Операция «Рокировка»

Разведчики если и удивились, то ничем этого не показали. Командиру виднее.

Когда группа скрылась в подлеске, Малышев отложил бинокль и повернулся к оставшимся бойцам.

— Ну, что, отцы?.. Ничто не настораживает?

Телегин с Семеняком переглянулись.

— Вообще-то, да, слишком тихо здесь… — неуверенно начал Кузьмич. — И псов нет. Но опасности я не ощущаю. А что не так, командир?

— Запах…

Семеняк принюхался и пожал плечами.

— Хлеб… Свежий. Только что из печи… Ну, так его все учуяли.

— Нет, Степаныч, не так… — поправил его капитан. — Очень много хлеба! Весь день пекли. А зачем? Вернее — для кого? Вряд ли на хуторе даже десяток жителей, считая вместе с детворой, наберется.

— Партизанская пекарня? — первым сообразил Кузьмич. — Гм, похоже… И, судя по тому, что печи погасли, заказ уже выполнен.

— Вот именно… — Малышев хотел еще что-то прибавить, но замолк и поднял палец, привлекая внимание остальных.

В ночной тишине вполне отчетливо послышалось характерное поскрипывание колес и неторопливый, мерный перестук копыт.

— А вот и экспедитор пожаловал…

Разведчики затаились.

Прошла минута, вторая, и на подворье въехала обычная крестьянская телега, запряженная парой неказистых лошадок. Поэтому, видимо, их и не реквизировали до сих пор. Лошади привычно добрели до крайнего дома, в окошке которого теплился свет, и сами остановились. Возница легко спрыгнул на землю и звонким, девичьим голоском громко позвал:

— Pani Katarzynо, jestem juz!* (* пол., - Пани Катерина, я уже здесь!)

Дверь тихо, без скрипа отворилась и на пороге возникла дородная женская фигура.

— Ba'ska, nie wyglupiaj sie… Рo со wrzeszczysz na caly las?* (* Баська, не дурачься…Чего орешь на весь лес?)

— A со takiego? Jestem u siebe w domu…* (* А что такое? Я у себя дома…)

— Na pewno. Тylko ze schwaby my'sla po innemu…* (* Да. Только фрицы думают иначе…)

— Kicha'c na nich!.. — девушка фыркнула, потом немного понизила голос. — Stryj Andrzej kazal klania'c sie i zabra'c posylke.* (* Чихать на них!.. Дядька Андрей велел поклониться и забрать посылку).

— Блин горелый. О чем они говорят?.. — Малышев в общем-то не ожидая ответа, посмотрел на «стариков». А зря — и ефрейтор Семеняк, проживший несколько лет в Белостоке, научился понимать польский, и старшина Телегин мог вполне сносно изъясняться на этом языке, благодаря польскому ссыльному, что стал первым учителем для паренька из далекого таежного поселка.

— Пока, ничего важного… — первым ответил Кузьмич. — Девчонка демонстрирует храбрость. Мол, чихать хотела на фрицев. А тетка урезонивает ее, чтоб говорила тише.

— Они упоминали слово «Анджей». Андрей, я так понимаю? — капитан умел слушать.

— Да, — подтвердил Семеняк. — Может, просто приветствие. А может — пароль?.. Давай, поглядим и послушаем дальше.

Разведчики притихли, а на подворье лесного хутора тем временем началась обычная суета, непременно возникающая при погрузке. Особенно, если все спешат закончить дело как можно быстрее и не зажигают свет.

Людей в доме тоже оказалось больше, чем можно было предположить. Не меньше шести. Судя по силуэтам и платкам — женщины. Телегу какими-то мешками и большими кулями загрузили споро. По несколько раз обернулись в дом и обратно и все. Доверху…

Одуряющий запах свежеиспеченного хлеба буквально затопил подворье и опушку.

Малышев непроизвольно сглотнул. От таких ароматов даже только что вставший из-за стола человек и то почувствовал бы новый прилив аппетита. Что же говорить о изрядно проголодавшемся за день бойце. Андрей буквально увидел у себя в руках хрустящую горбушку коровая и запотевшую крынку холодного молока. Ух…

Скрип отъезжающей телеги привел его в чувство.

— Uwazaj, Baska!.. Malgosia byla wczoraj na stacji i slyszala, ze Mlynarz ponownie pojawil sie…* (* Будь осторожна, Баська!.. Малгося была вчера на станции и слышала, что Мельник опять объявился…)

— Niech sie ciocia nie martwi. Nic sie ze mna nie stane. Co przekaza'c stryju Andrzeju?* (* Пусть тетя не волнуется. Ничего со мною не случиться. Что передать дяде Андрею?)

— Przekaz, ze nastepna posylka bedzie nie wcze'sniej soboty. I ze meki pozostalo tylko na dwa razy.* (* Передай, что следующая посылка будет не раньше субботы. И что муки осталось только на два раза.)

— Dobrze. Przekaze. Do widzenia.* (* Хорошо. Передам. До свидания.)

— Id'z z Вogiem, dziecko.* (* Иди с богом, детка.)

Телега так же неторопливо, мерно поскрипывая, как и прибыла, покатилась обратно в лес.

— Так, — Малышев почесал затылок. — Если я правильно понял, хлеб только что от нас уехал.

— Похоже на то, командир, — хмыкнул старшина Телегин. — И что дальше?

— Отпустим чуток телегу, на всякий случай, чтобы с хутора не услышали и попытаемся экспроприировать один мешок. Судя по объему, в каждом не меньше дюжины хлебин. Партизаны не сильно обеднеют, а нам в самый раз. Но, лучше действовать незаметно… Сможешь, Кузьмич?

— Вполне… — кивнул тот. — Как в сказке о старике и лисице. Даже лучше… А одного хватит?

— Не понял, вы сюда воевать или отъедаться пришли? Одним мешком больше, одним меньше — вряд ли хватятся. А возьмем два — точно привлечем внимание. И хоть я сильно сомневаюсь, что вот так, скрытно, ночью хлеб везут в заготовительную контору, но «База» четко приказала: не обнаруживать себя ни перед кем. А это значит, и перед местными партизанами.

— Приказ понял, — старшина кивнул. — Есть, не раскрывать себя. Разрешите исполнять?

* * *

— А ну, тпру!.. Стой! Приехали… — голос мужчины, останавливающего телегу, звучал громко, по-хозяйски.

— Уйди с дороги! Ты кто?

— Что, Басенька, голос хозяина узнавать перестала?

— Чего тебе? — голос девушки слегка дрожал, но скорее от возмущения, чем от страха.

— Говорю же, приехали. Сама слезешь или помочь? Погуляем, поговорим. Глянь, какие звезды. Разве красивой девушке не найдется что сказать мужчине в такую прекрасную, тихую ночь?