Опрокинутый мир
Шрифт:
– Как?
– Очень просто. Вы говорите, в том мире, чтобы вытащить гвоздь из стенки, надобно забивать его молотком, а чтрбы заколотить,--вытягивать клещами, так?
– Совершенно верно, у них сила действует...
– И мы поступим подобным образом. Я беру шприц и делаю вам какое-нибудь нейтральное вливание, ну, напри мер, глюкозу. Если вы из нашего мира, шприц опустеет, а если из "опрокинутого", в нем появится венозная кровь. Надежно и безопасно.
Петр
– Исполнено, товарищ начальник экспедиции. Печальная, так сказать, необходимость. Без анабиоза нам его до дому не довезти, а так, глядишь, здоровеньким вернется. Не все еще потеряно.
"Три года пропадет,- горестно подумал Бурьянов сквозь дремоту.- Никаких условий для нормальной творческой работы!" Но засыпал Петр Петрович со спокойной совестью. Он знал, что его теория совершит переворот в науке похлеще теории относительности. Ничего более безумного не смог бы придумать ни один сумасшедший! Жалкие догматики, они посчитали его свихнувшимся - и даже не подумали о том, что создать стройную теорию мироздания на современном этапе можно только в том случае, если тебе удастся свернуть собственные мозги хоть немножко набекрень.
А ему это удалось!
Очевидно, доктор оказался прав: три года глубокого сна подействовали на Бурьянова благотворно, и ко времени приземления он был уже вполне здоров. Во всяком случае, с космодрома его отпустили на все четыре стороны, как и остальных членов экипажа.
Он шел знакомыми улицами, с удовольствием вдыхал полной грудью чудесный запах Земли, во все глаза глядел на милые лица прохожих и тихо радовался про себя, что "опрокинутый мир" не оставил в его психике никаких патологических отпечатков. Он шел бодрый, полный сил, в отличном расположении духа, что-то насвистывая и размахивая своим чемоданчиком,- и вдруг обнаружил, что идет не по улице, а... по потолку универмага. Идет так, словно он один нормальный и один идет правильно, а все остальные почему-то шагают по потолку. Заметив это, он остановился в растерянности и подумал: "Одно из двух: либо я и впрямь усвоил на Планете скверную привычку ходить вверх ногами, либо..." Внизу было полно людей, но он постеснялся звать когонибудь на помощь, а идти дальше боялся, потому что не знал наверняка, действительно ли может ходить по потолку, или просто
сошел с ума. Он стоял на потолке универмага и чувствовал себя прескверно, все тело затекло от стояния вниз головой, в ушах угрожающе пульсировало, к тому же его могли оштрафовать за истоптанный потолок, а у него не было с собой ни копейки.И тут в толпе мелькнуло знакомое лицо - Ася, его Ася, исчезнувшая в свадебную ночь!
– Ася!
– позвал он.- Ася, помоги же... хоть ты!
...В дверях стояла жена,- заспанная, в распахнутом халате, с бигуди в жиденьких волосах. Все его кошмары исчезли разом.
– Чего ореш-ш-шь среди ночи?
– прошипела она.- Ребенка разбудиш-ш-шь.
– Нет, нет, это я так, случайно,- испуганно забормотал Бурьянов.- Иди спи, Ася. Пожалуйста, спи.
Перед ним лежал черновик курсовой работы - двенадцать страниц расчетов - и в конце нелепая, хотя никакой ошибки не было, он уже тысячу раз проверил.
"Спать, спать,- приказал он себе.- К дьяволу, так можно и в самом деле с ума сойти. Пойду лучше завтра к профессору Куцеву, пусть сам расхлебывает".
Он почесал рыжее родимое пятно на локте левой руки, с удовольствием убедившись лишний раз, что он - это именно он, студент Бурьянов, зевнул и начал укладываться.
...В институтском дворе Зинур со Светкой поглощали мороженое и любезничали вовсю.
– Бурьянчик, привет!
– сказала Светка, смачно облизывая выпачканные мороженым губы. Знала, наверное, что Петя неравнодушен к ней.
– Ну как, придумал новую теорию мироздания?
– насмешливо спросил Зинур.
– Придумал,- честно признался Бурьянов.- А что, старик Куцев здесь?
Куцев был здесь.
– Я говорил об этом на лекции,- строго напомнил профессор.- Прогуляли, выходит? А следовало бы вам знать об этой гипотезе, хотя бы понаслышке. Над нею работали Ландау и Оппенгеймер, ею интересовались Дирак и Гофман... Да что я повторяю, надобно лекции посещать!
Бурьянов совсем нос повесил, и, заметив это, профессор закончил ласковее:
– А теперь получается, вы самостоятельно пришли к той же гипотезе,, Бурьянов. Похвально, конечно, однако... С равным успехом вы могли бы изобрести деревянный велосипед. Все ваши миражи - от невежества, исключительно от невежества. Невежество же преодолевается трудом, батенька. А вообще, если человек может жить в безумном мире математических абстракций, он не безнадежен для науки. Нет, не безнадежен. Так что дерзайте, Бурьянов. Дерзайте, опрокидывайте миры, авось да и опрокинете!