Оптимистка

Наконец, она откладывает вилку в сторону и вытаскивает меня из мира фантазий.

— Это было великолепно, Келлер.

— Спасибо. Как ты себя чувствуешь? — Кейти стаскивает с головы полотенце, и теперь ее волосы разбросаны в полном беспорядке. Она снова выглядит как прежняя Кейти.

— Прямо сейчас довольно сносно. Кажется, мой план сработал. Хотя утром, скорее всего, будет не так хорошо.

Решаю умолчать, что уже и так утро. На часах 2:30.

— Утром, скорее всего, будет не так хорошо, — соглашаюсь я. — Что ты имеешь в виду, говоря, что твой план сработал?

Она качает головой, не желая говорить об этом. Кейти избавилась от бинтов, и теперь я вижу синяки и следы от иглы. Показываю на них, но она сразу же обхватывает себя руками, чтобы скрыть их.

— Ты сегодня ходила к доктору?

Кейти кивает.

— Узнала в чем проблема?

Она горько вздыхает.

— Все и так было известно. — Кейт вытягивает перед собой руки. Так они выглядят еще хуже. Меня начинает скручивать изнутри. — Вот, что делают врачи, чтобы оправдать себя. Убедить, что делают свою работу. — Она снова горько вздыхает. — Но это все просто игра, потому что ничего нельзя изменить, — говорит Кейти, особо выделяя "ничего".

Что-то не так. К горлу подступает тошнота.

— Что нельзя изменить, Кейти?

Она смотрит на меня и улыбается. Но это самая грустная улыбка, которую я когда-либо видел. Ее, как всегда, искренняя улыбка на фоне безнадежных глаз.

— Конец.

Мое беспокойство только усиливается. Сердце начинает стучать как бешеное.

— Что происходит?

Кейти молчит, между нами повисает гнетущая тишина.

Меня трясет, я взволнован, весь на нервах, испуган и раздражен.

— Скажи мне, что, черт возьми, происходит, — в отчаянии кричу я.

Молчание. Она просто сидит, но ее начинает трясти.

— Я люблю тебя, Кейти. — Это одновременно и заявление, и обещание, и разъяснение. Не знаю, что происходит в ее голове, но она должна знать, как я отношусь к ней. Как я люблю ее.

Ее нижняя губа начинает дрожать, а глаза наполняются слезами.

— Пожалуйста, не говори этого.

Хватаю себя за волосы, потому что не знаю, что еще сделать с собой.

— Черт побери, я люблю тебя. Что в этом плохого? Я знаю, что и ты любишь меня. Просто откройся мне. Скажи это. — Мое терпение на исходе.

— Да, я люблю тебя, — хлюпая носом, тихо говорит Кейти. По ее лицу катятся слезы.

Совсем не так хочется услышать о том, что кто-то любит тебя. Это причиняет мне боль. Я вздыхаю и смотрю в потолок, потом перевожу взгляд на нее и, не понимая зачем, начинаю снова кричать, не в силах остановиться.

— Так в чем проблема? Ты любишь меня! Я люблю тебя.

— В этом вся проблема, черт побери. Ты любишь меня! Так не должно быть! — выходя из себя, взрывается она в ответ.

— Господи, Кейти, — вздыхаю я, — это не твой выбор, а мой. Я влюбился в тебя. Это бы все равно случилось, невзирая на твое отношение ко мне. В тебя невозможно не влюбиться. Ты — самая невероятная из всех знакомых мне женщин. Почему я не могу любить тебя? Почему?

Она встает, вскидывает вверх руки и вопит так, что закладывает уши. Это крик боли и одиночества. Крик страха и ярости.

— Потому что я умираю, вот почему,— ее начинают душить рыдания.

Такое чувство, что меня только что ударили ножом в самое сердце. Боль, охватившая меня, когда умерла Лили, была худшим, что случалось в моей жизни... до этого момента. Как будто кто-то медленно вытаскивает нож, а потом вонзает его обратно. Снова и снова. Второй раз в жизни мое сердце разбивается на части. Я не могу двигаться. Не могу говорить. Не могу дышать.

В конце концов, Кейти вытирает слезы. Уже практически на пороге паники, я понимаю, что она пристально смотрит на меня. Она как будто держит тебя своим взглядом. Ты это чувствуешь. Это материально, как будто тебя пригвоздили на месте без возможности двигаться. Кейти встает и подходит ко мне, ее колени напротив моих. Я в ее власти, и, несмотря на то, что только что произошло, нет другого места, где я хотел бы оказаться. Она смотрит на меня, сидящего перед ней, своими бездонными зелеными глазами и делает несколько глубоких вдохов.

— Келлер, если я попрошу тебя об одолжении, ты сделаешь это для меня? — не отводя взгляда, спрашивает она.

Даже не сомневаясь, я сделаю все, о чем она только попросит. Захочет, чтобы я спрыгнул с утеса? Без проблем. Выйти на дорогу перед движущимся автобусом? Конечно, почему нет.

— Я хочу провести с тобой одну ночь. Только одну. Я знаю, это эгоистично и так неправильно, но...

Она даже не успевает закончить, как мои губы накрывают ее — скрепить договор, пока она не передумала. Не разрывая поцелуй, я хватаю ее за бедра и поднимаю, пока она не обхватывает мою талию ногами. Двигаюсь в направлении кровати. Я знаю, что не должен торопиться, но в моей крови столько адреналина, что я просто не могу справиться с собой. Слишком сильно мое желание.

Кейти напористо и требовательно целует меня в ответ. Как только ее спина касается простыни, она хватается за футболку и стягивает ее с меня. Согнув ноги, нависаю над ней. Кейти гладит меня по груди, очерчивает пальцами дорожку внизу живота. Я вздрагиваю, не в силах сдержать стон. Она опускает руки на болтающиеся на ней боксеры и с моей помощью стягивает их с себя. Сняв с нее футболку, я забываю о том, что нужно дышать. Глаза жадно осматривают обнаженное тело, лежащее подо мной. Оно сияет в свете прикроватной лампы. Разве можно быть настолько изящной, даже в расслабленном состоянии. Она такая гибкая и атлетичная, несмотря на невероятную худобу. Ее кожа нежна, как шелк. Она — богиня.

Нужно притормозить. "Притормози, парень. Притормози... черт... побери".

В постели с Лили я был скован из-за неуверенности, неопытности, молодости. Моя партнерша была такой же. Но я не жалуюсь. То было другое время.

А это — сейчас. Прямо сейчас. Кейти вселяет в меня решительность, о существовании которой, я даже не подозревал. Она рвет на части все мои страхи. Сдержанность, все время сковывающая меня, испаряется. Я исследую, целую, облизываю, покусываю и трогаю каждый миллиметр ее кожи, пытаясь запечатлеть в памяти все детали: изящный изгиб шеи, плавно переходящий в острые ключицы, маленькую, но округлую, мягкую и упругую грудь. Пупок, который так и хочется облизать, бархатные на ощупь запястья. В награду мой слух услаждают громкие стоны и учащенное дыхание. Она без стеснения выражает свои желания и одобрение. Я бы мог разрядиться просто от звуков и слов, вырывающихся из ее рта. Когда мои губы снова накрывают ее, Кейти переворачивает нас, и теперь я оказываюсь объектом ее исследования. Она стягивает с меня боксеры. Ее руки и рот блуждают по всему телу, целуя, посасывая, гладя. Я тяжело дышу, выкрикивая ее имя, умоляя не останавливаться. Это высшая степень чувственности. Да, я мечтал о Кейти, но то, что сейчас происходит — это больше. Гораздо больше. Каждый мой нерв горит, бьется как сумасшедший, требуя, чтобы его схватили, скрутили, сжали и вырвали.

— Пожалуйста, Келлер. Мне так это нужно. Мне нужен ты, — упрашивает она, когда я говорю ей, что у меня нет презерватива. Голос Кейти полон боли. Я знаю, мне нужно остановиться... Я знаю... но не могу. Ничего так не хотел в жизни, как прямо сейчас глубоко погрузиться в нее. Аккуратно переворачиваю ее на спину, колени Кейти приветственно распахиваются передо мной. Ее глаза закрыты, и она отрывисто дышит.

— Посмотри на меня. — Она медленно открывает черные от страсти омуты и, не мигая, вглядывается в меня. — Я хочу видеть эти прекрасные глаза, когда буду любить тебя.