Операция «Вурдалак»

— Прогресс не стоит на месте, — усмехнулся Зотов. — А я смотрю, ты поднаторел в этом деле.

— Прогресс не стоит на месте…

Программа «Учитель» была рассчитана не только на иностранных студентов у нас и за рубежом, не только на политиков, служащих и простых рабочих, желающих выучить русский язык, но и на советских людей, изучающих иностранные языки. Это была многоплановая программа, преследовавшая множество целей, включая тайный контроль над поведением человека, и с одним способом их достижения — тайным воздействием на мозг.

Несмотря на то что Куданова назвала Зотову нескольких людей, причастных к заговору против Андропова, ценность этой информации в ее первозданном виде практически была равна нулю. Во-первых, это были настолько высокопоставленные чиновники, что предъявлять им обвинение, основанное на словах Веры Александровны, которая уже полтора месяца официально числилась в покойниках, было бесполезно. Во-вторых, не было доказательств и того, что в ялтинской лаборатории действительно работала Куданова. Единственной уликой могла стать магнитофонная кассета, которую Зотов оставил включенной на подстанции перед тем, как идти на свой последний сеанс оздоровительного гипноза. Но кассета исчезла, как и сама Куданова. При раскопках лаборатории среди мертвых ее не нашли, что окончательно ставило под сомнение ее существование.

Еще одна сложность заключалась в том, что очень трудно было найти документальные свидетельства против чиновников и партократов. Все тайные сговоры, если и проводились, то с глазу на глаз, если документы и имелись, то о них почти никто не знал.

Это все-таки был не 1937-й, и, несмотря на то что Андропова обвиняли в сталинизме, законность соблюдалась как никогда строго. В противном случае большинство членов ЦК расстреляли бы на первом же заседании.

Однако группа Корнеева усиленно разрабатывала направления, подсказанные Кудановой. Понемногу начали раскручиваться и грузинское направление с отцом республиканской коррупции Шебуладзе, и азербайджанское с могущественным хозяином местной мафии Хакимовым. И тот, и другой считались верными соратниками Андропова. И тот, и другой еще до прихода Юрия Владимировича к власти устроили в своих республиках поистине грандиозную бойню коррумпированным элементам и мафиозным структурам. Но на самом деле это была лишь смена власти. Вместо одного хозяина преступного мира пришел другой — более жестокий, алчный и изощренный. И Шебуладзе, и Хакимов лишний раз доказали аксиому, что самыми коварными и опасными врагами оказываются самые близкие друзья и соратники. Вся наша советская история — сплошное тому подтверждение. Конечно, это не означает, что они участвовали в заговоре. Но у них были свои проблемы с законом, и порою бездействие оказывается хуже, нежели прямая угроза.

Чем дальше Корнеев и Зотов раскручивали заговор, тем больше убеждались в том, что Андропов обречен. И дело было не в слабости и в общем-то плачевном ходе расследования, а в самой атмосфере «верхнего эшелона», просто физически отторгавшей андроповские реформы. Юрий Владимирович опоздал на 20 лет, а это немалый срок для формации Вершителей нового поколения. Но Валентин и Дмитрий были не только офицерами, принявшими присягу на верность, но и людьми чести с обостренным чувством долга. Поэтому они продолжали работать с удвоенной энергией. Им удалось выявить два телефонных аппарата с «Фантомами». После тщательной проверки личных вещей и предметов первой необходимости генсека обнаружили, что на некоторых из них распылен «Немо». По заключению специалистов, сила воздействия была слишком мала, чтобы причинить вред в столь короткий промежуток времени. Скорее всего, заговорщики побоялись ставить усиленный слой, руководствуясь принципом — лучше медленно, но верно, чем быстро и рискованно. Тем не менее воздействия начались, подталкивая Юрия Владимировича все ближе к гробовой доске.

Также было проведено поголовное медицинское обследование обслуживающего персонала и охраны, во время которого негласно проверяли на «второе сознание». В итоге выявили еще двух зомби, которые, как и Каширина, отдыхали в свое время в ялтинском санатории.

Сложность таких операций заключалась в том, что чисто внешне зомби ничем не отличаются от обычных людей. Никто и не подозревал о том, что, стоит им получить сигнал, и они превратятся в бездумные машины, способные выполнить любой приказ. Но и «бездумность» их была исключительно целенаправленной. Освобожденные от каких-либо душевных терзаний, совести, долга, чести, доброты, да и просто страха, присущего всем живым, зомби были нацелены только на одно — выполнить приказ. Тем самым многократно увеличивался эффект их действия. Если же учесть и самоликвидацию программы или самого зомби, то цены им вообще не было.

Партийное руководство страны, давая добро на исследования в этой области, вряд ли полностью отдавало себе отчет в том, что само может стать жертвой. Может быть, Вершители и понимали, что психотронное оружие — одно из самых неконтролируемых видов вооружений, но их уверенность в собственной неуязвимости, личные амбиции, а скорее всего, постоянный межведомственный контроль, успокоил «великих отцов». КГБ доносил на ГРУ, ГРУ — на КГБ, МВД — на тех и других, и наоборот. Короче, пока холопы дерутся — паны толстеют. Но психотронное оружие оказалось не просто средством массового уничтожения или порабощения. Когда в Политбюро начали это понимать, было уже поздно. Конечно же, скандал получился грандиозный. Волна приказов и распоряжений покатилась сверху вниз, как цунами, вовлекая все и всех в свой водоворот. Низы, как всегда, отреагировали молниеносно и по-своему. Вверх полетели рапорты о проделанной колоссальной работе, написанные в лучших традициях брежневских приписок и маразма. В итоге, сложив все отчеты вместе, получили, что половина населения нашей страны уже зомби и подлежит ликвидации.

Но исходя все из тех же лучших традиций на «гильотине» оказались лишь мелкие сошки: исполнители, низшие чиновники или офицеры, одураченные, подкупленные или запуганные шантажом. Акулы, как всегда, продолжали плавать, ходя кругами возле своих жертв.

Несмотря на вселенский переполох ураган не выходил за стены Кремля и не беспокоил родной народ и мировую общественность. Опять же в лучших традициях все делалось тихо и по возможности без лишнего шума. Вершители были напуганы и разгневаны, но не настолько, чтобы окончательно потерять голову.

Группе Корнеева приходилось действовать крайне осторожно. Даже по меркам КГБ операция была слишком засекречена, а ведь Комитет действовал втайне не только от окружающих, но и от самого себя. Некоторую помощь в расследовании оказал и перехваченный на границе груз с ураном. Раскручивая эту цепочку, группа вышла на высокопоставленных чиновников ВПК. Все нити к руководству заговорщиков тянулись через академика Боровикова. Но тот неожиданно заболел и умер под скальпелем хирурга, а группа осталась с носом.

19

Внизу, в ущелье, блестела тонкая змейка реки. Над головой свисали неприступные, раскаленные от дневной жары скалы. Дорога вела вдоль реки, в точности повторяя ее изгибы. Кругом ни деревца, ни кустика — только камни и песок, а за любым бугорком, в любой расщелине могли притаиться душманы. Беспощадное солнце стояло в зените, и пыль от грузовиков не могла заслонить его и лишь увеличивала тошнотворное удушье.

Новоиспеченный старший лейтенант Долгов смотрел на этот проклятый марсианский пейзаж и чувствовал, как тает в нем последнее желание жить. Внутренний голос неустанно твердил, что это его последняя ходка в Афган.

Из-за нелепого обвинения остаток своего отпуска офицер провел в КПЗ ГРУ. После нудного разбирательства и оправдательного приговора ему присвоили очередное воинское звание и направили на прежнее место службы. Теперь он трясся в БТРе взвода сопровождения в качестве бесплатного пассажира.

Караван состоял из трех БТРов, одного БМП, двенадцати грузовиков и одного заправщика. Еще на границе Долгов успел выяснить, что ничего секретного или стратегически важного в грузовиках не было. Продовольствие, медикаменты, запчасти для автобатов.

Глаза старлея привычно скользили по скалам, высматривая случайный блеск ствола на солнце или быструю, как молния, тень душмана. За годы службы в Афганистане это уже дошло до автоматизма. Сам же Долгов думал о доме, о стариках-родителях, о дочери и даже о жене, сбежавшей от него год назад к какому-то торгашу. Он все еще любил ее так же сильно, как и ненавидел, и знал, что простит, если она вернется обратно…

Передние БМП и БТР, как всегда, загорелись внезапно, примешав к реву двигателей оглушительные взрывы, а к дорожной пыли — клубы черного дыма и огонь. Тут же сверху раздались автоматные и ружейные выстрелы, и на караван обрушился свинцовый дождь. БМП открыл ответный огонь, но второй реактивный снаряд добил его окончательно. Оставшиеся БТРы оказались блокированы беспомощными грузовиками и не могли вести прицельную стрельбу. С гор полетели канаты, и душманы, как мартышки, заскользили на дорогу. Через минуту загорелся второй БТР и, наконец, последний, замыкающий колонну, в котором находился Долгов.