Опричник Тайного Приказа

Женщина выслушала Ивана Борисовича, куда-то отошла и через полминуты вернулась с ключом. Щелкнув замком, она открыла стеклянную крышку и извлекла крест. Иван Борисович кивком указал на Ростислава и смотрительница, осторожно держа экспонат на ладонях обеих рук, передала его опричнику.

Ощутив в руках металл креста, опричник мгновенно понял, что не ошибся, это он и есть. Мельчайшие царапины, которые он запомнил перед прыжком в будущее были на тех же самых местах. Конечно, к ним добавились новые, но это был тот самый восьмиконечный крест, венчавший царский посох. И самое главное — силу, которую он излучал ни с чем нельзя было спутать.

В его голове уже роились варианты, как завладеть крестом. Росс делал вид, что увлеченно рассматривает музейный экспонат. На самом деле лихорадочно соображал, как поступить. Воспользоваться техникой внушения, по-цыгански забрать и уйти, был не самый лучший вариант и опричник его отмел сразу. Договориться и выкупить за золотые монеты — этот директор музея мог не пойти на это. Пробраться ночью, как ниндзя, в музей и выкрасть он оставил на крайний вариант. К тому же, оставался открытым вопрос, где жемчужные бусы и, собственно, сам посох? Возможно, Иван Борисович мог что-то прояснить. Затянувшуюся паузу прервал сам директор.

— Я вижу вас заинтересовал этот экспонат, — сказал он, наблюдая за реакцией гостя, — пойдемте ко мне в кабинет, а то, что его на весу рассматривать. Там и кофейку выпьем, наконец, а то я сегодня еще ко второй чашке не приступал. Кофеман, знаете ли. Кофе для меня не напиток, а средство передвижения.

«Надо срочно позвонить Игорю», — подумал Ростислав, шагая за директором музея в его кабинет. — «Это его друг, он его лучше знает, может подскажет чего, чтобы обойтись без крайностей».

***

— Интересный вы человек, — произнес директор музея, разливая из электрической кофеварки по чашкам кофе. Его голос звучал странно — будто он знал больше, чем показывал.

— Серьезно? Что во мне такого интересного? — удивленно подняв брови, пожал плечами Росс.

— Вы первый, на моей памяти, кто заинтересовался этим крестом. Как правило, спрашивают за другие, обычно за тот, что лежит слева, потому что он выпадает из традиции шестнадцатого века.

«Черт, возьми, а Борисович-то не прост», — подумал Ростислав, молча слушая.

Директор поставил на стол перед гостем чашку кофе. Ростислав благодарственно кивнул, но кофе пить не спешил, рассудив, что кто его знает, что в нем.

— Просто, характерный, от того и заинтересовался, всегда интересно помыслить глядя на антикварную вещь, о судьбе человека, которому она могла принадлежать… — начал опричник.

— Есть мнение, что вещь эта непростая, — перебил его Иван Борисович, открывая шкафчик и доставая пакет с печеньем, — для тех, кто знает слово и дело…

Опричник замер. Только, что директор музея произнес девиз, который являлся своего рода паролем. Правда, только первую часть и в каком-то заплетенном в предложении виде и явно ждал ответа.

— Есть люди для которых честь и сила действительно превыше всего, — также размыто ответил Росс.

Директор внимательно посмотрел на него, достал из сейфа баночку меда из-за которой выглянул небольшой металлический предмет. Ростислав задержал дыхание. Это был браслет Тайного Приказа.

«А вот это неожиданно», — подумал Росс и непринужденно, словно машинально потер левый локоть и, как бы невзначай задрав рукав, мелькнул браслетом на руке.

— Вот, об этом я и говорю, — многозначительно произнес директор музея, — вы интересный человек. И крест этот интересный. Есть версия, что изначально он принадлежал знаете кому?

— Святому Амвросию…

Директор резко поднял глаза:

— Откуда вы знаете? Эта информация никогда не публиковалась.

Опричник молча, не мигая смотрел на него. Дождавшись, когда дискомфорт от затянувшейся паузы достигнет у директора предела терпения, Росс заговорил.

— У вас в шкафу лежит редкий антикварный браслет, откуда он? — спокойно и доброжелательно спросил он.

— Я так вижу у вас такой же?

Ростислав тяжело вздохнул.

— Иван Борисович, вы понимаете — кто я? Просто скажите, откуда у вас этот браслет? Это музейный экспонат или он ваш личный?

Директор музея испытал неприятное ощущение, граничащее с безотчетным страхом. Опричник умел психологически давить на человека. Выдерживая паузы и расставляя слова он подавлял волю того, с кем говорил. Директор взял в руку браслет и, провернув на пальцах, положил на стол.

— Он не на балансе музея, — ответил он, — но и не совсем мой.

— Это как? Вряд ли кто-то оставил его вам на хранение. Это против правил. Вы знаете, что это?

Иван Борисович замялся. Он был в собственном кабинете директора музея, но чувствовал себя, как на допросе.

— У вас ведь такой же, очень похожий на этот…

— Он не похож, он точно такой же. Пароль и отзыв ты тоже знаешь. У меня вопрос — откуда, если этот браслет не твой? — перешел на ты опричник.

Директор пошарил рукой в шкафу и вытащил какую-то толстую папку с бумагами.

«Надеюсь, у него там не пистоль заряженный лежит?» — подумал Росс, — «не хватало еще переломать его».

Но директор положил папку на стол, отхлебнул кофе и глубоко вздохнув заговорил.

— Мой отец, когда был директором этого музея, говорил мне, что не известно когда, но, рано или поздно, придет человек, который заинтересуется этим крестом. Ему, в свою очередь, это говорил предыдущий директор нашего музея, собственно, учеником которого был отец. Поэтому, крест этот всегда лежал на виду и его никогда не убирали из экспозиции.

— А браслет у вас откуда? Вы понимаете, что это такое?

— Браслет принадлежал как раз научному руководителю моего отца. Так как детей у него не было, он передал эту вещицу ему, ну, а уже отец передал мне. Насколько я знаю, это был символ принадлежности к какой-то организации, построенной по принципу тайного ордена. Но, видимо, со временем она прекратила свое существование, а ее адепты передавали символы детям из поколения в поколение.

— Так, с этим становится более-менее понятно, — проговорил опричник, — а с Игорем Воротынским это как связано?

— С Игорем? Никак не связано, — недоуменно пожал плечами директор, — видите ли, отец строго настрого наказал мне держать все это в секрете. Ну, по крайнем мере, пока не появится человек, который заинтересуется именно этим крестом.

— А с чего ты взял, что я — тот самый человек.

— Ну, вы действительно единственный, кто проявил к нему интерес, крест-то вполне обычный и кто не знает, что это, вряд ли заинтересуется им. А во-вторых, вот, — Иван Борисович достал из папки, лежащей на столе, лист толстой пожелтевшей бумаги.