Опс и Опля

Пшицва: Браво!

Черненко (понимающе подмигивает Опле): Опс пытался умничать, но я его одним словом срезал и испортил ему всю шутку! (Опсу) Видал я идиотов похлеще, чем ты. На все остальное я реагировать не собираюсь. (Опле, тихо, пытаясь спасти свою честь)

А дверь во время этого была открыта или закрыта?

Опля: Может быть спокоен, Черненко, за мной ты как за каменной стеной. Меж моим лоном и этим инфантильным бесстыдником находился материал молчащий и непрозрачный.

Черненко (целует ей руку, чуть ли не плачет от чувствств) А я и так спокоен, я совершенно спокоен. Да я просто символ спокойствия! (Пытается обнять Оплю). Обними меня.

Опля: Не время. Может, после, ночью - тогда да, конечно.

Черненко: А ведь это - главное, большего -то мне и не нужно, вообще ничего не нужно, только знать, что у меня есть, если я захочу, и это главное и больше мне ничего не нужно.

Опля (резко поворачивается к Опсу): А на вопрос , стоящий в твоих глазах: "Почему Черненко?" я отвечу: "А вот так!". Черненко - и все тут. Хоть лопни. Черненко, потому что Черненко. Другого объяснения не будет.

Пшицва: Такие аргументы и я люблю: Вытереть потому что вытереть!

Черненко: "Черненко, потому что Черненко" - это лучший аргумент, который мне доводилось слышать. Большего мне и не нужно.

Опля (Опсу): И не думай, что если мы отвлеклись на Черненко, то забыли твою лужу.

Черненко: А почему ты называешь каплю лужей? Этим ты лишь льстишь ему. Он со страху даже этого не может сделать как следует.

Пшицва (тихо, Опле): Оплечка, дочечка, но если мы назовем это каплей, то мы таким образом, преуменьшим масштабы этого безобразия, а жаль. Мы крайне заинтересованы , чтобы называть это лужей.

Опля (задумывается)

Пшицва (шепчет ей) Лужа, лужа!

Опля: Ты что, мама, хочешь на меня повлиять? (Пауза. Затем, решительно): Нарекается лужей!

Пшицва: Браво! Восторжествовали чистый разум и справедливость! Лужа! Ура!

Опля: (Опсу): Так не думай, что если мы отвлеклись на Черненко, то забыли твою лужу. Следуй за мной! (Выходит, за ней Опс).

Черненко: Куда! (Бежит за ними)

Пшицва (Ньеме): А ты продолжай вытирать лужу твоего сына. Да смотри, вытирай хорошенько!

Черненко (входит): Они пошли на улицу.

Пшицва: Беги на балкон, спроси - куда?

(Он выходит)

Ньема (наклоняется, вытирает) А в конце концов нас похоронят..

Пшицва: Ты должна понять, Ньема, моя лучшая подруга, что лучшие минуты твоей жизни - это сейчас, когда ты стоишь, согнувшись. Все думают, что это просто так, что ты нагибаешься, чтобы нагнуться. И никто не знает, что ты согнута даже, когда стоишь выпрямившись. Значит , весь мир обманываем, а?

Ньема (намеревается закончить):

Пшицва: Нет, нет, хорошенько вытирай! С большим количеством порошка, хорошенько все оттереть!

Ньема: Два раза "хорошенько" у вас появляется лишь в указаниях об уборке.

Пшицва (примирительно) Вот, тоже мне, нашла свойство. Ты ведь знаешь, насколько я тщательна в уборке. Поэтому меня так удивило содеянное Опсом. Вообще то он меня не удивляет. Я знала, что он кончит чем-нибудь подобным. А ты не знала. Ты ожидала от него Бог весть чего.

Ньема: Ну и ожидала. Он ведь мой сын. Да ничего я такого особенного от него и не ожидала.

Пшицва: Еще как ожидала.

Ньема: Не ожидала.

Пшицва: Ожидала, ожидала. Когда ты стояла, согнувшись, над лужей, у тебя даже лицо на мгновение просветлело.

Ньема: Это я вспомнила о покойном муже.

Пшицва: Да, у тебя была минута просветления, и жаль, что она была попусту растрачена на эту лужу.

Ньема (плачет): Почему я не умерла вместе с ним?

Пшицва: Не сейчас!

Ньема: Тогда бы у меня спина не болела!

Пшицва:

Черненко (входит): Они скрылись за углом!

Пшицва: Почему же ты не крикнул "Куда вы?!"

Черненко: Она не ответила. Сколько раз можно спрашивать "куда?", чтобы не превратиться в посмешище?

Пшицва: Ты уже посмешищем родился. Карикатурой.

Ньема: Он, верно думает, что он не карикатура, а картина маслом.

Пшицва: Я должна спуститься, посмотреть куда они делись. (Выходит. Ньема - за ней).

Черненко (про себя): Я твердил себе "успокойся!", и все таки...(выходит за ними).

Картина 11

Улица. Опс идет на расстояни нескольких шагов за Оплей, глядя на ее ноги и зад, он говорит обиженным тоном. Опля к нему не оборачивается.

Опс: У человека - два инстинкта . Один говорит: " В Москву, в Москву!", а другой :

"В бездну, в бездну!". Меня тянет в бездну.

Опля: Ты слишком себе льстишь. Есть и еще один, и он действительно властвует тобой: инстинкт бессмысленного моргания от удивления в пустом пространстве.

Опс: Это тебе не поможет. Я смотрю на тебя сзади и вижу страшную пропасть. В тебе много сил, много ответственности, много справедливости. Подчеркиваю - много. Даже описать невозможно. Цып- цып- цып.

Опля: Что?

Опс: Глупости Я так возбужден, что слова сами вылетают.

(Уходят)

Картина 12

Пшицва, Ньема, Черненко, идут по улице.

Черненко (озабоченно): Ну куда они могли пойти? Куда?

Пшицва: Кто знает и кто может охватить всю сферу интересов нашей Опочки?

Ньема: Вы действительно полагаете, что мир это место, созданное для того, чтобы черненкоиды бегали за оплями , спрашивая куда они идут? Это ошибка. Мир - это место, где люди спят или умирают или в бессознательном состоянии откидывают голову назад и сидят так, в полной беспомощности с раскрытым ртом и те, кто видит эти раскрытые рты - они тоже раскрывают рты в полной беспомощности. Вот таков он, мир.

Пшицва : Это не самое умное - напоминать о смерти посреди свадьбы и заставлять веселящихся гостей чувствовать себя идиотами. Разве только твой муж умер? А мой где?

Ньема: В могиле!

Пшицва: Вот именно!

Ньема: А действительно, кто такой вообще этот Черненко с его вечным "Куда они пошли?" по сравнению с могилами наших мужей?

Черненко (защищается) : А чего это все время говорят о Черненко в третьем лице, будто меня здесь нету вовсе? Я - Черненко.

Ньема: Я бы на твоем месте не кричала об этом.