'Операция
Шрифт:
– Дальше алмазы отправляются на обработку. Как, куда и с кем, мне выяснить не удалось. Но самое главное… – Гоша сделал паузу, будто задумался, стоит ли ему говорить эти слова. – Но самое главное заключается в том, что прииск этот – липа.
– Как это? – удивленно воскликнул Барагин.
Реддвей не проронил ни звука. Только веки его слегка вздрогнули.
– А вот так. – Мамонтов вздохнул. – За все время, пока я там был, они не нашли ни одного камушка. Зато пилот вертолета, который привозит рабочую силу, привозит и алмазы.
– Может, есть другие прииски? – спросил Турецкий.
– Я тоже так
– Дальше, – задумчиво сказал Реддвей. – Говори, не останавливай мысль.
– Я сначала подумал, что пилот говорит про вывоз из страны. – Гоша закрыл глаза, стараясь до мельчайших деталей вспомнить все подробности того разговора. – Но когда он сказал, что перевозки нужно будет приостановить, пока не наладится новый канал и сырья не будет, Дронов ответил, что ничего страшного, он продержится на сырье, которое у него есть. Отсюда выводы, что алмазы привозят в Россию откуда-то из-за границы, Дронов является передаточным звеном, а от него они идут на обработку, которая тоже где-то в России. Если возьмем пилота, сможем узнать подробнее.
– А если не возьмем? – все так же спокойно спросил Реддвей. – А если этот пилот сейчас уже спит вечным сном в каком-нибудь овраге в тайге? Наверняка ведь того курьера, которого с алмазами задержали, уже нет в живых. Ведь так?
– Так. – Мамонтов кивнул. – Но дед-то еще жив. Его раскручивать будем.
– Он уже не девочка, чтоб его раскручивать, – вздохнул Турецкий. Он сорокалетней выдержки, как хороший коньяк. Такие, как он, на войне под пытками помирали, а ему и терять нечего.
– Попытка не пытка, а? – улыбнулся Гоша. – И потом, если он ничего не скажет, зачем мы его у себя держим? Сдать властям, и всех делов…
Турецкий механически кивнул, но мысль его улетела далеко. Он вдруг вспомнил, что и в террористической банде был старик. «Что бы это значило? Если собираются вместе несколько стариков – будет вечер воспоминаний», – некстати подумал Турецкий.
Дронов ходил и ходил по камере как заведенный. Как маятник, который шатается туда-сюда двадцать четыре часа в сутки. Гоша наблюдал за ним по монитору уже с утра, а старик даже не сбавил темпа, даже не сменил диагональ. Все отмерял и отмерял пять шагов, тупо глядя перед собой.
– Что, все ходит? – спросил Реддвей, на секунду заглянув в операторскую.
– Да, ходит. – Мамонтов вздохнул.
– Ну и как ты думаешь его допрашивать? Он просто через тебя переступит, даже не остановится. Бить его тоже не советую – замкнется сразу.
– Его сломать надо, – тихо сказал Мамонтов.
– Дельная мысль. А как?
– Не знаю. – Мамонтов пожал плечами. – А как девушку уламывают? По обстоятельствам. Никакой стратегии тут быть не может.
– Ну тогда вперед, Казанова! – засмеялся Реддвей и добавил уже серьезно: – Только постарайся, чтобы эта девушка тебе не отказала.
– Постараюсь. – Гоша стал выкладывать на стол все колющие и режущие предметы. – Уж я постараюсь.
Когда открылась дверь, Дронов уже не метался по камере, а сидел на койке. Наверное, услышал,
как загремел замок.Гоша вошел и молча сел напротив. Так они сидели минут десять, стараясь проникнуть в душу друг друга.
– Ту ти ту ту ту, знаете, что такое? – неожиданно спросил Мамонтов.
– А? – Егор Петрович настороженно вздрогнул. – Ничего я не знаю. И ничего я вам не скажу.
– Это два русских туриста в гостинице пытаются заказать два чая в двадцать второй номер, – спокойно сказал Мамонтов. – Загадка такая. Просто загадка.
Егор Петрович удивленно вскинул брови, а потом на его лице промелькнула тень улыбки. Как ни пытался скрыть, а промелькнула.
– А что такое – маленькое, сморщенное, коричневое, есть не у каждой женщины? – сразу спросил Гоша, чтобы не упустить инициативу.
– Не знаю. – Старик пожал плечами. – Сосок?
– Ну почему сосок? – Мамонтов расхохотался. – Они розовые. И потом, я такие огромные видел…
– Ну тогда не знаю.
– Это изюминка.
На этот раз Дронов не смог не рассмеяться.
– Ну и много у вас таких загадок?
– Много, очень много. – Мамонтов приветливо улыбнулся. – У меня в детстве даже тетрадка специальная была, куда я их записывал. Потом выбросил, конечно, но много вот тут осталось. – Он постучал себя пальцем по лбу. – Идут по улице богатый завмаг, бедный завмаг и Дед Мороз. На земле лежит бумажник с деньгами. Кто из них поднимет?
– Бедный, наверное? – хихикнул Егор Петрович.
– Нет, богатый! – весело расхохотался Гоша. – Два других – сказочные персонажи. А вот еще. – Он не стал дожидаться, пока Дронов устанет смеяться. – Ус-сатый, полосатый, знаете, что такое?
– Ну это легко. – Егор Петрович смахнул слезу. – Тигр, конечно.
– Не-а! – Гоша довольно хлопнул себя по колену. – Это матрац в пионерлагере!
– Матрац! – Дронов покатился со смеху.
– Еще загадка – зачем устраивать целый прииск, если там никаких алмазов и в помине не было?
Старик покачал головой, вздохнул устало и сказал:
– А это чтоб вам служба медом не казалась. Вон вы сколько времени на нас потратили. Следили, даже тебя заслали. А все впустую.
Гоша все это знал, давно догадался. Но все равно вздохнул облегченно, потому что дед начал говорить. А раз начал говорить – значит, есть шанс.
– Ну почему впустую? Все-таки базу-то мы накрыли. Через кого теперь алмазы ювелирам поступать будут?
– Да, твоя правда. – Егор Петрович развел руками. – Месяца три, а то и пять они теперь потеряют. Нужно будет новый план разрабатывать, людей искать, каналы организовывать.
– Но ведь и мы сидеть сложа руки не будем эти три месяца, – улыбнулся Гоша.
– И это тоже, – кивнул Егор Петрович. – Ту ти ту ту ту… Смешно.
– Вам-то зачем все это нужно, Егор Петрович? Наверняка ведь на старость вы себе уже заработали. Сидели бы сейчас где-нибудь на Черном море, вино молодое потягивали, футбол по телику смотрели. Или вы не болельщик?
– Болельщик, еще какой. – Дед мечтательно вздохнул. – Видел бы ты, Гоша, какие Эдик Стрельцов в свое время мячи вколачивал. А теперь что, покупают игроков, как поросят. Разве это футбол?… А вина мне нельзя – у меня печень слабая. Мне только самогон можно и водку. Да и климат на Кулоях полезнее. Так что…