Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию (c гравюрами)

Если княжеские господа послы устроят пиршество или по иному случаю пригласят и попросят к себе гостей, то их люди, в особенности те, кто назначены к прислуживанию и несут свои особые обязанности, как, например, прежде всего: пажи, лакеи, мальчики и т. п., должны вполне воздерживаться от пьянства, а напротив прилежно прислуживать и прилежно исполнять и отправлять то, к чему каждый из них будет определен маршалом.

Точно так же, если княжеские господа послы будут приглашены в гости к другим лицам, то прислуживающие должны остерегаться пить и с высочайшим прилежанием исполнять то, что им приказано. Преступники не должны ожидать ничего иного, как наказания.

Так как во время путешествия, в особенности же при отправлении и уходе из городов и иных мест, неоднократно происходили беспорядки, потому что упаковка вещей каждого откладывалась до последнего часа, а иногда перед самым отправлением то тот, то другой сначала желали посетить знакомых и проститься с ними, вследствие чего княжеские господа послы, к немалому для его княжеской светлости и для них лично ущербу, неоднократно задерживались в пути, то теперь княжеские господа послы отдают строгое приказание: чтобы, как только маршал объявит о необходимости ехать дальше, всякий поспешно упаковывал свои вещи, держался наготове и оставался под руками, чтобы в указанное время можно было быстро нагружать вещи и чтобы, при даче трубою сигнала об отъезде, никого уже не поджидали. Таким образом, если кто-либо задержится при отъезде и будет мешкать из-за прощания и тому подобных причин, то его не только не нужно вовсе поджидать, но, напротив, он должен быть наказан, по своему состоянию и своей должности, безо всякого лицеприятия.

Трубачи ко времени отъезда должны воздерживаться от пьянства, держаться наготове и быть под руками, чтобы по приказанию маршала трубить «к лошадям» и при выступлении в путь отправлять свою обязанность, дабы в случае, если кто из них, как это уже бывало повторные разы, поступит вопреки сему приказанию, княжеские господа послы не имели повода подвергать их строгому наказанию.

Как маршал установит во время поездки, так всякий и обязан поступать, держась именно того места, которое ему предоставлено наказом его княжеской светлости. Поэтому сим совершенно отменяется беспорядочная езда верхом или в повозках во время пути. Напротив, всегда следует ехать в добром порядке.

К чужим всякий должен относиться дружелюбно и мирно, не осмеивать их в их богослужении или в ином чем, не браниться и не драться с ними, но, напротив, быть по отношению к ним услужливым и вести себя так, как всякий желал бы, чтобы с ним самим поступали другие.

Если окажется, что в этом наказе, который княжеские господа послы всегда могут расширять и, по мере надобности, изменять, что-либо не содержится, а маршал отдаст соответствующие приказания, именем княжеских господ послов, для поддержания необходимой почтительности и доброго порядка, то подобному приказанию все и каждый, кто подчинен маршалу, должны повиноваться точно так же, как если бы оно было изложено в самом наказе, — до тех пор, пока княжеские господа послы не прикажут что-либо иное.

За сим княжеские господа послы строжайше приказывают и объявляют всем находящимся в их свите: чтобы этим статьям, установленным наряду с опубликованным наказом его княжеской светлости, и всему с ними связанному, немедленно же по распубликовании их, оказывалось полное должное повиновение, и чтобы никоим образом ни прямо, ни косвенно они не нарушались.

При этом княжеские господа послы надеются, что каждый, кому его княжеской светлости высокая честь и собственная его честь дороги, будет вести себя достойным образом и так, чтобы княжеским господам послам, при высоких их делах, не приходилось терпеть помехи от жалоб и других неприятностей и не приходилось также подвергать непослушных примерному наказанию и т. д.

Какие, помимо этих серьезных наказов, в разных местах были еще даны и предложены правила и приказы — излагать все это взяло бы слишком много времени. Правда, сначала установленный порядок строго поддерживался, и преступники подвергались должным наказаниям. Так как, однако, вскоре за тем не только стали смотреть сквозь пальцы на иных лиц, но, кроме того, посол Брюггеманн роздал некоторым лакеям и другим простым людям топоры с приделанными к ним ружейными стволами, так что можно было ими и рубить и стрелять, и люди получили возможность совершать самоуправства и враждебные действия по отношению к ревельцам, которые с ними сталкивались, — то весь этот добрый порядок вскоре был оставлен и забыт. Поэтому-то, пока мы целых три месяца оставались в Ревеле в ожидании новых верительных писем из Голштинии, между нашими людьми и ревельскими купеческими слугами не раз происходили столкновения, приведшие, в конце концов, к убийству. 11 февраля, ночью, недалеко от посольского помещения, купеческие слуги и наши люди, из озорства, затеяли опасную драку. Страшный крик безобразников заставил Брюггеданновского камердинера Исаака Мерси, француза, человека смирного и благочестивого, выбежать на помощь к нашим из дому. Однако один из купеческих слуг так принял его шестом от ушата, что его череп разбился и он на следующее утро, пролежав четыре часа в тяжком беспамятстве, испустил дух. Труп его 22 того же месяца сопровождался не только послами и их свитою, но и достоуважаемым магистратом и именитейшими гражданами в церковь св. Николая: похоронили его с торжественными церковными церемониями. Хотя послы при участии достоуважаемого магистрата и старались найти убийцу, но его все-таки никто не назвал.

Глава XXIII

(Книга II, глава 8)

О городе Ревеле

Что касается до города Ревеля, то он лежит (под 59°25' широты и, как полагают, 48°30' долготы) у Балтийского моря, а именно в вирландском округе княжества Эстонии. Ведь Лифляндия, простирающаяся от реки Двины до Финского залива, делится на две части: Леттию и Эстонию. Последняя заключает в себе преимущественно 5 округов ^[92] : Гарриен, Вирланд, Аллентакен, Нервен и Вик; все это плодородные и богатые хлебом местности.

92

преимущественно 5 округов. Следует исправить: «5 округов, а именно».

Хотя от многих войн все эти места сильно опустели и одичали, тем не менее ежегодно здесь выжигается много кустарника и леса и земля вновь обращается в пашни, которые затем в первый год дают лучший хлеб. Нужно удивляться, как этот хлеб здесь вырастает пышно и прекрасно, несмотря на то, что семя просто бросается в золу и земля нисколько не унаваживается. Простая зола, сама по себе, ничего не в состоянии произвести; поэтому я думаю, что урожай достигается серою и селитрою, которые вследствие пожара и оставшихся угольев сохраняются в почве. Ведь вполне достоверно, что угольная пыль — хорошее удобрение, которое делает почву плодородною. На это я нахожу указание у Страбона в конце пятой книги, где он рассказывает, что вокруг горы Везувия, близ Неаполя, земля очень плодородна потому, что гора временами извергает пламя. «Быть может, — говорит он, — это и есть причина плодородия окрестностей. Говорят, что в Катане полоса земли, покрытая золою, выброшенною огнем из Этны, сделалась очень удобною для винограда, потому что зола эта содержит в себе жир и глину воспламеняющуюся и плодородную. Пока глина насыщена жиром, она способна к воспламенению, как и всякая земля, содержащая серу, но когда высохнет, потухнет и выветрится, тогда производит плоды». Так как в этих местах в Лифляндии хорошее хлебопашество, то бывает порою, что один Ревель и состоянии вывезти несколько тысяч ластов ржи и ячменя. Они здесь варят доброе и крепкое пиво — вовсе не такое плохое как говорит Цейлер в своем «Itinerarium Germaniae». В Лифляндии ведется и весьма хорошее скотоводство и имеется много мелкой дичи и птицы, так что, сравнительно с Германиею, здесь можно с незначительными расходами вести великолепный стол. Ведь часто мы покупали зайца за восемь медяков (что составляет в мейссенской монете — 2 фоша), тетерева за три гроша, а то и дешевле.

Город Ревель построен в 1230 г. по Р. X., Вальдемаром Вторым, королем датским. По величине, зданиям и укреплениям Ревель мало уступает Риге. Он уже давно укреплен высокими стенами, круглыми башнями и бастионами вследствие чего Московит ^[93] , дважды нападавший и сильно его обстреливавший, — следы чего и теперь видны на замке у горы Тоннингс [Теннис] — принужден был отступить, ничего не добившись. Теперь же он еще более укрепляется, так как его окружают сильными фортами и валами под наблюдением городского математика г. Гемзелия, человека очень искусного. Год тому назад, когда я был там, уже два форта были готовы. Покровителем города является его величество король шведский. Это важный торговый город, который, по прекрасному местоположению, как будто самой природой предназначен для торговли: об этом свидетельствуют великолепная гавань, прекрасный рейд и вообще те громадные удобства, которые от Бога и природы преимущественно перед другими местами дарованы этому городу для мореходства и складов. Поэтому этот город, тотчас по основании своем, сам собою так привлек с себе торговлю, что день ото дня в нем усиливалось население, достигавшее благодаря торговле громадного богатства, и строились великолепные церкви, монастыри, жилища, фасады и стены. Так как при такой все более усиливавшейся торговле улицы и жилища везде были застроены великолепными каменными домами и пакгаузами для защиты постоянно привозимых и увозимых товаров от огня и так как здесь все вообще устроено для торговли, то г. Ревель вообще и считается, как в стране, так и вне ее, за важнейший, а для русской торговли и склада русских товаров удобнейший коммерческий порт на Финском заливе. Он часто посещается судами всех наций и мест и принят также, вместе с лифляндскими городами Ригою и Дерптом в более чем в 400-летнее достохвальное ганзейское общество. В особенности же наряду с четвертою квартирою и главным городом Ганзы — Любеком, город Ревель, в течение трехсот лет до бывших в Лифляндии войн с русскими, в качестве видного сочлена союза, помогал содержать коллегию в Великом Новгороде и пользовался такого рода авторитетом, что, без его совета и согласия, ничего не делалось и никому не дозволялось из Лифляндии и через море торговать с Россиею. Поэтому Ревель и получил и применял, раньше других городов, право складочного места (jus stapulae) и право ярмарочное (jus sistendi mercatus), которое впоследствии было закреплено за ним многочисленными мирными договорами ^[94] между достохвальным королем шведским и великим князем московским, заключенными в 1695 г. в Тявзине, в 1607 г. в Выборге и в 1617 г. в Столбове.

93

Московит. Иоанн IV

94

закреплено… договорами. В столбовском договоре говорится. «Тем же обычаем, что наперед сего великого государя, царя и великого князя Михаила Феодоровича… подданные торговые люди имели вольный торговый двор в Колывани (т. е. Ревеле), також и ныне, по тявзинскому и выборгскому договору, его царского величества торговым людям дану быть двору доброму и месту к тому в Колывани». Этот же договор давал русским право на свою церковь в Колывани. «Полн. собр. зак.», 1, 19.

Хотя вследствие войн с русскими, а, по окончании их, вследствие зависти некоторых иностранцев, обвинявших, без достаточного основания, город Ревель (который только, подобно другим ганзейским городам, пользуется своим правом суда и предварительного приговора) в своекорыстии и т. п., торговля в городе и пала несколько, тем не менее и по сейчас Ревель пользуется великолепными льготами, унаследованными им от геермейстера к геермейстеру, от короля к королю. Город применяет любекское право. У него имеется свой суперинтендент и консистория. Жители привержены к чистой евангелической религии по аугсбургскому исповеданию; они справляют свое общественное богослужение с почти ежедневными проповедями, которые в разных церквах произносятся весьма искусными проповедниками. Здесь имеется и хорошо обставленная гимназия, из которой ежегодно ученые студенты отправляются или в Дерпт в лифляндскую, или в другие академии [университеты]. Город управляется демократически с привлечением гильдий, ольдерменов ^[95] и старейшин. В настоящее время ^[96] там синдиком г. доктор Иоганн Фестринг, доблестнейший ученый муж. В данное время граждане, в особенности господа члены совета, а также церковные и гимназические чины были так единодушны и дружны, что нам любо было смотреть на них: очень часто они имели порядочные собрания и пиршества, во время которых ими выказывалось, по отношению к нам, много почета, любви и дружбы. В летнее время для целей увеселения в этом городе большое удобство представляют находящиеся там и сям веселые сады, рощи и другая места для прогулок. В числе последних в северной части гавани, в полумиле от города, находится старый разрушенный монастырь св. Бригитты, которого стены и подземные сводчатые ходы еще теперь можно видеть. Год тому назад, когда я был в Ревеле, я видел у упомянутого выше г. доктора Фестринга, моего дражайшего друга, старую книгу, в которой подробно описаны были учреждение и устройство, а также и гибель этого монастыря. Постройка была начата в 1400 г. по Р. X., когда магистр Корд был гохмейстером в Пруссии, магистр Корд-Фитингсгоф магистром в Лифляндии, а Иоганн Оке — епископом ревельским. Начал постройку богатый купец, по имени Гуне Свальберт, который, из особого благочестия, отказался от светской жизни, поступил в духовный орден и потратил много денег, труда и хлопот на построение этого монастыря. К нему присоединились еще два других богатых купца, которых звали: Гуне, Куперт и Герлах Крузе; они поступили сначала послушниками, а потом стали священниками. Это был монастырь мужской и женский. Монахини были посвящены в нем в 1431 г. в воскресенье перед днем св. Иоанна [Предтечи], а монахи в воскресенье после дня св. Иоанна. Г. Герлах Крузе избран был патером и духовником. Однако внезапный пожар в 1564 г. по Р. X. в день Exaudi [6 воскресенье по Пасхе] совершенно сжег и испепелил весь монастырь.

95

ольдерменов или альдерманов, подлин. Olderleute и Aeltermanner, выборные старосты купечества.

96

В данное время, т. е. по время посольства.

У монахов и монахинь, как рассказано в той же книге, существовал особый способ понимать друг друга без речей, а именно при помощи знаков пальцами и руками. Например, если кто указательным пальцем касался глаза, глядя вверх, то это обозначало: «Христос». Прикосновение тем же пальцем к голове обозначало: «Исповедник». Приложение знака Х к голове обозначало: «Диакон», а 2 пальца, приложенные к голове: «Аббатисса». Приложение указательного пальца к мизинцу обозначало: «Пить». Соединение пяти пальцев обозначало: «Вода». Если указательный палец протягивался по груди, то это обозначало: «Читать». Если двигали кулаком с поднятым большим пальцем, то это обозначало: «Не почитать». Если большой палец обнимался указательным и среднем пальцем, то это обозначало: «Стыд». Было весьма много еще других подобных способов, которые здесь приводить взяло бы слишком много места. Сказанного достаточно об этом разоренном монастыре, в который ревельцы часто, ради развлечения, ходят гулять.