Оплошность резидента

– Но ведь он дома, а должен еще целый месяц находиться в Таджикистане, - не сдавался Сергей.
– Разве это не подозрительно?

– Ну... может быть, он заболел и потому вернулся раньше времени.

– И даже не сообщил об этом в институт?

– Вот что, - решительно сказал Митин.
– Не будем фантазировать. Отправляйся к Погорельскому и допросиего. Можешь c пристрастием, я разрешаю. Прихвати гранки его первой статьи. Может быть, он пощадит труд линотипистов.

Квартиру Погорельского Сергей Морозов нашел без особого труда, хотя прежде бывать здесь ему не доводилось. Уже минут пять, наверное, Сергей стоял у двери, никак не мог решиться позвонить. Руки вспотели и не желали подчиняться, ноги противно дрожали, сердце ломились, кровь отчаянно шумела и ушах

"Ну. успокойся, - уговаривал он сам себя. Чего вдруг так разволновался? Спокойно, спокойно. Ученые обычно не кусаются".

Неожиданно дверной замок громко щелкнул, и дверь распахнулась перед носом Сергея. Сергей не нажимал на кнопку звонка, а потому вздрогнул и невольно попятился

В дверях стоял Погорельский и пристально смотрел в глаза Сергею. От его нестерпимо обжигающего, всепроникающего взгляда в груди у Сергея словно что-то оборвалось Необъяснимый, дикий страх парализовал его. Ноги предательски подкосились, и потерявший сознание Сергей начал падать.

Погорельский не дал упасть своему гостю. Легко подхватив, на руки обмякшего Сергея и его портфель, он постоял несколько секунд, прислушиваясь. Никого не было.

Ученый удовлетворенно хмыкнул и, захлопнув дверь ногой, понес редактора в гостиную. Там он аккуратно уложил Сергея в кресло, обыскал его, изучил найденное в нагрудном кармане пиджака служебное удостоверение. Не обнаружив в карманах Морозова больше ничего достойного внимания, Погорельский взялся за портфель гостя. Рукопись своей последней статьи он читать не стал, а вот гранки просмотрел внимательно.

"Понятно, - усмехнулся про себя Погорельский, закончив читать гранки.
– Мой прототип соизволил написать статью в тот же журнал и по той же теме! На него что-то не похоже. Не любитель он пописывать статейки в научно-популярные и молодежные журнальчики".

Сергей Морозов зашевелился в кресле, открыл глаза.

– Где я?
– спросил он хрипловато.
– Что со мной?

Погорельский отложил гранки статьи, придвинул поближе к креслу Сергея свое кресло и уселся так, чтобы хорошо видеть глаза гостя.

– Очнулся?
– спросил он мягко, почти ласково.

– Что это было, Николай Федорович?

– Ты, по-моему, просто переутомился, вот и стало плохо.

– Мне, право, неудобно...

– Ничего страшного, Сережа. С кем не бывает?

Голос Погорельского, его взгляд успокаивали, гасили дрожь и руках и груди. Приятное тепло разливалось по всему телу. Очень хотелось спать.

– Тебе лучше?- тихо спросил Погорельский.

– Да, - еле слышно прошептал почти заснувший Сергей.

– Ну вот и прекрасно. Ты спи, но отвечай на все мои вопросы.

– - Я готов ответить на любой ваш вопрос, - проговорил медленно Сергей. Он уже спал, но продолжал слышать голос Погорельского. А еще в своем странном сне Сергей твердо знал, что говорить ученому надо только правду, Где ты работаешь?
– спросил Погорельский.

– В комитете госбезопасности?

– Нет. В редакции молодежного журнала. В отделе науки.

– Кто прислал тебя ко мне?

– - Заведующий отделом.

– Он знает о двух статьях?

– Да.

– Кто еще знает?

– Думаю, никто.

– Твой заведующий отделом в твое отсутствие может сообщить о случившемся в КГБ или в милицию?

– Нет.

– Почему?

– Больше всего на свете он боится стать посмешищем.

– Фамилия, имя, отчество твоего заведующего, домашний адрес, номера его служебного и квартирного телефонов.

Сергей назвал.

Погорельский сложил рукопись и гранки в портфель Морозова, откинулся на спинку кресла и сказал: - Забудь все, о чем я тебя здесь спрашивал, и просыпайся.

Сергей зашевелился в кресле и открыл глаза.

– Где я? Что со мной?

– Ну вот и очнулся, - усмехнулся Погорельский.

– Что это было, Николай Федорович?

– Мне кажется, ты просто переутомился, потому и потерял сознание.

– Мне, право, неудобно...

– Какие пустяки, Сережа. С кем не случается?

Погорельский добродушно улыбался, а в глазах его прыгали веселые бесенята.

Сергей ошарашенно помотал головой.

– Что за чертовщина! Николай Федорович, бывает такое ощущение, что все происходящее было с вами?

Погорельский слегка нахмурился.

– Вообще-то бывает, правда, редко. Ученые объясняют это явление разной скоростью прохождения сигнала от правого и левого глаза или от правого и левого уха к соответствующим центрам мозга.

– Ерунда, - уверенно заявил Сергей.

– Но почему же?

– Один мой друг с детства слеп на правый глаз, а однако и ему порой кажется, что он уже когда-то видел происходящее.

– Любопытно. Очень любопытно, - проговорил Погорельский задумчиво и вдруг без всякого перехода спросил: - Что привело тебя ко мне, Сережа?

Сергей осмотрелся, увидел свой портфель и взял егона колени.

– Меня очень удивила последняя ваша статья, Николай Федорович.

– Чем?

– Такая неожиданная смена убеждений...

– Убеждений?
– переспросил Погорельский, ухмыляясь.

– Ну, может, не убеждений, а позиции.

– Так убеждений или позиции?
– Погорельский откровенно издевался.

Сергей разозлился.

– Называйте это, Николай Федорович, как угодно, но факт остается фактом: вы переметнулись из одного лагеря в другой. Вы перебежчик. Настоящие ученые так не поступают.

Погорельский захохотал.

– Неужели не поступают?
– спросил он сквозь смех, Сергей насупился и ничего не ответил.

Погорельский перестал смеяться и вполне серьезно сказал:

– Позвольте напомнить, молодой человек, что не я первый в последние годы перешел из лагеря противников реликтового гоминоида в лагерь его сторонников. До меня так поступили историк и археолог Шаклей, знаменитый альпинист Рейнхольд Месснер, английский ученый Тони Вулдридж и многие другие не менее известные люди.