Операция «Танненберг»

– Лично – не встречались. Но заочно я с вами знаком. И с ней тоже. – «Шмайсеровский» ствол указал на Аделаиду. – Хорошо знаком, как и все сотрудники цайткоманды.

Цайткоманда! Значит, все-таки цайткоманда!

– Мы вас давно ищем, полковник. Не столько вас даже, сколько вашу спутницу. Нашего анкер-менша, которого вы так беспардонно похитили.

Проклятье! Проклятье! Проклятье! Дважды, трижды, десятижды проклятье!

– Не понимаю, – упрямо насупился Бурцев.

– Да бросьте! Вашу жену сфотографировали в хронобункере. Прежде чем отправить в допросную камеру. Позже снимки были распространены среди солдат и офицеров. И теперь милую мордашку Агделайды Краковской знает каждый член цайткоманды.

Бурцев думал. Соображал. Ладно, пусть… Сфотографировать Аделаиду в центральном хронобункере СС фашики могли, но его-то – нет. Не было у них ни времени, ни возможности этого сделать. Ну, то есть он так предполагал. Разве что в Венеции, у отца Бенедикта, когда их накачали усыпляющим газом. Но неужели при средиземноморской цайткоманде имелся штатный фотограф? Неужели вместе с вояками фашики засылали в прошлое папарацци?

– Ну, а что касается вас… – продолжал немец. – Украденная папка рейхсфюрера – вот, что вас выдало. Кстати, если вам это интересно, господин Гиммлер выжил после вашего визита и жаждет мщения.

– Я не знаю никакого Гиммлера, – Бурцев все пытался отнекиваться. Понимая, что бесполезно. Все бесполезно.

Его возражений будто не слышали.

– Кроме того, ваш мужественный облик нам известен благодаря одному вашему знакомому, с которым вы встречались в Венеции. Очень талантливому знакомому.

– У меня было много знакомых, – озадаченно пробормотал Бурцев. – И талантливых в том числе.

– Но не каждый смог бы запечатлеть вас так… узнаваемо.

– Что вы хотите сказать?

– «Шумный палец».

– Что?

– Так в переводе с итальянского звучит название полотна работы Джотто ди Бондоне, на котором изображены вы, полковник. С венецианским мечом-чиавоной и с пистолетом марки «Вальтер». Эта неизвестная широкой публике картина дошла до нас вместе с архивами Средиземноморской цайткоманды. К картине приложена пояснительная записка, из которой явствует, что ди Бондоне задержали в Венеции. Вскоре после того, как вы сбежали из крепости Санта-Тринита. Маэстро допросили. Заставили изобразить вас по угольному наброску, сделанному им же в таверне «Золотой лев». После – отпустили. В тексте сопроводительной записки черным по белому написано, кто именно запечатлен на картине. Вы там, кстати, очень эффектно смотритесь.

Бурцев стоял понуро. А вот теперь, действительно, отпираться смысла не имело. Ни малейшего. Флорентийский живописец Джотто ди Бондоне, действительно, делал тот набросок. Угольком на струганой доске.

– И как же к вам попали архивы венецианской команды? – спросил он. – Какая-нибудь цайтпосылка?

Вопрос прозвучал как признание.

– Археология, – пожал плечами довольный и, видимо, оттого такой разговорчивый штурмбанфюрер. – И личная помощь господина Муссолини. Мы знали, где искать следы цайткоманды, и нашли их. Там, где прежде стояла крепость Санта-Тринита, были проведены раскопки – негласно, разумеется.

– И что же вы раскопали?

– Контейнер. Герметичный, водонепроницаемый, антикоррозийный контейнер. Такие контейнеры имеются в распоряжении каждого подразделения цайткоманды. На случай непредвиденных обстоятельств. На тот случай, если потребуется передать важную весточку из прошлого в будущее. Через века передать, обычным порядком, без цайтпрыжка.

– Это что же? – усмехнулся Бурцев. – Вроде бутылки, брошенной в океан с тонущего корабля.

– Вроде, – сухо сказал немец. – Только, в отличие от бутылки, наши контейнеры снабжены сложным кодовым замком и зарядом самоликвидатора. Тот, кто не знает кода, уничтожит содержимое контейнера при малейшей попытке вскрыть его.

– Ага. А вам, конечно, код был известен. Посылку вскрыли без проблем?

– Вскрыли. Без проблем. В контейнере мы обнаружили то немногое, что осталось от нашей венецианской группы. И последний доклад… послание… К нам.

– И что же случилось с венецианской цайткомандой?

– Она ушла из Венеции.

– Почему?

– М-м-м… наших солдат там не очень любили…

Ну, еще бы! – скривился Бурцев. После того что натворили фашики в Венецианской республике…

– Большое количество врагов среди местной аристократии и неприязнь простолюдинов… Вы сами там были, полковник, и должны понимать. Когда средиземноморская группа потеряла Иерусалим, а затем и всю Палестину, когда прекратились поставки из хронобункера, цайткоманде пришлось оставить Санта-Триниту. Тевтонские рыцари, правда, уходить не пожелали и ценой больших жертв и больших денег довольно долго удерживали крепость за орденом. Но и они стремительно утрачивали былое влияние в средиземноморском регионе.

– А цайткоманда? Куда подевалась она?

– В прощальном послании говорилось, что венецианская группа уходит за Альпы.

– Куда? – переспросил Бурцев.

– Сюда. Они искали две ближайшие платц-башни, местонахождение которых хорошо прослеживалось в астрале. Одна башня находилась в Швейцарии – между Земпахским, Бальдекерским и Фирвальдштетским озерами, в местечке Хильдисриден. Другая – здесь, неподалеку, на Швабской границе. Я полагаю, через нее, через эту приграничную башню, вы и явились в 1410 год. Не так ли, полковник?

– Так, – признал Бурцев.

Чтобы получить побольше чужой информации, надо вовремя дать хоть немного своей. Тем более что большим секретом она уже не является.

Глава 21

– Я могу узнать, зачем венецианской команде понадобились заальпийские башни? – спросил Бурцев.

– Можете, можете, полковник. Теперь – можете. У венецианской группы, помимо основного задания, имелось… ну, скажем так – сопутствующее. Поставить вспомогательные «якоря»-заклинания. Особые. С мантро-формулами, специально разработанными нашими эзотериками на основе древнеарийских сакральных символов. В отличие от обычных «якорей», эти притягивают не столько материю, сколько энергию выходящих из-под контроля магистров эзотерической службы. Любые виды энергии – магической, ментальной, атомной… Главное, чтобы ее было много.

– Это – на случай неполадок с цайттоннелем?

– Да, именно так. Для сброса возможных энергетических излишков в межвременном коридоре был выбран хронологический промежуток в конце четырнадцатого – начале пятнадцатого века. И место, не входящее в зону интересов цайткоманды.

– Швейцария?

– И ее окрестности. Только все вышло не так, как планировалось. Нам потребовалось несколько сеансов магического моделирования, чтобы понять, как это случилось.

– И как же?

– Одна из платц-башен притянула и приняла вас. Думаю, причина тому – реакция на неконтролируемый ментально-магический энергетический всплеск шлюссель-менша. Я не ошибаюсь?

Бурцев кивнул. Эсэсовец думал правильно. Уходя из хронобункера, Бурцев – тогда еще человек-ключ – пробудил магические силы, скрывавшиеся в платц-башне и в нем самом, а пробудив, отключился. От недостатка кислорода. Было дело. Было… Вот и вынесло всю дружину в башню, заряженную на перекачку бесхозной энергии.

– Вторая башня среагировала на «атоммине», посланную вслед за вами, точнее, следом за «анкер-меншем». Правда, посланную почти наобум, вслепую. Опасный, готовый вот-вот взорваться, заряд пришлось выпихивать из хронобункера в экстренном порядке, и для должной подготовки цайтпрыжка не было времени. Так что этот магический импульс перехода тоже оказался неконтролируемым и чрезвычайно энергоемким. Импульс был перехвачен на астральном уровне. В результате «атоммине» оказалась там, где оказалась.