Оперативно-розыскная деятельность: совершенствование форм вхождения ее результатов в уголовный процесс

Эти материалы вполне могут считаться документами в том виде, который предусмотрен законом (ст. 84 УПК РФ), т. е. нести определенную фактическую информацию, имеющую значение для дела, и быть удостоверенными гражданином, должностным или юридическим лицом. Например, видеозапись совершенного преступления, случайно записанная гражданином, может иметь доказательственное значение. В этом случае видеозапись интересует правоохранительные органы с точки зрения своего содержания, удостоверения определенного факта. Если же она попадает в сферу действия уголовно-процессуального закона в ином качестве, а именно как предмет, представляющий доказательственную ценность в силу своей материальной (вещной), а не содержательной (смысловой) природы, тогда она в соответствии со ст. 84 УПК РФ становится вещественным доказательством по делу (например, кассета с видеозаписью, явившаяся предметом преступного посягательства).

И наконец, вышеуказанные объекты могут быть самостоятельным источником доказательств. Это относится к случаям, когда такие материалы получены при производстве дознания, предварительного следствия или оперативно-розыскных мероприятий. Они не являются вещественными доказательствами, поскольку интересуют нас с точки зрения своего содержания. Они не документы (и не «иные документы») в том смысле, как их понимает закон (ч. 2 ст. 74 УПК РФ). Их доказательственное значение связано как с особым способом получения, так и особой процессуальной формой, в которую они должны быть облечены. Полагаем, что той же логикой руководствовался и законодатель, выделяя в качестве самостоятельного источника доказательств протоколы следственных и судебных действий (ч. 2 ст. 74, ст. 83 УПК РФ) [152] .

152

См.: Никитина Е.В. Проблемы совершенствования средств доказывания. Автореф. дис… канд. юрид. наук — Екатеринбург, 1994 — С. 16–17.

Именно в этом качестве (как самостоятельный источник доказательства) и следует рассматривать материалы звуко-, видеозаписи, кино- и фотосъемки. Записи и съемки, полученные при помощи оперативно-технических мероприятий, могут стать полноценными доказательствами по уголовному делу лишь в том случае, если будут облечены в одну из процессуальных форм источников доказательств, предусмотренных уголовно-процессуальным законом (ч. 2 ст. 74 УПК РФ).

По нашему мнению, в уголовно-процессуальном доказывании можно использовать:

• материальные (физические) носители информации (фоно-, видеограммы, фото-, киноленты, фотоснимки), на которых запечатлена полученная в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий информация, могущая служить средством обнаружения преступления;

• акты, справки, рапорта, протоколы, отражающие результаты оперативно-розыскного мероприятия и факт применения технических средств;

• расшифровки (распечатки) оперативно-розыскными подразделениями прослушанных в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий телефонных переговоров и иных сообщений, передаваемых по коммуникационным сетям.

Все они играют важную удостоверительную роль для последующей процессуальной проверки.

Оптимальным вариантом вовлечения результатов оперативно-розыскных мероприятий в уголовно-процессуальную деятельность является их истребование и представление в порядке ст. 86 УПК РФ с фиксацией этих обстоятельств в составляемом с соблюдением ст. 166 протоколе представления предметов и документов. С учетом того, что результаты оперативно-розыскных мероприятий составляют государственную тайну и подлежат рассекречиванию только на основании постановления руководителя органа, осуществляющего ОРД (ст. 11 ФЗ об ОРД), необходимо внести дополнения в ст. 86 УПК РФ. Статью целесообразно дополнить ч. 4 следующего содержания: «Предметы и документы, отражающие результаты оперативно-розыскных мероприятий, могут быть истребованы от органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, в порядке и в случаях, установленных Федеральным законом „Об оперативно-розыскной деятельности“». В ч. 1 ст. 86 внести следующее дополнение: «Доказательства, полученные в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий, могут быть использованы в доказывании по уголовным делам после их представления в уголовный процесс с указанием их происхождения и отражения этих обстоятельств в протоколе представления предметов и документов, оформленном в соответствии с требованиями настоящего Кодекса».

Законспирированный характер преступной деятельности организованных криминальных формирований предполагает борьбу с ними с использованием, в том числе, соответствующих негласных методов. Лишь в этом случае можно достичь желаемого «равенства в оружии» и необходимого результата. Одним из таких негласных методов, имеющих реальную перспективу быть использованными в процессе доказывания, является получение сведений от информатора.

В большинстве правовых государств Запада допустимость такого рода сведений в качестве доказательства признана законом как объективная необходимость. Это относится прежде всего к «беловоротничковой» и организованной преступности, представляющих особую опасность для общества и государства.

Если исходить из зарубежных источников, то под информатором понимается физическое лицо, согласившееся на конфиденциальной основе оказывать содействие органам, осуществляющим ОРД, от которого как указанные, так и следственные органы, могут получать сведения для использования их в качестве доказательств по делу. Что касается последнего положения, то существуют два пути преобразования этой оперативной информации в доказательственную. Первый — это допрос сотрудника правоохранительных органов о том, что ему сообщил информатор, второй — допрос самого осведомителя в качестве свидетеля [153] .

153

См.: Фаткуллин Ф.Н. Указ. соч. — С. 151, Никитина Е.В. Указ. соч. — С. 16–17, Гущин А.Н., Громов Н.А. Донос на весах Фемиды // Юридический вестник — 1998 — № 14 — С. 7.

Полагаем, что эти два пути «интерпретации» такого рода информации вполне допустимы и у нас. Такого мнения придерживаются и большинство из 310 опрошенных следователей ГУВД и прокуратуры Воронежской области, УВД Белгородской, Липецкой и Тамбовской областей, Юго-Восточного УВД на транспорте. Так, признание доказательственного значения за показаниями информатора допускают 74,3 % респондентов, 64,7 % считают, что показания работника дознания о том, что ему сообщил осведомитель, также могут являться одним из доказательств по делу.

При этом, однако, необходимо выполнить целый ряд требований, обеспечивающих как надежность получаемых от информатора сведений, так и его собственную безопасность. В частности, законодательно должно быть закреплено требование о том, что информатор для получения оперативных данных может использовать лишь законные средства; он не свободен от уголовного преследования за совершенное им преступление в ходе тайной операции, если только оно не было вызвано крайней необходимостью и не одобрено соответствующим должностным лицом — сотрудником правоохранительных органов [154] .

154

См.: Никитина Е.В. Указ. соч. — С. 18–19.

О гарантиях безопасности рассматриваемой категории лиц упоминается в ст. 1 ФЗ об ОРД. Важнейшая из них — обеспечение полной конфиденциальности такого сотрудничества граждан с правоохранительными органами. Сведения об их личности являются государственной тайной и могут быть преданы гласности только в случаях, специально предусмотренных законом. К сожалению, в конце 80-х — начале 90-х гг. встречались случаи, когда по политическим соображениям, нередко для дискредитации противников или конкурентов, необоснованно разглашались их фамилии.

Поскольку ФЗ об ОРД не содержит перечня случаев, предусматривающих возможность разглашения сведений о личности информатора, то полезно обратиться к анализу зарубежного опыта, применение некоторых положений которого возможно и у нас. В частности, использование информации от осведомителя допустимо для обоснования необходимости производства обыска и ареста подозреваемого, но при этом может быть поставлен вопрос о раскрытии его личности, когда речь идет о сведениях, способных оказать кардинальное влияние на судьбу дела. Ответ на этот вопрос зависит от того, насколько существенными являются показания информатора и имеются ли в деле прямые доказательства виновности подсудимого. Если информатор является важным свидетелем по вопросу о виновности или невиновности подсудимого и если в деле нет иных прямых доказательств, раскрытие личности такого свидетеля допустимо в интересах правосудия. Обвинение может согласиться с этим и принять дополнительные меры по обеспечению безопасности своего информатора либо отказаться, но быть готовым в таком случае к оправдательному приговору [155] . В любом случае это должно быть редким, единичным явлением.

155

См.: Никитина Е.В. Указ. соч. — С. 19–20.