Опороченная (Карнавал соблазнов)

— Ворон потерял всякое терпение, миледи, — выкрикнул какой-то молодой рыцарь. — Ты пригладишь ему взъерошенные перья?

— Нет, пусть она лучше погладит жесткую шишку у него между ног, — быстро подхватил шутку корявый, немолодой воин, тот самый, которого она выбранила накануне за вонь.

Остальные громко загоготали этой остроте. Красивый, светловолосый рыцарь встал и преградил ей дорогу; несомненно, это был представитель викинговой стороны семейства Эйрика. Все мужчины были уже изрядно пьяны, включая и смазливого норманна, который нетвердо стоял на ногах. Не успела Идит пройти мимо него, как этот деревенщина громко рыгнул, а затем спросил нарочито громко, чтобы слышали все его приятели:

— Госпожа пчельница, ты позволишь хозяину отведать этой ночью твоего меда? — И потом рухнул на свое место, оглушительно гогоча над собственной шуткой.

— Нет, — хрипло заорал другой, когда она проходила мимо. — Она научит нашего господина делать свой собственный мед.

— Бззз… Бззз… Бззз… — зажужжали все хором, стуча кубками.

Наконец Идит пробралась мимо них, надменно вздернув подбородок, но со слезами обиды на глазах. Где же Гирта, единственная союзница в этом замке? И почему Эйрик не мог остановить эти грубые шутовские выходки? Ведь он обручился с ней, а значит, должен защищать от подобных оскорблений. Конечно же, должен, кричала она в душе.

В памяти у нее всплыли, как на грех, и былые оскорбления, воспоминания, которые Идит считала давно забытыми. Какой наивной была она в те дни! Правда, она никогда и не надеялась, что ее друзья простят ей любовную историю со Стивеном, однако к такой жестокости прежняя благополучная жизнь ее не подготовила. Ничего удивительного, что она сама и ожесточилась за все эти годы!

Она с достоинством вскинула голову и не позволила себе забиться в уголок, чтобы зализывать свои раны. Не собиралась она и позволять таким людям впредь обижать ее.

Сощурившись и моргая, она стала отыскивать Эйрика сквозь дым, щипавший глаза. Поистине придется что-то сделать с этим, когда она станет хозяйкой: расширить отверстие для дыма или устроить какие-то вытяжки, решила она, вытирая глаза тыльной стороной ладони. В зимние месяцы тут, вероятно, и вовсе дышать невозможно.

Наконец ее глаза встретились с глазами суженого, и она тут же поняла, почему Эйрик не стал вмешиваться и защищать ее. Хотя он и сидел в небрежной позе, откинувшись на спинку высокого стула и праздно барабаня пальцами по столу, его стиснутая челюсть и жесткий блеск в глазах свидетельствовали о слепой ярости. Идит слегка затрепетала, но стоически заставила себя подняться по ступенькам на помост. Ох, Святая Матерь.

— Прошу тебя, прости мое опоздание, — заявила Идит, собрав все свое самообладание, когда наконец встала перед ним. — Я страдала от желудочных колик, не очень сильных, милорд.

Он лениво поглядел на нее сквозь прищуренные глаза, даже не трудясь подняться, затем процедил сквозь зубы такое ругательство, на какое не решились бы в ее присутствии даже неотесанные купцы.

Она застыла.

— Ты возвышаешься в своих глазах, когда унижаешь обрученную с тобой женщину по примеру своей свиты? — язвительно поинтересовалась она и с отвращением махнула рукой на нижнюю часть зала, где рыцари открыто пожирали их глазами, по-прежнему выкрикивали какие-то непристойности или просто жужжали, изображая пчел. — Временами я могу говорить слишком откровенно, но к такому грубому обращению вовсе не привыкла.

«По крайней мере, не в последнее время. Тем более что я редко покидаю свой замок».

— А что ты скажешь о своем поведении? Как ты обращаешься со мной и с рыцарями, верными моему штандарту? Презрение к человеку, с которым ты обручилась, говорит само за себя уже в твоем отказе присоединиться к нашим тостам. — Он пожал плечами. — Ты вынудила нас пить одних.

Он поднял кубок и залпом опустошил его содержимое, и Идит поняла, что он, несомненно, опрокидывал его уже с десяток раз, дожидаясь ее появления.

О Господи! Ей и с трезвым Эйриком было предостаточно хлопот.

Она посмотрела на Вилфрида, который сидел рядом со своим господином и с сожалением глядел на него. Идит пристыженно наклонила голову, представив себе, каково ему было ощущать себя униженным перед всеми. Она вовсе и не собиралась оскорблять Эйрика на глазах его свиты. Просто опасалась, что он разоблачит ее обман. А в его теперешнем состоянии, казалось, для него все едино — что свернуть ей шею, как цыпленку, что жениться на ней.

— Ты даже не соизволила одеться ради такого события поприличней, — упрекнул Эйрик, с отвращением обводя взглядом ее наряд.

Сам он помылся и подровнял усы. На нем была черная рубаха и туника, немного поношенная, но сверкающая золотым шитьем по краю и перехваченная в талии поясом из тонких золотых звеньев. Вероятно, он не такой уж нищий, как ей первоначально показалось. Она взглянула на себя и против воли застыдилась, что рядом с Эйриком так ужасно выглядит.

— Ты несправедливо упрекаешь меня за мой наряд! — воскликнула она. — Я просто ничего с собой больше не привезла, да и откуда мне было знать, что ты так быстро согласишься на мое предложение?

— Действительно, откуда?

Идит решила не обращать внимания на его издевки. Жалость к себе была роскошью, которой она предавалась редко, и сейчас она велела себе не поддаваться такой слабости. Почувствовав наконец, что может владеть собой, она спокойно поинтересовалась:

— Теперь ты откажешься от помолвки из-за моих промахов? — Она закрыла на миг глаза в приступе дурноты. Неужели ей удалось продвинуться так далеко лишь для того, чтобы сейчас потерпеть поражение?

Заставив себя поглядеть ему прямо в лицо, она предложила:

— Я освобожу тебя от твоей клятвы, если желаешь.

Она беспокойно ерзала под тяжелым взглядом Эйрика, нервно шевеля растопыренными пальцами у подбородка, чтобы хоть чуть-чуть прикрыть лицо, а он, казалось, всерьез обдумывал ее предложение. Наконец он пожал плечами:

— Мои желания давно уже перестали быть для меня законом. И я уже сказал тебе недавно, что не нарушаю своих клятв.

— Но я…

Эйрик поднял руку, прерывая ее:

— Давай договоримся с самого начала. Я не потерплю твоего упрямства, когда ты станешь мне женой. Я не тиран, однако не стану терпеть супругу, которая на каждом шагу бросает мне вызов. Состязание в воле, на мой взгляд, не годится для нормальной семейной жизни. У меня в жизни и без того достаточно противостояний. И если ты так намерена вести себя и дальше, то у нас ничего не получится. Тогда лучше и не начинать.

Идит с раскаянием наклонила голову. Как могла она не заметить, что у этого гордого человека уязвимая душа? Ей следовало бы понять, что любая, даже самая безобидная насмешка над ее суженым может унизить его в глазах свиты.

— Я была неправа. Вообще-то я просто боялась. — И это правда, пусть неполная, подумала Идит. Она действительно боялась, но по причинам, о которых ему лучше не знать.

Эйрик, казалось, смягчился и положил ладонь ей на локоть:

— У тебя нет оснований бояться меня, Идит. Пока ты со мной держишь себя честно, я не причиню тебе никакого вреда.