мы расстреляли все серебряные пули, и потеряли треть группы. Но волчьи шкуры забрали как трофей. И девчонку тоже. Я поругался с Крисом из-за нее. До этого дня мне ни разу в жизни не довелось убить женщину. Он был жутко зол, но согласился взять ее с собой и сдать на руки британским летчикам, прилета которых мы ожидали через неделю. А через три ночи наступило полнолуние. И она перекинулась, разорвав стальные цепи, которыми мы ее связали, как паутинку. Крис лично пристрелил ее. Но еще трое наших погибли. В том числе и Мишель, которого Крис обратил всего за две недели до этого. Совсем птенец.

Мы не поссорились. Но я еще тогда сказал Крису, что за мной долг. И он поклялся когда-нибудь его с меня получить. А я… Я не смог. Не захотел. К черту!

Войцех снова опрокинул стопку, и кровь потекла по его подбородку тонкими струйками.

– Что именно ты ему пообещал, - спросил Фьялар, - обратить Мелисенту?

– Спасти свою шкуру от Кадира любой ценой, - ответил Войцех, аккуратно утираясь белоснежной льняной салфеткой, - в том числе и этой. Но ничего конкретного.

– И ты выбрал другую цену, - спокойным голосом продолжил Фьялар, - Кадиру твоя шкура не достанется, так что можешь считать, что Крису ты ничего не должен.

Войцех с любопытством поглядел на Фьялара.

– Ты не попытаешься мне помешать?

– А я вправе? Зато я могу тебе кое-что пообещать. Сделай это, и я не стану скрывать от девочки, что с тобой стряслось. Она ведь примчится с вопросами, а я ненавижу лгать.

Войцех не ответил, и Фьялар принялся рыться по карманам в поисках трубки. Похоже, он забыл ее дома. Шемет все так же молчаливо поднялся, прошел к буфету, открыл дверцу, за которой на большом стенде стояла целая коллекция трубок, задумчиво оглядел ее, достал классический вересковый Данхилл с белой точкой из слоновой кости на мундштуке. Себе выбрал большую, широкую с вишневым прокуренным чубуком и с янтарным чуть прокушенным от долгого употребления мундштуком. Достал табакерку черного дерева с серебряным гербом Шеметов на крышке.

– Я в последнее время научился жить воспоминаниями, - сообщил Войцех, раскуривая трубку, словно и не было только что разговоров о пуле в лоб, - вдыхаю дым сейчас, а в голове – двухсотлетней давности гусарская попойка. Ты мне фон Лютцова чем-то напоминаешь. Такой же горячий в бою и холодный в разговоре. Выпей еще – полегчает. Легче будет меня отпускать.

Фьялар благодарно затянулся. Трубка была отменная.

– Отпусти ее, Войцех. Она всего лишь человек, поплачет и успокоится. Ты много видел за свои два века девушек умерших от несчастной любви?

– Ни одной, - признался Войцех, - но всегда бывает первый раз.

– И тебе хотелось бы, чтобы он случился именно сейчас? – спросил Фьялар.

Войцех гневно сверкнул глазами.

– Я проспал свои похороны, Фьялар. Я не видел ни ее горя, ни ее слез. Но она знала, почему я это сделал. Одна смерть, другая, не все ли равно? И я так и не решился узнать, чем все кончилось. Два века прошло, прежде чем я смог полюбить снова. А что толку, если моя любовь по-прежнему несет в себе смерть? Пора сдержать слово и убить зверя. Нам не по пути.

– Значит, ты все-таки думаешь о себе, а не о ней?

– Значит. Это ничего не меняет.

Они просидели далеко за полночь. Часы пробили и два, и три, а они так и не вернулись к главной теме. Войцех сходил на кухню, поджарил для Фьялара пару стейков, которые на такой случай держал в холодильнике, принес еще бутылку водки – литр закончился.

Фьялар курил уже третью трубку, когда Войцех принес гитару. Голос у него был не сильный, но мягкий и приятный. Фьялар мысленно поблагодарил Делию, что она включила русский в число необходимых им в Мидгарде языков.

Мне грустно, милая! Ужели ты должна

Стыдиться прошлого и гнать воспоминанья?

Ужель душа твоя за все свои страданья

Опустошающей тоске обречена?

Иль в том была твоя невольная вина,

Что выдали тебя смущенных глаз признанья,

Что мне доверила ты честь без колебанья

И в стойкости своей была убеждена?

Всегда одни, всегда ограждены стенами,

С любовной жаждою, с безумными мечтами

Боролись долго мы - но не хватило сил.

Все алтари теперь я оболью слезами –

Не для того, чтоб грех создатель мне простил.

Но чтобы мне твоим раскаяньем не мстил!*

– Помнишь свою первую?
– спросил Войцех, отложив гитару.

– Первых, - усмехнулся Фьялар, - Амла и Халет. Такое не забудешь. Это было в «Золотом льве», в Предгорье. Девчонки чуть не подрались, пытаясь поделить мою невинность. Пришлось разделить ее на двоих.

– Мари ее звали, - вздохнул Шемет, - чудо, как была хороша. Я совсем еще мальчишкой был, усы едва пробились. Влюбился без памяти, под окнами у нее с утра до ночи гарцевал.

– И чем все закончилось?

– Она в Италию уехала, не хотела меня обязательствами связывать. У нее двое детей от покойного мужа осталось, да и старше она была лет на десять. Боялась, что разлюблю. Я думал, сердце у меня разорвется, целый месяц страдал. Смешно, правда? А вот ведь до сих пор с нежностью вспоминаю. Хорошо, что это было.

– Отпусти ее, - сказал Фьялар, - не заставляй платить раскаянием за свои ошибки.

– Не сумею, - Войцех покачал головой, - не вынесу ее взгляда. Погублю ее, без всякого толку. Я ведь на этот раз даже притвориться мертвым не смогу, она меня на сцене увидит. Смерть лучше, чем ложь.

– Я сам ей скажу, - решительно произнес Фьялар, - а ты первое время, пока она будет тебя искать, пересидишь в лесу, в Крисовой избушке. Сегодня же тебя туда отвезу. Моника пару раз в неделю будет тебя навещать. Если понадобится – отложим тур. Поедешь? Или мне уйти?

– Черт с тобой! – Войцех осушил последнюю рюмку, - вези.

Фьялар позвонил Крису, попросил срочно подогнать к подъезду Виллис с ключами от лесного домика. Погрузил в сумку все остатки крови, найденные в холодильнике у Шемета. Светало, и он оставил Войцеха прямо за столом, уронившим лицо на скрещенные руки. Вышел из квартиры, намереваясь сначала заехать в студию, чтобы забрать запасы и у Диззи.