Оптимистка

Решила совершить подвиг и приготовить что-нибудь вкусное. Ноги опять болят, так что магазин отменяется, но у меня в морозилке оставались пельмени. Знаю, от меня требуется только воду вскипятить и посолить, но и это нужно сделать правильно!

Ушла на кухню. Поставила воду, достала овощи, помыла, начала резать на салат, попутно размышляя о сигнале будильника. Что-то в последнее время я его отключаю и заваливаюсь спать дальше, а раньше подскакивала и бежала справляться. Может, стоит заменить, может, эта песня приелась? Или стала неактуальна? Хотя как актуальность может влиять на то, встану я или нет? Ох как всё сложно и запущено.

Когда в дверях появился Арчи с сонными глазами, потирающий грудь – хорошо хоть не почесывающий, так далеко моя симпатия не успела распространиться, – я уверовала, что для мужчины главное желудок. Не то чтобы не знала этого раньше, просто сейчас убедилась на собственном опыте. Пельмени вот только-только сварились, и салат уже размешивала, как раз – Арчи проснулся! Удивительное совпадение, не правда ли?

– Ну привет еще раз. Садись, гостем будешь.

Послушно сел, не задавая вопросов. Так глядишь, и привыкнет к моему юмору и странным фразачкам время от времени.

– Тебе с бульоном, без?

– С бульоном.

Я тоже люблю его похлебать. Если правильно готовить, получается очень вкусно.

– Сметана или майонез?

– Сметана.

Снова в яблочко. Я вообще майонез лет до четырнадцати на дух не переносила, даже салаты, мазанные им, не могла есть. Потом начала и нашла в нем свою прелесть, но до сих пор если надо облизать ложку, испачканную майонезом, я делаю это с отвращением. К чему я? Ах да, сметана! Сметану можно есть только в двух видах, скажу вам по секрету: намазанную на хлеб и с пельменями. Всё. Вот такие вот интересности.

Поели, Арчи совершенно естественно встал мыть посуду – золото парень, однако, мы явно подходим друг другу. А готовить он умеет, кстати?

– Ну что там?

– Да ничего, – он продолжал мыть. – Мелена в истерике бьется, ей колют успокоительное. Я попросил парней, теперь сидим с ней, меняясь. Боюсь, как бы она не решила с собой покончить.

– Эй, не переживай, – подошла со спины и обняла. – Она обязательно привыкнет. Надо просто найти новый стимул в жизни.

– Просто? – спросил он с горькой иронией.

– Просто. А пока не найдется, жить в поисках. Я вот успешно этим занимаюсь уже восемнадцать с лишним лет.

– Погоди-ка, – он развернулся. – Хочешь сказать, что не видишь смысла в жизни?

– Мы заговорили о стимуле, – попыталась вывернуться.

– Но в данном случае это одно и то же, – он схватил меня за руки пониже плеч и пытливо уставился в глаза. – Так есть у тебя стимул или нет?

Я отвернулась, сделав вид, что мне смертельно надоели его вопросы.

– Ну нет, дальше что? Говорю же, успешно живу в поисках оного.

– И как, хорошо живешь?

– Нормально, – огрызнулась и отошла. – Всё, бывай, Арчи. Обедом я тебя накормила, выспаться дала, а в душу мне лезть не надо.

Попыталась уйти, но он не позволив, схватил и вернул на место.

– Не уходи, – неожиданно грустно попросил он. – Прости, если обидел. С тобой я не всегда понимаю, что можно говорить, а что нет, не могу предсказать твою реакцию.

– И не надо предсказывать, – пробурчала негромко. – Разве не интереснее жить, когда не знаешь, что будет в следующую минуту?

Он засмеялся.

– Ты права, интереснее. И мне сейчас нужна твоя поддержка. Ты же не бросишь меня в беде?

– Разумеется, нет, – я всё-таки вывернулась. – Друзья на то и друзья, чтобы помогать. Только я мало что могу.

– Ты многое делаешь для меня одним своим присутствием, – он мягко улыбнулся.

– Ага, удовлетворяю твое чувство прекрасного, – съязвила, не зная, как реагировать на его откровения. – Так что, друзья?

– Нет, – он решительно покачал головой. – Пара.

И поцеловал меня.

Спросонья долго соображала, что за трель долбит мне мозг глубокой ночью. Когда, наконец, дошло, что это дверной звонок, я готова была убить придурка, который сунулся ко мне – посмотрела на часы – в половину четвертого!

Рывком скинула с себя одеяло, встала, скинув тяжелую горячую руку: Арчи недовольно искривился, перевернулся на другой бок и больше признаков жизни подать не изволил. Везет же некоторым! Даже мне с моим непробудным снов под непрекращающийся сигнал не заснуть. На ощупь определила ночнушку и надела.

– Кто?

Умный человек испугался бы одного только тона и поспешил смыться, но этот наглый изверг даже должного сожаления в голос не добавил.

– Я.

Что за дебильная привычка, вообще, «якать»? А мне, значит, догадываться, кто тут этот «я»! Хотя его не узнать невозможно.

– Чего надо? – зашипела я на Рафа, уворачиваясь от угла чемодана, который друг толкал перед собой. – Что ты здесь забыл в такую рань?!

– Да, бл*, Хель, ключи посеял, – с пыхтеньем он протащил-таки объемную сумку через дверной проем. – А слесарь только в девять придет, ну не сука ли?

– Да ты хоть знаешь, кто ты?! – возмутилась я. – Гостиниц не хватает, Лунев?! Я спала, между прочим!

– Уже не спишь, – он улыбнулся и всучил мне еще одну сумку поменьше. – Я, короче, в душ, устал, с самолета всё ж, найди мне чего переодеться.

– Ты не охренел ли?!

Но черноволосая голова уже исчезала в ванной. Ууу, я зла!

Прошла на кухню, с силой щелкнула свет и полезла за одеждой, рванув собачку молнии. Джинсы, джинсы, джинсы, джемпера, футболки, всё новое с иголочки, а на ценниках суммы, на которые даже смотреть страшно. Погодите-ка, а это что?

Вытащила со дна небрежно брошенную футболку, развернула и обалдела. Во-первых, она была длинной, мне почти до колен, а во-вторых и главных, на черном фоне сверху были нарисованы два пожаренных яйца, а между ними и до конца вниз гордо возлежала сосиска. Еще была английская надпись и, насколько правильно я перевела, гласила «Правильная еда – залог правильного тела». Однако. С каких это пор Раф носит такое?

Шум воды прекратился, с мстительной улыбкой захватила футболку и понесла, в конце коридора показался Арчи.